– Эй, всё в порядке? – Джису потрепала Дженни за щёку. – Я понимаю, что ты от меня его скрывала, чтобы не было таких допросов. Но я просто за тебя переживаю. И ещё я хочу, чтобы ты была счастлива.

– Онни, – Дженни улыбнулась и часто заморгала. В глазах защипало. Забота сестры заставляла её чувствовать себя виноватой. – Мы пока только начали встречаться. И он для меня значит куда больше, чем я для него, понимаешь? – Она знала, что не стоит грузить сестру, но эта деталь погоды не сделает. Джису будет приятно, что с ней поделились переживаниями, и самой Дженни станет легче. Маленький камешек с горы её тревог упал на чужие плечи. Нельзя такому радоваться. Это эгоистично и зло. И всё же ей стало чуточку проще дышать.

– Он полюбит тебя, Дженни. Обязательно полюбит с такой силой, что ты и представить себе не можешь, – увидев недоверие в глазах сестры, Джису улыбнулась, – тебя просто невозможно не любить, ты знаешь?

– Конечно, я ведь такая красотка! – Сморгнув слёзы, Дженни вскочила, подбежала к плите и выключила кипящий суп.

– Точно, красотка, а теперь иди собираться, не заставляй своего кавалера ждать. Я всё сделаю сама, – Джису подъехала к сестре, похлопала её по спине.

– Спасибо, Онни, ты лучшая, – слёзы, которые ей, кажется, так и не удалось скрыть, обильным потоком полились уже в ванной, но всхлипнула Дженни только после того, как на полную мощность забурчал кран.

========== IV. ==========

– К кому мы едем? – они редко разговаривали, особенно, когда в машине орала музыка, а ветер из открытых окон трепал волосы и заставлял кожу покрываться мурашками. Не от холода, от взбудораженности.

– Я же говорил, к другу, – Тэхён крутанул переключатель, и музыка стала чуть тише. Дженни улыбнулась. Такие детали, когда он делал что-то незначительное для её комфорта, заставляли сердце трепетать.

– Я понимаю, но у него же день рождения, а я без подарка, – не то чтобы она собиралась покупать подарок какому-то незнакомому парню. Просто после разговора с Джису, после того, как она почти час провела, пытаясь накрутить волосы на старую, дышащую на ладан плойку, ей хотелось с ним говорить. Пусть о глупостях всяких, но, чтобы он, в момент этих разговоров, думал о ней.

– Не парься, он не обидится.

Тэхёновы мысли будто бы где-то очень далеко, и Дженни стало страшно их сбить. Поэтому она замолкла и, подперев щёку рукой, посмотрела на него. У Тэхёна внешность, которую невозможно представить в отрыве от его личности. Все черты лица крупные, вызывающие, но удивительным образом гармонично сочетающиеся между собой. Дженни любовалась им. Тем, как он поджимает губы, хмурит брови. Тем, как расслабленно лежат на руле его руки с длинными тонкими пальцами. У него ногти аккуратнее, чем у Дженни, но это её не задело.

Она им любовалась.

Дженни признавала, что влюбилась в Тэхёна. Это не было чем-то странным, такие влюблённости происходили с ней постоянно. Стоило мужчине проявить к ней хоть каплю заботы, и она пропадала. Она начинала жаждать большего, она мечтала о счастливом будущем с ним, ей, Джису и щенком корги. О будущем, наполненном любовью и теплотой. И эти мечты помогали ей справляться. Когда она ехала в переполненном автобусе и какой-то мужик тёрся о её спину, Дженни представляла, как они с её мечтой проведут свою первую годовщину. Отвлекаясь от учёбы, чтобы размять шею и протереть глаза, вместо того, чтобы потакать собственной дикой усталости, она представляла, что рядом с ней сидит возлюбленный, смотрит на неё так, будто она – луна, и работать становилось легче. Когда она стояла на баре и разливала напитки весёлым и беззаботным людям, а каблуки натирали ноги до кровавых мозолей, Дженни верила, что у входа её ждёт прекрасный принц, в руках у него пластыри, и он опустится перед ней на колени, и она сможет плакать ему в плечо долго-долго, а он будет её жалеть.

Эти мечты были бы опасными, если бы она принимала их за реальность. Но розовые очки с Дженни сдёрнул мальчик, старше на два года. Ей было четырнадцать, и она только открыла для себя возможность жить не в страшном мире, где всё тяжело и мрачно, но в собственных фантазиях. Тот мальчик, имени которого она уже не помнила, не был каким-то особенным. Но, когда они сидели на скучной конференции, он заснул, сложив руки на груди, откинув голову назад, и тихо похрапывая. От этой картины у Дженни защемило сердце. Её отец спал также, и поэтому она влюбилась в этого мальчика стремительно и надолго. Никак не проявляла свою симпатию, просто смотрела на него постоянно, и всё.

Он заметил.

Однажды он подсел к ней в столовой, протянул сникерс и лишь кивнул на её удивлённый взгляд.

– Спасибо, – заливаясь краской, Дженни сняла упаковку, впилась зубами в шоколад. Слюна заполнила её рот, она так давно не ела ничего сладкого! Этот сникерс и то, что она съела его одна, не поделившись с сестрой, потом мучил её куда сильнее влюблённости в старшеклассника.

– Не за что, – он улыбнулся, и снова было в этой улыбке что-то отеческое, что-то такое, от чего Дженни хотелось плакать, – не хочешь сегодня после школы посидеть где-нибудь?

Конечно, она хотела. Дженни была готова делать, что угодно и где угодно, лишь бы не возвращаться домой, лишь бы не слышать, как Джису истерично плачет, лишь бы не смотреть на серое лицо матери, которая теперь всегда пьяна, лишь бы не ждать, когда хлопнет дверь и вернётся папа. Вернётся, чтобы решить все их проблемы.

Они с тем старшеклассником несколько раз сходили в кафе, где каждый делал своё домашнее задание. Потом он провожал Дженни до остановки, слюняво целовал её, и уходил, не дожидаясь, пока приедет её автобус. Ей было всё равно, что происходит в реальности. В её мечтах у них были отношения, полные любви и поддержки. Отношения, в которых она каждый день просыпалась счастливой, и писала ему письма от руки. Он звонил ей по утрам, чтобы узнать, как она спала. И они постоянно разговаривали, а поцелуи были такими, что бабочки в животе Дженни порхали, как сумасшедшие. Её фантазии были такими яркими, что покрывали унылую жизнь, и наполняли даже сухие встречи без слов романтикой.

Всё изменилось, когда он позвал её на вечеринку к своему другу. Дженни, хоть и была мечтательницей, но дурой ни разу, и поэтому спросила, кто там будет ещё. Он перечислил нескольких девчонок и парней, которых она видела в школе. На вечеринку Дженни не хотелось, потому что вписывать других людей в её идеальный мир было сложно. Им и вдвоём там хорошо, зачем кто-то ещё? И всё же она нарядилась, обула каблуки, в которых так ни разу и не походила Джису, и отправилась по незнакомому адресу.

Дженни напоили. Она пыталась делать вид, что пьёт совсем немного, но мальчишки, которых было куда больше, чем девчонок, улюлюкали и требовали, чтобы показалось дно стакана. Ей стало так плохо, что она заперлась в туалете и долго пыталась очистить желудок. Это не помогало.

– Отведи меня домой, – попросила она у старшеклассника.

– Сейчас уже поздно, можешь просто поспать тут, а завтра я посажу тебя на автобус, – ответил он, и повёл её в комнату.

За спиной остались хохот и вопли, наставляющие его постараться. Дженни хотела спать, поэтому тут же легла на кровать. Она запомнила, что постельное бельё было с миньонами, и на несколько секунд это почему-то подарило облегчение. В окружении детских вещей с ней, пусть уже и не ребёнком, но ещё и не взрослой, ничего плохого не случится.

Однако руки старшеклассника расстегнули её джинсы, залезли под кофту и долго пытались стянуть лифчик, который нужен был ещё не сформировавшейся Дженни скорее для солидности. Она пыталась сопротивляться, но липкие, воняющие алкоголем и потом пальцы, забрались ей в рот, вызывая рвотный рефлекс, и этот жест – грубый и жуткий, вдруг заставил Дженни подумать, что она не в безопасности. Что он может сделать что-то ещё более ужасное. Поэтому она замолчала и надеялась на то, что старшеклассник наденет презерватив.

Естественно, он этого не сделал.

Дженни не сильно переживала о том, что её первый раз был таким. На самом деле, она была рада, что избавилась от мечтательных представлений о значимости собственного тела. Ещё она поняла, что нельзя совсем избегать реальности, даже если мечты её такие сладкие и волнующие. Нет, реальность надо контролировать, надо подчинять её себе.