Малфоевские чувства и мысли всегда были своего рода игрой в угадайку, но в этом есть и её собственная вина. Несмотря на напряжённость ситуации, Гермиона решила оставить всё так, как оно сложилось в самом начале. Хотя бы себе она в состоянии признаться: всё дело в страхе, что её настойчивость может либо оттолкнуть Драко, либо выдать её саму.

— Хороший план, — кивает Гарольд и отхлёбывает кофе.

Очевидно, Драко решил, что его подозрительность по отношению к Гарольду не стоит продолжения спора с Лавандой. Ни одна идиотская ухмылка не может быть основанием для обвинения в шпионаже.

— В этом же маггловском районе есть ещё один дом, адрес которого мы обнаружили в том здании с крысами. Он находится слишком далеко и от разрешённых точек аппарации, и от границы между мирами. Чтобы добраться туда, нам придётся воспользоваться маггловским транспортом.

Прежде чем покинуть штаб-квартиру на площади Гриммо, они сделали портключи во все известные им места. Недопустимость использования магии, кроме как в экстренных случаях, исключала возможность создания новых портключей. Джастин предложил угнать машину. Гермиона понятия не имела, что им делать.

— Ехать туда около часа, может быть, двух. Автомобиль? — Джастин склоняется над планом вместе со странно притихшим Симусом.

— Кажется, недалеко от нашего первого пункта назначения проходят железнодорожные пути. Доберёмся до второго места и сориентируемся по карте города.

— Хорошо. А маггловские деньги у нас есть? — Лаванда всем своим видом демонстрирует, что Драко идиот.

В комнате воцаряется тишина: за исключением Симуса, который продолжает пялиться на стопку бумаг, все впиваются глазами в Малфоя. Сам же Драко, выжидая, изучает плитку на полу. Выжидая, потому что знает: деньги есть у Гермионы, но он ничего не говорит и даже не смотрит на неё. Она никогда не видела, чтобы он хоть в чём-то кому-нибудь уступал. Что же сейчас послужило причиной такого поведения? Её реакция после ночи размышлений о произошедшем? Её страх прошлой ночью? Он злился или просто даёт ей время? Но оно ей совершенно без надобности.

Возможно, Малфой решил всё прекратить. Может, ему надоело, достало, что Гермиона превратила его в свой грязный секрет. Ей тут же захотелось запустить ему чем-нибудь в голову. Лишь бы только выбить из Драко его мысли.

Делая вдох, она закашливается, и все, кроме Малфоя, переводят взгляд на неё.

— У меня есть.

День: 1444; Время: 18

— Это место опустело несколько месяцев назад. Очередная. Трата. Времени, — похоже, Симус в бешенстве, и такой напор отнюдь не помогает справиться с бурлящим в Гермионе отчаянием.

— Рон где-то здесь. Все они, нам просто надо… — Гермиона замолкает — Симус свирепо зыркает на неё и демонстративно ускоряет шаг.

Её сердце подскакивает, а волосы на затылке встают дыбом. Симус испытывает злость гораздо чаще любой другой эмоции, но никогда ещё он не пугал Гермиону так, как сейчас. Она притормаживает, и прямо в неё врезается Джастин.

Он бормочет извинения, пожимает её руку и пристраивается рядом.

— Мы не сдаёмся, Гермиона. Это всего лишь раздражение.

— Знаю.

— Как далеко отсюда железнодорожная станция?

— Около тридцати минут ходу, — Гарольд дважды сверяется с часами.

— Отлично.

День: 1444; Время: 19

Ничего не говоря, Малфой хватает её за руку, не давая сесть. По крайней мере, это хоть сколько-нибудь привычное поведение, а не «Гермиона, я бы попросил тебя пересесть вон к той милой женщине, вместо того, чтобы занимать место рядом с этим криминального вида парнем. Будь так добра, пройди вперёд». В той параллельной вселенной, в которой оказалась Гермиона, она почти что ожидала подобную просьбу. Этот Драко за целый день ни разу на неё не взглянул — даже тогда, когда она нарочно раскритиковала его план.

Так что она садится и пялится на малфоевский затылок, наблюдая за тем, как Драко осматривает дородного мужчину рядом с собой, который, в свою очередь, тоже оценивает попутчика. Интересно, чувствуют ли другие люди исходящую от Драко угрозу, или она ограничена их миром и известностью его репутации? Но раз сосед всё же решил игнорировать Малфоя, видимо, тот производит не меньшее впечатление, чем этот мужик, выглядящий так, будто он только что освободился из тюрьмы. Глубокие порезы на челюсти и неимоверно утомлённый вид лишь дополняют картину.

— Драко, — ему не удастся избежать её вопроса, и судя по напряжённости его плеч, он это и сам понимает. — Я могу взглянуть на карту?

Гермиона пыталась найти способ донести до него следующее: она нормально относится к тому, что люди о них знают, она его не стыдится и не хочет прекращать их отношения. Она желала это продемонстрировать, но не слишком навязчиво, чтобы Малфой не подумал, будто это для неё значит слишком много, или же она так поступает только из чувства вины. Ей нужно знать, по-прежнему ли Драко хочет быть с ней. Гермиона понимает: выяснить это при помощи карты невозможно, но ей необходимо завязать общение.

По крайней мере, она в курсе, как вести себя с Малфоем, когда тот злится. Но Гермиона понятия не имеет, что он сейчас испытывает, и так расстроена, что готова врезать ему этой самой картой по голове.

Он молча передаёт ей сложенный лист, и она изучает его пару мгновений.

— Но это же тот город, из которого мы только что уехали.

— Да неужели? — наконец-то, наконец-то.

— О, — они же несколько часов назад договорились, что как только доберутся до населённого пункта, раздобудут другую карту. — Зачем ты вообще мне её дал?

— Потому что ты попросила карту, а это она и есть, — Малфой разговаривает с Гермионой как с ребёнком, но сейчас она закроет на это глаза.

Да чёрта с два! И она шлёпает его по затылку скрученной в трубку бумагой. Слишком уж велико было искушение. Драко резко оборачивается и впивается в неё свирепым взглядом — она почти что улыбается, но Малфой хватает её за запястье и сильно сжимает.

— Попробуй ударить меня ещё хоть раз, — предупреждает он и вырывает карту из её рук.

Это — злость. Ярость поверх той непонятной эмоции, что искажала черты Малфоя, пока он намеренно её игнорировал. Гермионе потребовалось десять минут, чтобы сообразить: наверное, он злится из-за её реакции прошлой ночью, и прийти к выводу: скорее всего, она бы тоже рассердилась, случись Драко повести себя так, будто весь мир разваливается на части из-за того, что кто-то узнал, что Малфой с ней трахается.

Драко гордый человек. Несмотря на отсутствие между ними настоящих отношений, вряд ли, кроме неё, существовал кто-то ещё, перед кем Малфой был бы так открыт. А Гермиона осторожничала, лишь бы удержать всё в секрете потому, что он — Малфой. Только разразись она вечером отвратительными извинениями и, возможно, слезами, всё обернулось бы хуже.

И сейчас Гермиона чувствует себя даже гаже, чем раньше.

День: 1444; Время:22

Она продолжает смотреть на него, и судя по его раздражению, он отлично об этом осведомлён. Гермиона уже видела Малфоя в маггловской обстановке, но лицезреть его стоящим на бензоколонке рядом с механиком и кучкой подростков в рэперском прикиде странно. Она трижды пытается ухватить пакет с попкорном, пока, наконец, не переводит глаза на полку.

Гермиона идёт к Малфою, а тинейджеры провожают её взглядами. За время войны она научилась распознавать отношение других людей. Наглая, ничем не подкреплённая самоуверенность, страх от незнания того, что именно из себя представляет противник, отвратительная жажда крови побеждённого. Драко, равно как Гарри и Люпин, излучает спокойную мощную уверенность. Ту самую, что приходит с умением убивать и осмыслением способности совершить убийство в случае необходимости. Это тёмное, пугающее, но контролируемое осознание своей силы. Гермиона, однако, сомневается, что когда-либо сможет избавиться от своего высоконравственного образа, поэтому когда она смотрит на подростков в ответ, те и не думают отвернуться.

— Попкорн так необходим? — в голосе Малфоя сквозит скука, а Гермиона это терпеть не может.