Руки, ноги, лицо кровоточили. Боль пробирала до самых костей. В какой-то момент Элизио не выдержал. Из его груди вырвался протяжный стон.

– Господи! – воскликнул солдат Бениньо. – Что вы делаете?!

До сих пор Бениньо не знал, что значит забить насмерть. На его глазах только что произошла насильственная смерть ребенка, а сейчас он лицезрел страдания лидера подполья.

– Мой лейтенант! – воскликнул он и подошёл, отдав честь. – Сеньор офицер!

– На место, я сказал! – рявкнул Принц.

– Почему вы ведете себя, как коммунисты?!

– А ну-ка, повтори! – заорал Бьянки.

–Не трогайте его! – крикнул Бениньо, схватив офицера за поднятую руку. – Может быть, дело и вовсе не в них! Может быть, дело в нас, а?! При Альенде мне не доводилось присутствовать при массовых расстрелах и пытках! Может быть, я чего-то недопонял, мой лейтенант!

– Заткнись!.. Переломайте им обоим все кости! – приказал лейтенант.

Солдаты набросились на Бениньо, содрали с его плеч погоны и принялись линчевать.

– Предатель! Продался марксисткой банде! Красный мусор! – бранился офицер.

Что чувствовал в это время Элизио? Боль. Страшную боль. Мысли в голове путались из-за постоянных ударов. Фашист, ослеплённый бешенством, орал и оскорблял, орал и оскорблял, ударяя марксиста прикладом по изувеченному лицу. На какой-то момент Бьянки остановился и посмотрел избитому прямо в глаза.

– Ты убийца нашего генерала! Ты хотел его убить! Ты! Ты! Ты! Сволочь!

Элизио Торрес абсолютно ничего не ответил ему.

Лейтенант, проходя мимо пожилого рабочего, в кровь разбил ему лицо, стянул с головы восьмиклинку и засмеялся. Зрачки его глаз сузились на свету. Он одел восьмиклинку на голову Элизио. От малейшего прикосновения Торрес чувствовал боль. К нему подбежал солдат, державший отнятую у кого-то трубку, и заставил его взять мундштук в окровавленный рот.

– Ну что, генеральный секретарь компартии? Нравится тебе твоя должность? – глумливо спросил Бьянки и залился высоким язвительным смехом.

– Я не виноват, уроды! – послышался чей-то голос.

– Нет уж, Инферно! – отвечал солдат.

– Я не марксист! Как вы, твари, посмели назвать меня коммунистом! Я служил с вами! Я штурмовал Ла-Монеду! Какая дрянь донесла на меня! Чтоб вы сдохли! – выкрикнул солдат со странным именем Инферно. Бывшие соратники обрушились на него с прикладами.

– Чтоб вас! Ненавижу вас, уроды! Я не марксист! И никогда им не был! Горите заживо! Уроды! Горите заживо! – шипел он, как змея под сапогом. – Я скорее зарежу каждого первого здесь, чем объявлю себя марксистом!

Солнце палило, как вулкан. Стояла лютая жара. Пулемёты ждали своего часа. Прожектора ослепляли.

Элизио Торреса поволокли к раздевалке стадиона.

Все трибуны были заняты, словно при большом матче. Это был матч смерти, где вместо красных карточек была красная кровь, вместо рефери – офицер, вместо мячей – отсечённые головы.

– Держите бумаги! – обратился один из военных к узникам, сидящих на скамейках. — Значит, так. Заполните бланки! Фамилию, имя! Место работы и партию! Попытаетесь обмануть – пеняйте на себя.

Голос его на удивление был тихим или даже сонным, ведь он не спал несколько часов. У него ужасно разболелась голова. Сейчас он думал только о том, как бы избавиться от боли.

Военный указал пальцем на Хуана Теодореса.

– Вот ты! Ты будешь за главного! – сказал он и зевнул.

Комментарий к XI На стадионе

Военный преступник Бьянки — это невыдуманный персонаж. Он действительно известен расрправами на стадионе. В книге он участвует в расправах на Национальном стадионе, а с исторической точки зрения на стадионе Чили. (это два разных стадиона) ========== XII «Я не коммунист!» ==========

Представить себе полную картину происходящего читатель сможет только тогда, когда узнает о том, как арестовывали Элизио Торреса и других членов подполья.

Фашист наставил на главу подполья автомат. Второй в этот момент сдирал со стены плакат с изображением кубинского команданте.

Элизио не желал подчиняться офицеру, и тогда пиночетовец обрушил на его голову удар рукояткой пистолета, а путчисты повалили на пол.

– Сколько эскудо тебе дали?! – спросил Элизио, обращаясь к недавнему соратнику по борьбе Марко Баррио. Кровь со лба раненого стекала на пол.

Марко Баррио – он был внедрён в марксистский кружок как шпион из центрального разведывательного управления Америки – даже не обернулся.

– Я не коммунист! – внезапно закричал Педро Колон. – Я не коммунист! Я не левак! Я никого здесь не знаю! Я беспартийный! Я здесь всего несколько минут, и я понятия не имел ни о чьих взглядах!

– Это тебе о чём-то говорит?! – заорал офицер, показывая на разорванные плакаты с изображением Альенде и Че.

– Что вы, я их даже не заметил! Я не коммунист! Отпустите меня!

Офицер ударил Колона по лицу и приказал всем положить руки на затылок. Через мгновение они оказались в грузовике, полном заключённых.

Теперь же, когда читателю известны полные сведения об аресте подполья, можно вернуться к тому моменту, на котором мы остановились.

Офицер, давший узникам бумаги, почувствовал, что его лоб вспотел, достал из карманов мокрый платок и протер им лицо.

Звали его Лансароте Ланза. Он скептически относился к левым идеям, придерживался умеренных взглядов в политике, однако противостоять хунте не стал. Его жутко бесило, что его отправили к заключённым, ведь в лагере царила нервная атмосфера, очень негативно влиявшая на его здоровье.

– Вот же чёрт! – пробурчал Ланза себе под нос. Он знал, что его сослуживцы – нелюди и мысленно называл их дикарями, среди которых ему не повезло каким-то образом оказаться.

– Голова трещит по швам! – продолжал он бормотать. – Когда же эта боль в висках прекратится?!

Лансароте Ланза спустился со ступеней трибун и направился в сторону раздевалки.

– Ну что, кого куда распределим? – спросил он.

– Я набросал имена на бумаге. Держи, Обличитель, – ответил один из военных.

Да, среди военных преступников у Ланзы было прозвище Обличитель. Сам он считал, что ему совсем не подходит такая характеристика.

– Как вы все уже достали меня, – подумал он, взял список и пробежался по нему глазами. Военный вышел из раздевалки.

В углу сидел Элизио Торрес, измученный и окровавленный. Он поднял голову и посмотрел на Ланзу.

– Что, марксист? – спросил Лансароте, зевая. – Что так смотришь?.. Вот скажи, в чем суть твоей политики? Расскажи мне.

– В равенстве, братстве, свободе и любви, – хрипло ответил Торрес.

– Любви, – задумчиво повторил Лансароте Ланза. – В любви…

Затем офицер вышел и направился к сослуживцу и попросил:

– Дай мне еще раз посмотреть!

Тот подал ему документы.

– Смотри, солдат Баррабас – мародёр. К тому же лез к жене одного из солдат. На него поступила жалоба, что он марксист. Уж не знаю, насколько это правда, но я советую тебе убрать Элизио Торреса из этой колонны и вписать туда этого Баррабаса. Этот Торрес вроде простой гражданин. Может быть, по глупости сделал что-то.

– Нет! Ты спятил?! – ответил ему сослуживец. – Неужели ты не в курсе, что он готовил покушение на генерала?!

– Ладно, ладно! Чёрт с ним! Только успокойся! Хорошо! – ответил Лансароте Ланза, протирая потные ладони платком. Когда офицер ушел, он вновь вошел в раздевалку и сказал, обращаясь к Элизио: – Слушай, я здесь ни при чем. Это все они. Ты понял?

Торрес ничего не ответил ему.

Вскоре солдаты Бениньо и Инферно оказались с Торресом в одном карцере. Они также были жутко избиты.

– Давайте, товарищи! Да здравствует Альенде! – воскликнул Сантьяго Либертад, забравшись на самое верхнее место трибун и встав у самого края. Подняв вверх кулаки, он запел:

Венсеремос, клич свободы,

Над страною призывно летит.

Венсеремос, венсеремос —