– А что ты сейчас чувствуешь? И каких эмоций больше всего оказалось в твоем дневничке за неделю?

Миланика чуть подумала.

– Я сейчас чувствую радость, очень большую радость! И, знаешь, сейчас понимаю, что за эту неделю почти не злилась на родителей. А когда начинала злиться, сразу записывала это в дневник. Мне становилось легче. Моя злость оставалась маленькой. Вот удивительно!

– Что же удивительного? – поднял белые брови Хранитель.

– Получается, что когда разрешаешь себе злиться, то злишься даже меньше! – озарило Миланику. – Главное – вовремя поймать эту злость! И записать в дневник!

– А все потому, что слова – это тоже волшебство, – подмигнул Хранитель. – Стоит подобрать правильное слово – и ты решишь свою задачку.

– Да, – кивнула Миланика. – Еще я поняла, что дневник – полезная штука. Я обычно, когда хочу поговорить с кем-то о важных вещах, очень волнуюсь. Всегда забываю половину того, что хотела сказать. А здесь я полистала дневник перед звонком – и все вспомнила!

Потом они еще долго сидели рядом, смотрели на хоровод пылинок в солнечных лучах и говорили о разных волшебных вещах. О том, как одним словом можно создать или разрушить мостик между людьми. О том, как легко становится жить, когда умеешь говорить о своих чувствах. И о том, как важно и ценно все, что испытывает каждый человек в этом мире – хоть большой, хоть маленький.

Миланике самой было смешно, что еще неделю назад она считала злость чем-то плохим. Теперь она понимала, что не надо бояться ни злости, ни грусти. Потому что если бояться и делать вид, что этих эмоций нет или что они плохие, то никогда не узнаешь их лучше. Не поймешь, почему злишься или грустишь. А значит, никогда не поймешь себя саму. Хотя почему только себя? Миланика вдруг поняла, что других людей тоже можно понять, только если будешь понимать их эмоции. Узнать себя, познакомиться со своими эмоциями – это первый шаг. А второй – это понять чувства других людей. Понять, почему они злятся или грустят. Только узнав это, можно создать настоящую дружбу, основанную на доверии. Миланике хотелось задать еще много вопросов. Но в это время она услышала, как внизу бабушка позвала ее.

– Миланика, ты там? На чердаке?

– Да, – призналась девочка, выглянув в дверь.

– Ну ты шустрая! – Бабушка не сердилась, а улыбалась. – Спускайся. Я уже сварила кашу на завтрак.

Увидев, как Миланика тут же скуксилась, бабушка со смехом добавила:

– Да не овсянку. Гречку с молоком, как ты любишь.

– Ура! – Миланика просияла. – Бабуля, ты самая лучшая на свете!

И, перед тем как выбраться наружу, девочка еще тихонько шепнула Хранителю:

– А иногда говорить про свои чувства еще и очень приятно!

? Дорогой читатель, а что ты испытываешь сейчас? Рисунок ниже поможет тебе определить эмоцию. Попробуешь?

Дни сменялись ночами, и постепенно радость Миланики, с которой она приносила Хранителю свои новости, стала уменьшаться – как любимое малиновое варенье в бабушкиных запасах.

Все чаще в дневничке эмоций, который вела девочка, мелькали записи о грусти и плохом настроении. Несмотря на ежедневные звонки и разговоры с родителями, Миланика чувствовала себя так, словно ей все время чего-то не хватает. И даже «Маленький принц» и поспевающая на грядках клубника радовали уже куда меньше, чем раньше.

Утром девочка просыпалась и задумчиво смотрела на кружева из голубых теней и света, которые плели на полу солнечные лучи. За окном бодро перекликались горластые петухи, а с кухни доносился аромат травяного чая со смородиновым или малиновым листом. Раньше это вызывало у Милаши счастливую улыбку и предвкушение наступающего дня. Но сейчас мир словно слегка поблек, как на выцветшей картинке в старой книжке.

Все эти дни Миланика не появлялась на чердаке. Ей почему-то было неловко признаваться Хранителю в своем настроении. Может, потому что она сама не могла понять, что случилось с настроением. Словно девочка столкнулась с какой-то эмоциональной задачкой, которая оказалась ей не по зубам.

Наконец Милаша все-таки решилась – ей очень захотелось обсудить свою грусть хоть с кем-то. И однажды утром, когда еще роса блестела на зеленой нестриженой лужайке, Миланика тихонько, стараясь не наступать на особо скрипучие половицы, пробралась на веранду и поднялась на чердак.

Хранитель уже не спал и прохаживался по теплому чердачному полу из стороны в сторону, словно ожидал ее. Он как раз огибал резной комод, когда в окне показалось лицо девочки.

– Доброе утро, Миланика! – Часовщик улыбнулся и прервал свой моцион.

Минуло несколько дней с их последней встречи, а чудесный старичок остался точно таким же, каким был. Высокий блестящий лоб, белоснежная бородка, шляпа и костюм песочного цвета. Несмотря на ранний час, Хранитель выглядел на удивлением бодрым.

– Доброе утро! – кивнула девочка старому другу. – Я тебе помешала? Кажется, ты кого-то ждешь?

– О, всего лишь светлые мысли! Они чаще всего заглядывают ко мне на ходу, – улыбнулся Хранитель.

– Ух ты! – Миланика подумала, что ей тоже надо проверить этот способ.

– Что-то давно ты в гости не заглядывала, – светлые глаза Хранителя прищурились и пытливо глянули на Миланику. – Надеюсь, у тебя все в порядке?

– Ну… да, наверное, – вздохнула Миланика, потому что и сама не знала, как ответить на этот вопрос.

– Наверное? – брови Хранителя удивленно изогнулись. Но он не стал ее расспрашивать подробнее, угадав, что девочка и сама сейчас все расскажет.

И Миланика рассказала. Про свою ноющую грусть. И про то, что прежние радости словно померкли. И даже ежедневные разговоры с родителями уже не так радуют.

Рассказывая об этом Хранителю, Миланика вдруг поняла, что ее так мучило все это время.

– Понимаешь, эти разговоры, они такие… короткие. Родители спрашивают, как дела. А мне нечего особо рассказать. И мы прощаемся. А мне бы хотелось, чтобы мы просто поболтали – не о делах, а о жизни. Как дома. Или вместе почитали книжку.

Миланика говорила взахлеб. И о том, как она ведет дневничок эмоций, а зачитать родителям не всегда успевает. И хотя они ее слушают, все равно остается ощущение, будто времени слишком мало. А почему так – Миланика и сама понять пока не могла.

Хранитель медлил с ответом или утешением. Он подождал, пока девочка выдохнет и сядет в свое любимое бархатное креслице с деревянными ручками. Только когда Миланика уютно устроилась в нем, старичок задал неожиданный вопрос:

– А скажи, дорогая Миланика, от кого зависит, что ваши разговоры так быстро заканчиваются?

– От родителей, конечно… – начала было девочка, но тут же оборвала себя.

Она уже привыкла, что вопросы Хранителя всегда подразумевали какой-то подвох. Вот и сейчас хитринки-морщинки собрались вокруг его глаз и рта.

– Ты хочешь сказать, что от меня это тоже зависит? – спросила девочка.

– А ты сама как думаешь?

– Ну, иногда я правда сама забываю, в какое время мы с мамой договорились созвониться, – призналась Миланика. – Я звоню ей позже. И тогда времени остается совсем мало. А еще бывает, что я сама тороплюсь, потому что хочу быстрее смотреть мультик…

Миланика задумалась. Хранитель, как всегда, терпеливо ждал. Чердак постепенно наполнялся солнечным светом, покрывающим теплой позолотой старинный комод, овальное зеркало в серебристой витой раме и остальные вещи.

– Вот объясни, что тут такое, – призналась Миланика. – Ты меня научил такой классной штуке – вести дневник эмоций. И про сами эмоции я теперь много всего знаю. Но все равно кажется, что я где-то совершаю ошибку…

Тогда Хранитель загадочно улыбнулся и задал новый вопрос:

– А знаешь ли ты, девочка, какой самый ценный и невосполнимый ресурс в этом мире?

Миланика, у которой в школе уже были уроки экологии, тут же радостно назвала воду, лес и солнечную энергию.