Тэхён нахмурился, пытаясь вспомнить, но не смог.

– Не знаю, – он напряг память, однако мысли в тот момент, когда он закрывал машину, были сосредоточены на Дженни и желании ей помочь, а вовсе не на ключах и не на том, в какой карман их стоит засунуть.

Джису тяжело вздохнула, изогнулась, опустила плечо, полезла пальцами в правый его карман. Не повезло, ключей там не оказалось.

– Получается, в левом, – Тэхён почувствовал себя полным придурком, произнося такую ересь, а ещё испугался вдруг, что она подумает, будто он притворяется, будто он извращенец какой-то, которому только дай возможность заставить девушек его трогать. Мысль эта – неожиданная и неприятная, так его поразила, что он заговорил, совсем себе не свойственно, сбивчиво и тихо. – Ты не подумай, я правда не помню. Не хотел бы недопонимания… Ты не думай, мне не нравится…

Она молча достала ключи, сама нажала на кнопку, разблокировала дверь.

– Замолчи, – Джису устало вздохнула, – посади меня в машину и забери Дженни оттуда.

– Понял, – получив точные указания, Тэхён почувствовал себя лучше.

Она сама открыла дверь машины, и он, едва не ударив её головой о холодный металл, наконец уместил девушку на заднем сиденье.

– Удобно? Всё нормально? – Тэхён никогда ни за кем не ухаживал, поэтому боялся сделать что-нибудь не так, доставить неудобства или обидеть.

– Иди уже, – она снисходительно махнула на него рукой, прикрыла глаза, будто собралась подремать.

Тэхён вновь побежал к подъезду, но, поняв, что не сможет туда войти, вернулся к машине.

– Извини, – он кашлянул, потому что глаза девушки были всё также закрыты, – а как мне внутрь попасть.

Она, едва не закатывая глаза от его несобранности, назвала код от подъезда.

Тэхён поднимался пешком, и впервые был рад своей фобии лифтов, потому что не задыхался и не изнемогал от таких нагрузок. Дженни осталась одна. Она на корточках стояла возле двух сумок, сложенной коляски и каких-то странных, громоздких приспособлений.

– Готова? – Тэхён подошёл к ней, помог подняться.

– Вроде да, – у Дженни слипались глаза, она еле ворочала языком от усталости. Споры и волнения явно выбили её из колеи.

– А это что? – Взглядом указал на странные конструкции.

– Это для Джису, – Дженни нахмурилась, забилась у неё на виске жилка, – она без этого не сможет нормально жить. Это для туалета и ванной, чтобы легко было с коляски перелазить. В квартире ещё поручни остались, но они в стену вмонтированы, не смогла забрать, – она печально вздохнула. – Хозяйка нормальная была, нас жалела. Разрешила столько всего для Джису приделать. А теперь что… Где ещё искать такую квартиру?

– Пока у меня поживёте, – оборвал её печальные размышления Тэхён.

– Нет, – голос Дженни набрал силу и твёрдость, она вся встрепенулась, распрямилась, взгляд стал жёстче.

– Почему? – Он искренне удивился.

– Мы не можем так тебя стеснять, – она вновь нахмурилась, часто заморгала, – но я буду благодарна, если подвезёшь нас до какого-нибудь мотеля и оставишь у себя на сохранение часть вещей. Я займусь поиском квартиры.

– Дженни, – он прижал указательный палец к её губам, – послушай меня! – Дождавшись кивка, показывающего, что она ему внимает, Тэхён продолжил говорить. – Помнишь, я спросил тебя, что такое настоящие отношения? – Ещё один кивок. – Ты тогда сказала, что это когда мы разговариваем и ты меня любишь, – она смутилась, зарделась, – но я хочу добавить ещё один пункт.

– Какой?

– Когда я о тебе забочусь.

Между ними повисло молчание, напряжённое и неловкое, сбивающее с ног. Тэхёну эти слова казались ужасно серьёзными, будто он впервые в жизни за что-то взял ответственность. Будто он пообещал нечто большее.

– Сейчас ты нуждаешься в помощи, ты сама обратилась ко мне за ней, – он не дал ей вставить оправдания, – и я искренне хочу помочь. Нет, не так. Я настаиваю на том, чтобы ты её приняла. У меня большая квартира, я спокойно могу выделить комнату для Джису. Ты и так у меня часто останавливаешься, в этом нет ничего такого. Зачем в спешке что-то искать, если можно подобрать действительно хороший вариант?

Она явно хотела противостоять ему, хотела приводить аргументы за то, что не может пользоваться его добротой. Дженни несколько раз открыла и закрыла рот, а потом, разочек тяжело вздохнув, сдалась.

– Хорошо, – сказала она, – мы к тебе переедем. Ненадолго.

– Вот и славно, – он поднял коляску и два пакета, – посторожи остальное и переобуйся, – взглядом указал на туфли, которые явно требовалось выбросить, – я быстро вернусь.

Он спустился, загрузил в багажник вещи, вновь поднялся на шестой этаж. Он думал о том, как Дженни приходилось тяжело таскать сестру снизу и наверх. Как ей приходилось несладко, и как она, всегда, несмотря ни на что, говорила о Джису как о самой своей большой радости, а не как о ком-то, кто усложняет жизнь. Дженни, в разговорах с ним, была полна сожалений о том, что не может обеспечить сестре достойную жизнь, и сокрушалась, и считала себя ужасным человеком. Тэхён же ей восхищался.

Он давно уже понял, что она не золотоискательница, что ворует у него не для того, чтобы обеспечить себя богатствами, но, чтобы закрыть минимальные человеческие потребности. Он отключил карту от уведомлений о её тратах уже давно, ещё до её признания в любви, потому что она ни разу не купила что-то, выходящее за рамки, а от постоянных напоминаниях о том, что еду она покупает в дешёвых магазинах, а лекарства – главная её статья расходов, ему становилось не по себе. Тэхён просто продолжал забрасывать туда деньги, будто зарплату, и старался как можно чаще Дженни кормить, чтобы не питалась она замороженной дрянью. Когда они ходили в рестораны, она всегда брала что-то навынос, и, стесняясь, оправдывалась: «Это для Джису».

Она вообще много чего делала «для Джису». Почти не фотографировалась сама, её аккаунт в инстаграме состоял из трёх фотографий заката и двух – корги, но постоянно фотографировала места, в которые они ходили, вещи, которые её радовали. Красивое пирожное, необычное здание, уникальная форма облаков – Дженни делала снимок, и объясняла: «Джису не может часто выходить, но ей нравится, когда я присылаю, где бываю». Тэхён тогда удивился, спросил, не будет ли сестре, наоборот, обидно, что она не может своими глазами увидеть всю эту красоту. Дженни сморщилась, словно он её ударил, и Тэхён о своих словах пожалел. Не стоило так говорить. «Я тоже так думала раньше, только Джису не завидует. Она меня любит больше того, чем я того заслуживаю. Постоянно говорит, что я должна за двоих жить. Мне это не нравится, но ей легче. Для сестры это важно».

Тэхён тогда не поверил. Примерив ситуацию на себя, он подумал, что точно злился бы из-за того, что кто-то смеет наслаждаться жизнью, пока он страдает. И точно не стал бы выполнять такую просьбу, чтобы не тревожить другого человека. Встретившись же с Джису, увидев, как сёстры искренне заботятся друг о друге, как младшая делает всё, чтобы старшей было комфортно, и при этом полагается на неё, доверяет ей, Тэхён допустил, что человека действительно можно полюбить так, чтобы его счастье делало и тебя счастливее тоже.

Тэхён не знал, что такое возможно.

Дженни сидела возле оставшихся коробок, подложив под себя ноги, запрокинув голову на стену. Она спала. Ресницы её слабо трепетали, крылья носа дрожали, от выдыхаемого воздуха, рот был чуть приоткрыт.

Он был заворожён этой картиной. Девушка, укутанная в его плащ, выглядящая такой беззащитной и маленькой, делала Тэхёна и самого слабым и испуганным. Он не понимал, от чего так беспокойно забилось о рёбра сердце, от чего так захотелось эту картину на всю жизнь запомнить.

– Вставай, – грубо сказал он, отгоняя, отшвыривая ногами эту непонятную нежность, возникшую из ничего.

Она вздрогнула, подскочила. Тэхён заметил, что на ногах у неё были сланцы, совсем не подходящие нарядному, сексуальному платью.

– Прости, отрубилась, – она подхватила коляску, Тэхён взял всё остальное.