– Мне нравится, когда в фильмах видна жизнь. Когда всё медленно и плавно, когда много крупных планов и обыденных действий. Но при этом жизнь, не такая как у нас, жизнь красивая, – Дженни рассеянно помешала ложечкой свой горячий шоколад. – Наверное, я перестала смотреть фильмы из-за этого тоже. Раньше чужая жизнь, облачённая в прекрасную упаковку, вызывала у меня восторг. Я хотела знать больше чужих историй, видеть больше чужих лиц. А сейчас испытываю раздражение. Кто-то будет мне что-то говорить о трудной жизни? Да я их с потрохами сожру, – она, будто испугавшись вырвавшихся на волю слов, замолчала, сделала несколько глотков.

Она видела, что Тэхён задумался над её словами, за один укус съел макарон, а потом ещё один. Его набитые щёки и сосредоточенное лицо заставили Дженни улыбнуться.

– Я такой смешной? – Ещё не дожевав, прикрыв рот рукой, хитро поинтересовался парень.

– Смешной, – Дженни закивала, заулыбалась ещё шире.

– Будто клоун? – Наконец справившись с выпечкой, Тэхён посмотрел на неё серьёзнее, словно ему от её слов стало неприятно.

– Нет, не как клоун. Как человек, рядом с которым хочется смеяться. Даже если причины нет, – она поджала губы, мол, вот такая жизнь, сам виноват, что родился таким классным парнем.

– А ты заразная, оказывается, – пробормотал он, поспешно отпивая из своей кружки.

– Чем заразная?

– Когда смотрю, как ты улыбаешься, и сам начинаю. И не могу остановится, – он действительно улыбался, искренне и светло, словно был счастлив.

– Я тогда постараюсь всё время тебя заражать, – Дженни кивнула собственным мыслям.

– Это с чего бы?

– Потому что ты очень красивый, когда улыбаешься, – она смутилась и покраснела, а Тэхён рассмеялся.

– Ладно уж, готов тебя ублажить, – он потянулся к ней через маленький столик, – дерзай.

Дженни не понимала, что он от неё хочет, растерянно переводила взгляд с его рта на его глаза, стараясь угадать, что она должна сделать.

– Целуй. Вирус так ко мне точно прилепится, – он пальцем указал на собственные губы.

Дженни не надо было просить дважды, и она потянулась к нему, хотела коротко и быстро поцеловать, но Тэхён не дал ей вырваться. Так, вытянув шеи и уцепившись руками за стол, чтобы не рухнуть туловищем прямо в сладости, они целовались, пока хватало дыхания, пока были силы держаться.

Это было их свидание.

Выйдя из кофейни, они несколько часов шатались по улицам, разговаривая о том, что Дженни никогда не считала чем-то важным. Она не знала, что кому-то могут быть интересны её предпочтения в музыке, её любимые фильмы и книги. Какое у неё любимое время года? Какую пиццу она любит? Выберет она море или горы? Банальные вопросы, будто из опросников в детских дневниках, а она сама не знала на них ответа, и искала его прямо там, под внимательным взглядом Тэхёна.

– Мы как школьники, – сказала Дженни, потратив пять минут, пытаясь отгадать его любимого супергероя. В конце концов, оказалось, что это какой-то неизвестный ей персонаж аниме. Тэхён мимоходом заметил, что они обязательно должны пересмотреть его, и это «они» – маленькое обещание совместного будущего наполнило Дженни силой.

– Почему?

– Разве у взрослых людей такие свидания?

– А мы разве взрослые?

Она боялась, что он спросит, с чего она вообще взяла, что у них свидание. Но Тэхён смотрел на неё серьёзно, похоже ни разу не задетый тем, что она так нарекла их прогулку.

– Тебе двадцать три, мне двадцать два. Разве недостаточно взрослые? – Дженни вообще периодически ощущала себя старухой, больной и немощной, потерявшей к жизни всякий интерес.

– Мы жить только начали, что у тебя за пессимистичный настрой, – он стукнул её по носу, не больно, но очень интимно, и тут же прижал к себе, согревая и тело, и душу.

– Не знаю, просто я давно привыкла думать о себе, как о взрослой, – Дженни говорила правду. На неё взвалилась ответственность за семью в пятнадцать лет, с тех пор как-то не получалось ощутить себя ребёнком. Разве что с Хисыном… Но и в тех отношениях всегда был шлейф взрослости - его желания и её скованности.

– И какими должны быть свидания? Я в них не знаток, но если ты научишь, исправлюсь!

Она остановилась, потянула его за руку, заглянула в глаза. Дженни искала там насмешку, желание задеть побольнее. Не находила.

– Ты же не шутишь надо мной?

– В каком смысле, – растерянность в его взгляде не убедила её, но немного притупила желание выискивать подвох в добрых его словах и в хорошем его отношении.

– Не шути надо мной, ладно? Лучше кричи на меня и ругайся, только не надо злых шуток.

– Я не понимаю, что…

Он не успел договорить, потому что Дженни, словно героиня какого-то слащавого фильма, закрыла ему рот поцелуем, но как только он начал углубляться, стал больше подходить спальне, а не людной улице, отшатнулась и за руку потащила его вперёд.

– Меня устраивает наше свидание. Лучше и быть не может.

– Точно? Если что, ты говори, я правда плохо во всём этом разбираюсь.

Дженни кивнула, ушла в свои мысли.

Он согласился на то, что у них свидание. Он говорил ей такие тёплые вещи. Он вёл себя, как настоящий парень. И он попросил её его любить.

– Тэхён, – она не смотрела на него, было страшно вот так вот быстро всё разрушить, – получается, мы по-настоящему встречаемся? По правде?

Теперь уже он остановился, но Дженни была к этому готова. Она разглядывала их переплетённые руки. Её ладонь казалась маленькой и бледной по сравнению с его.

– Что такое настоящие отношения?

– Когда как сейчас, а не как раньше, – ответ пришёл к ней сам, она не успела задуматься, загрузиться, начать подбирать слова.

– Когда мы разговариваем?

– Да.

Он замолчал, Дженни осмелилась поднять взгляд. Тэхён выглядел сосредоточенным, будто бы её вопрос и правда оказался безумно сложным, будто требовал таких тяжёлых и напряжённых размышлений. У него на лбу собрались морщинки, и Дженни показалось, что для молодого парня, их у него слишком много. Не то чтобы он стал менее красивым. Свет уличного фонаря, жёлтый и тёплый, делал его лицо строгим и взволнованным, словно не человек перед Дженни стоял, а святой с византийской иконы.

– И, когда я тебя люблю, – неуклюже добавила она, потому что это тоже было важным. Даже если ему на неё всё равно, если он её полюбить не сможет, оно и к лучшему, наверное. Тем менее, болезненно будет разочарование, когда он узнает, как она его обманула. Она постарается объяснить, конечно, что тогда просто его не знала, что любовь её, нежданная, нежеланная, всё-таки была настоящей. И останется. Любовь так просто не выкорчевать. Дженни пошла в папу, а он часто повторял, что их порода – вся как один однолюбы.

– Тогда у нас настоящие отношения, – ответил он.

Дженни не смогла сдержать радостного и восторженного визга. Она заметила его обеспокоенность и его сомнения, но ей казалось, что это всё просто от неожиданности ситуации, от того, что он не знает, как в таких случаях поступать.

У них первое свидание, но они уже несколько недель спят друг с другом, поделились своими семейными тайнами и потаёнными желаниями. Они совсем друг друга не знают, только всё равно образовалась между ними связь, тонкая и неожиданная для обоих, но срывать её без вреда уже, видимо, поздно. И Дженни за эту нить ухватилась, как за спасительную соломинку, а Тэхён с ней смирился.

И они отправились на третий круг по центру города, у Дженни ужасно болели ноги, она понимала, что необходимо сделать кучу домашки, но расставаться не хотелось. С улицы их выгнал дождь – уже не мелкий и безвредный, а настоящий ливень, тут же обновивший лужи, заставивший цветы в клумбах согнуться от тяжести капель, а одежду намокнуть и прилипнуть к телу.

– Тут до моей квартиры пять минут пешком, пошли согреемся? – Тэхён затолкнул Дженни под козырёк какой-то уже неработающей кофейни, но сам поместился только наполовину, и одно плечо его мокло под дождём.

Дженни смотрела на это плечо, и не могла собраться с мыслями, так ей было печально и хорошо одновременно, от вида насквозь промокшей тёмно-синей шерстяной ткани, его прилипших ко лбу, ставших кучерявыми, прядей, теплоты его глаз и рук.