Я знала, что таких моментов у нее было очень мало. Ее соседка организовала небольшой детский сад в своем доме, она любила Адди и Брукса, поэтому часто за ним присматривала, потому что Перри не утруждал себя этим. Даже когда не работал.
Но если не работала Адди, все, что имело хоть малейшее отношение к заботе о Бруксе, лежало на моей сестре.
Я крепче прижала к себе ее мальчика.
— Мы с Бруксом останемся здесь.
— Это моя Иззи, — пробормотала она, снова встретившись со мной взглядом. — Если бы случившееся с мамой, когда-нибудь случилось с тобой, ты бы зачахла за считанные секунды, не в состоянии дать людям, которых ты любишь, все, что они хотят.
— Адди, — прошептала я.
Она вскочила на ноги.
— Скоро вернусь.
Сев на колени, я смотрела, как она уходит, исчезая в быстро растущей толпе.
Я думала о ней и обо всем, что она сказала. А еще у меня на руках был сонный Брукс. Для маленьких мальчиков пришло время сна, и сонный Брукс напомнил, что мне тоже нужно вздремнуть, и очень сильно.
При всем этом, поначалу я этого не замечала.
Но потом увидела.
Люди наблюдали за мной, и когда я ловила их взгляды, они не отворачивались.
Некоторые улыбались. Некоторые кивали. Одна женщина даже помахала рукой. Поэтому я неуверенно помахала в ответ.
Я бы подумала, что это жест дружбы, но они не обращались так к другим людям.
Только ко мне.
Это из-за Франсин.
Франсин, которая видела, что произошло у «Звезды» между мной и Джонни.
Дерьмо.
Я уселась на бедро и обхватила ноги, баюкая уютно устроившегося в моих объятиях Брукса и пытаясь игнорировать внимание, которое получала.
— Ладно-ладно, — начала я наполовину напевая, наполовину воркуя своему племяннику, мягко покачивая его из стороны в сторону, — хорошая новость в том, что, похоже, у меня есть одобрение города, когда дело касается меня и Джонни. Плохая новость в том, что, похоже, город думает, что здесь есть что одобрять.
Веки Брукса были опущены, но это была не единственная причина, по которой он ничего не ответил.
Солнце ласкало лучами покрывало, проникая сквозь широкую крону над нами и давая тень и прохладу, которые отсутствовали на некоторых тропинках, освещенных солнцем, и я решила уложить Брукса, чтобы устроить его поудобнее.
А еще я решила немного отдохнуть самой. Я не лгала, сувлаки не находились в Африке, и Адди скоро вернется.
Поэтому я положила Брукса на живот на покрывало. Аккуратно подвернула под зад пышную (но длиной до колен) юбку своего черного сарафана с ярко-красными, оранжевыми и желтыми цветами, смешанными с принтом бирюзовых павлиньих перьев, с короткими рукавами с оборками и глубоким v-образным декольте (ладно, одеваясь в тот день, возможность того, что я столкнусь с Джонни, приходила мне в голову, ну, подайте на меня в суд). Я поджала ноги в пыльных ковбойских сапогах, чтобы как можно больше окружить Брукса. Затем обхватила его рукой, положив голову на другую руку, которую вытянула.
В таком положении я наблюдала за спящим племянником.
Я подумала, что могу вздремнуть, Брукс спал, а Адди скоро вернется, и с нами все будет в порядке.
И я не уследила за этим, потому что заснула, но это была последняя мысль, которая пришла мне в голову перед тем, как заснуть.
***
Я проснулась почти в том же положении.
Но с сильными различиями.
Поэтому открыла глаза и увидела Брукса, лежащего поверх желто-золотистой футболки. На этой же футболке покоилась и моя голова. Под ней я почувствовала мягкую и твердую плоть. А ниже виднелась плоская поверхность, покрытая футболкой, которую обвивала моя рука. Дальше шли очень-очень вылинявшие мужские джинсы, одна нога согнута, колено смотрит в небо, другая выпрямлена, и мои ноги обхватывают ее.
Что за черт?
Чуть приподнявшись на локте с того места, где моя рука была зажата между мной и твердым, теплым телом, я откинула голову назад и наткнулась на красивые черные глаза Джонни Гэмбла. Глаза, затененные потрепанной бейсболкой.
Брукс был в отключке, уткнувшись лицом в шею Джонни напротив того места, где секунду назад я утыкалась лицом в шею Джонни, в дополнении ко всему сгиб его руки поддерживал мою голову, так как он одной рукой крепко держал Брукса, а другую согнул, чтобы подложить его себе под голову.
Никогда…
Никогда…
Никогда…
Он не выглядел красивее.
— Привет, — прошептал он.
— Что происходит? — спросила я.
— Ты отключилась, — заявил он.
Я моргнула, глядя на него.
— Он тоже, но потом начал перекатываться, — сказал он мне, ласково шевельнув Брукса, который не дрогнул ни ресницей. — Я не спускал с вас глаз, он выскользнул из-под твоей руки, ты этого не почувствовала. Поэтому я подумал, что лучше всего подойти и убедиться, что все хорошо.
— И ты лег на покрывало и прижался ко мне?
— Нет. Я сел на покрывало, а потом ты прижалась ко мне, — ответил он. — После этого я лег.
О, боже.
Он был близко, очень близко, я все еще прижималась к его боку, обнимала за живот, наши ноги все еще были переплетены, и внезапно я потеряла нить разговора.
— Ты хорошо выглядишь в этой бейсболке, — сообщила я ему, и его губы дрогнули.
— А ты хорошо выглядишь в этом платье, spätzchen. Но просто к слову, в этом платье ты выглядишь намного лучше, чем я в бейсболке.
— Не уверена, — возразила я.
— Так и есть, — ответил он.
И тут у меня по позвоночнику пробежал холодок.
— Ночь «маргариты» вышла из-под контроля, — поделилась я, и в его черной бороде сверкнула белоснежная вспышка.
— С тобой обычно такое случается.
От этого у меня пробежали мурашки по спине, а не по позвоночнику.
— Мне требовалось вздремнуть, — защищалась я.
— Я, вроде как, заметил, что, выпив «маргариты», тебе нравится укладываться в постель.
От этого у меня по спине пробежала дрожь.
Джонни почувствовал это и сжалился надо мной, снова легонько пошевелив Брукса.
— Он милый, — отметил он.
Я переключила внимание на племянника, убрала руку с живота Джонни, положила ладонь на попку Брукса в подгузнике и прошептала:
— Он — весь мир.
С Джонни произошла перемена. Я ощутила это, потому что не смотрела на него.
Потом увидела это, вновь подняв глаза на Джонни, и весь мир стал чем-то иным, и это нечто иное зародилось и замерло в бездонных глубинах черных глаз Джонни Гэмбла.
— Ты хочешь детей? — прошептал он.
— Да, — немедленно прошептала я в ответ.
— Сколько? — спросил он, все еще шепча.
— Пятнадцать, но пусть будет один, если он здоров и счастлив.
Огонь в его глазах загорелся по-другому.
— Пятнадцать — трудная задача, spätzchen.
— Поэтому я была бы счастлива и с одним.
Его взгляд опустился на мои губы, и голос превратился в рычание.
— Черт, я хочу тебя поцеловать.
Немного здравомыслия вернулось, и я начала отстраняться, но его рука выскользнула из-под головы, чтобы обхватить меня и удержать на месте.
— Джонни, — выдохнула я.
— Нам нужно поговорить, — постановил он.
— Не уверена…
— Вот почему нам нужно поговорить. Это даст мне время убедить тебя.
О, боже!
— Джонни…
— После того, как твоя сестра уедет.
— Джо…
На этот раз я оборвала сама себя, потому что он упомянул Адди.
— Но я хотел бы с ней встретиться, пока она здесь, — продолжал он.
Я не слушала.
Я стала озираться кругом, увидев, как разросся фестиваль за время моего сна. Я также рассеянно заметила, что я — а теперь и мы с Джонни — все еще привлекали к себе много внимания.
Чего я не заметила, так это своей сестры.
Я подскочила, усаживаясь на бедро, и меня пронзила паника.
Джонни поднялся за мной, крепко прижимая Брукса к груди.
— Из?
— Адди, — прошептала я.
— Иззи, — прорычал он, очевидно, почувствовав перемену в моем настроении, и мой взгляд упал на него.
— Как долго я спала?
