Хотя это еще полбеды. По-настоящему бесит, что Хавьер сейчас на одной стороне с Солднером. Тут, конечно, совпадение отдельных интересов: оба хотят учредить банк, но Хавьер – потому что якобы так проще финансировать войну за независимость, а Марк… О Марке и говорить нечего. Он спит и видит, как бы протолкнуть очередной свой элемент правительства.

Неужели до Хавьера не доходит? Почему он принимает сторону Марка?

– Майк, нам нужен банк, – заключил Хавьер.

– Нет. Нам нужен капитал, а не банк.

– Банк – самый лучший выход.

– Но ведь есть другие, да?

Хавьер вздохнул.

– Есть. Только хуже.

– Послушаем-ка.

Он стал загибать пальцы:

– Во-первых, начнем еще больше вкладываться. Проблему это не решит, но хоть немного отсрочит неизбежное.

Альберт Лай помотал головой.

– Я уже опустошил все расчетные счета и счет для издержек. Еле-еле наскребаю денег на зарплаты.

Роб Веерманн нахмурился.

– Та же история. Я даже продал один склад. Технику теперь приходится парковать в общественных туннелях.

Заугукали, согласно закивали.

– Майк, ты предлагаешь скидываться еще больше, – сказал Марк. – А сам в состоянии?

Майк, сжав кулаки, помотал головой.

Хавьер продолжил:

– Значит, капиталовложение с нашей стороны отбрасываем. Тогда вторая мысль. Конференция Генеральных начинает выпускать облигации военного займа…

Майк хлопнул ладонью по столу.

– Ни за что!

Марк невозмутимо на него посмотрел.

– Американские колонисты продавали облигации во время войны, а на вырученные средства…

– Сколько раз повторять, нет! – Он опять ударил по столу, и теперь руку тупо прострелило. Черт побери! Нужно заканчивать колотить по столу, а то срывается все чаще и чаще. Уже в привычку входит. – Не колонисты, а Конгресс. А когда впоследствии не смог обеспечить выплаты, народ послал такое правительство подальше. – Майк размял правое запястье под столом. – Не прикидывайся, Марк, я прекрасно понимаю, что под планом финансовым ты хочешь подсунуть план создания администрации. Ни капли не удивлюсь, если ты прикинешься дураком, когда через пару лет люди потребуют выплат, а затем предложишь ввести налоги. Нет. Правительство в Аристилле ты установишь только через мой труп.

Марк развел руки в стороны.

– Ну, Майк, у тебя и фантазия.

– Не нужно. Продадим мы облигации. Ты честно попытаешься по ним платить – только у тебя не выйдет. Держатели потребуют лидера, а там… – Он поднял руку и щелкнул пальцами. – Здравствуйте, налоги и транжирство. Так Статьи конфедерации плавно переросли в Конституцию.

– Но мы ведь и хотим конституцию. У Штатов не Конституция главная беда, а то, что они на нее наплевали…

Майк с неприкрытым отвращением фыркнул.

– Еще бы! Она с самого начала это предполагала! С такой-то централизацией власти…

– Всегда можно ограничить…

Майк вскочил на ноги. Его стул опрокинулся.

– Ты хочешь украсть Восстание, Марк. Я тебе этого не позволю! – Он грозно оперся на стол. – Если не бросишь эту затею, я не просто выйду из состава Конференции, а буду открыто сопротивляться попыткам насадить правительство! Даже твоим!

Марк остолбенел. И все же веры, что Майк это всерьез, у него явно не было.

– Не горячись. Без тебя нам войну не выиграть.

– Бывают в жизни огорчения.

– Ты блефуешь.

– Я хоть раз бежал от драки?

Марк пристально вглядывался в него – а затем скользнул глазами по свежему шраму на лбу…

И пошел на попятную.

– Поищем компромисса. Сядь и поговорим без взаимных угроз…

– Да хрен там! – Он в который раз ударил по столу. Ай, зараза! Всю руку током прошибло. Как больно, но не показывать же слабость на глазах у всех. Майк через боль заставил себя взглянуть в лицо Марку.

– Я не шучу. Я готов дать тебе отпор. Думаешь, я один такой горе-бунтарь, на уговоры не поддаюсь? Половина моих «Морлоков» – нигерийцы. Ты им расскажи про «ограничение правительства» – они уже насмотрелись. Я буду бороться с МК и со всеми, кому недостает госвласти. И спину мне прикроют мои бойцы.

За столом воцарилось молчание.

Хавьер покашлял.

– Майк, не кипятись ты так…

А Майк невозмутимо жег взглядом Марка. Тот моргнул первым.

– Марк, я серьезно. Я лучше буду воевать на два фронта и проиграю, чем выиграю в паре с тобой и обреку Аристилл на правительство.

Тот еще хотел было возмутиться, да смолчал.

– Предлагаю перекур, – вставая, сказал Хавьер. – Мы все голодные и злые. Майк, будешь пиццу?

Майк будто и не слышал. Он все продолжал сверлить Марка глазами: слишком уж давно тот пытается извернуться, и…

Ему на плечо легла рука Хавьера.

– Коллеги, увидимся в кафетерии.

Зашуршали стулья по ковролину. Хавьер отпустил Майка и проводил остальных за дверь.

Только тогда Марк наконец-таки отвел от него глаза и тоже последовал за всеми.

Разжав кулаки, Майк огляделся. Кабинет пуст, даже Хавьер ушел. Остался один только Роб Веерманн, глядящий в планшет.

Ох, неужели всей Конференции только что гражданской войной угрожал? Вот это сцена…

Как пить дать, еще и Хавьер сейчас затянет свое: «Разорался, как буйнопомешанный, жизни под удар поставил».

Майк опустил голову на грудь. Да, начнет читать нотации, к гадалке не ходи, – и будет прав. Проклятье. И так поспать за месяц удается часа четыре, Дарси в плену на Земле, денег не хватает, да еще и рука, черт бы ее побрал, разнылась!

Майк глубоко вздохнул.

Вымораживает. Что война пришла на пять-десять лет раньше ожидаемого. Что надо содержать Восстание, а денег нет. Что приходится зарываться в политику, кривить душой и терпеть компромиссы. Что, пока буквоеды вроде Карины гнили на Земле, он с десятком помощников всего себя отдал на создание Аристилла – а теперь его смеют тыкать носом в недостаток аварийных гермоворот.

А вишенка на торте – Марк. Хладнокровный, уверенный в себе Марк. Всегда держит нос по ветру и безошибочно чувствует слабость – и едва почувствует, вцепится зубами. Подкинет одну мысль о централизованной власти, другую, третью. По чуть-чуть зараз.

Враг наступает, вдобавок объявились и малолетки, вчерашние студенты; Карина смотрит сверху вниз, Марк…

Под такой ношей не рухнуть – уже достижение.

– Концерт окончен?

Майк вздрогнул. Точно, в кабинете же еще Роб Веерманн.

Тот опять подал голос:

– Моя дочка Джина в тринадцать закатывала истерики. Я ждал, пока накричится, и задавал этот вопрос.

У Майка невольно прорезалась улыбка.

– Да, я вроде успокоился.

– Да ладно, я не виню, – хрипло посмеялся Роб. – Говнюки те еще.

– Значит, я в доброй компании.

Роб опять хмыкнул.

– Нравится мне, как Карина с Марком квохчут о гермоворотах. Посмотрел бы я на них январским утром возле бульдозера, на котором гидравлический шланг лопнул.

Улыбка Майка растянулась еще шире. Они с Робом никогда не были друзьями. Майк не испытывал тяги к миру напомаженных, одетых с иголочки белых воротничков – мир Марка и Карины, – но и куряга Роб, фанат «Ред Сокс» с еле понятным говором, был ему чужд. И все же приятно сохранить хоть какого-то союзника, когда Хавьер проталкивает идею о банке и чуть не братается с Марком.

– Унял бы Марк свой агитпроп хоть на секунду.

Роб невнятно промычал.

– Ты не согласен? – продолжил Майк.

Тот пожал плечами.

– Да мне по барабану. Нам надо выиграть войну, или всем кранты. Если Марк приведет нас к победе, я с ним.

Майк опять начал закипать.

– Но…

– Хорош нокать, Майк, – оборвал Роб. – Либо план нормальный выдумай, либо молчи. В уши заливать и мы умеем.

Майк со вздохом опустился на стул. Роб прав, нужен план получше. Но что…

Дверь в импровизированный конференц-зал открылась, и внутрь проскользнул Хавьер. Он встретился взглядом с Майком.

– Ну что, концерт окончен?

– Вот и я так спросил! – усмехнулся Роб.

– Да, Хав, я спокоен.