— Нет. Малфой, мне неудобно этим заниматься, и я не собираюсь это делать.

Прикусив щёку изнутри, он изучает её долгим взглядом. Потом поднимается на ноги, хватает кресло за подлокотники и переставляет его так, что оно оказывается прямо напротив Гермионы — теперь их разделяет лишь журнальный столик. Она наблюдает за ним с любопытством, не понимая, что именно Малфой собирается делать. Но тут он начинает расстёгивать ширинку.

— Малфой! Тут же… тут люди!

— Уже поздно. Все, кроме нас, спят.

— Но… — Гермиона замолкает, следя за тем, как он стягивает к икрам брюки и бельё и усаживается обратно — его возбуждение уже вполне заметно. — Всё же!

— Я предпочитаю не торопиться, если только желание не становится совсем уж мучительным, — он игнорирует её просьбу, откидывается на спинку и задирает рубашку. — Чем больше хочется, тем сильнее кончаешь.

Он сжимает свои быстро твердеющие соски, затем облизывает подушечки пальцев и пощипывает нежную кожу. Гермиона бормочет что-то себе под нос, её дыхание учащается, пока она заворожённо смотрит, как Малфой оглаживает свою грудь. Он чертит ногтями линии от пупка до сосков и обратно, и его член полностью твердеет. Полуприкрыв потемневшие глаза, он наблюдает за Гермионой и, обхватывая себя ладонью, вскидывает бедра.

— Мужчинам очень важны зрительные образы. Но, слава богам, у меня богатое воображение. Я думал о тебе ещё до того, как мы начали спать вместе, — Гермиона встречается с ним глазами, но тут же опускает взгляд на его мерно движущийся кулак. — Представлял себе, какая ты узкая, думал о твоей груди, сосках. О том, как ты выглядишь во время оргазма.

Из её горла невольно вырывается стон, и она задерживает дыхание, когда Малфой поднимает руку, облизывает ладонь и возвращает её на прежнее место. Ей жарко, воздух с трудом проходит в лёгкие, и чем дольше Гермиона смотрит на Драко, тем сильнее внутри разрастается возбуждение. Её пальцы беспокойно стискивают обивку дивана — она никак не может определиться, чем занять руки.

— Я фантазировал, что ты лежишь подо мной или седлаешь меня. Или я перегибаю тебя через стол или спинку стула и трахаю сзади. Думал о том, какая ты на вкус и какой влажной будешь для меня, — Малфой стонет, приподнимая яички ладонью. — А когда я обо всём этом узнал… то кончал ещё быстрее.

На несколько секунд он замолкает — на его скулах разгорается румянец, бёдра ритмично подрагивают. Малфой начинает дышать часто и мелко — Гермиона отлично помнит эти звуки.

— О чём ты теперь думаешь? — спрашивает она шёпотом, лишь бы только разрушить неловкость, которую ощущает от того, что сидит неподвижно, пока он… занимается этим.

— Иногда, — Малфой сжимает головку, и его голос становится ниже, — я думаю о том, что мы уже попробовали. Но обычно я представляю себе то, что ещё только хочу с тобой сделать.

— А прямо сейчас?

Он резко выдыхает.

— Твой рот. Горячий и влажный, и я толкаюсь в твоё горло.

Гермиона против воли закусывает губу. Она уже начинает потихоньку избавляться от своей робости и, наверное, когда-нибудь реализует его желание. Но точно не сейчас — слишком уж неподходящим кажется момент. Вместо этого Гермиона встаёт и стягивает джинсы и трусики — она уже две минуты как решилась на это. Рука Малфоя моментально замирает, Гермиона вспыхивает, но садится обратно и поднимает рубашку и бюстгальтер.

Отведя взгляд в сторону, она медлит и мнёт грудь пальцами.

— Грейнджер, оближи их.

Гермиона подчиняется, затем проводит ладонью по коже, как это делал он сам, пощипывает и перекатывает соски. Она пытается расслабиться и не думать о происходящем, как о некоем тесте, но слишком остро ощущает его взгляд на себе. Гермиона занималась такими вещами только лишь в тишине и уединении своей спальни, а теперь она мало того, что не одна, так ещё и позволяет Малфою смотреть.

— Раздвинь для меня ноги, — шепчет он, и Гермиона только сейчас замечает, что инстинктивно сомкнула колени. Глубоко вдохнув, она исполняет просьбу и тут же слышит его глухой стон. Она поднимает на Драко глаза: рука его лихорадочно движется, а губы приоткрываются, едва он встречается с Гермионой взглядом.

— О чём ты сейчас думаешь? — спрашивает она дрожащим голосом, словно этот вопрос может отвлечь Малфоя.

— Лишь о том, что я безумно хочу, чтобы ты прямо сейчас засунула в себя пальцы. Грейнджер, можешь сделать это для меня?

Она выдыхает и кивает, скользя по животу рукой.

— Раскройся больше… Шире…. Вот так, Грейнджер. А теперь… Идеально.

Негромко поскуливая от ощущений, она касается подушечкой клитора и осторожно погружает палец между складками. Гермиона не так уж часто практиковала подобное — не чаще одного раза в несколько месяцев с тех пор, как ей стукнуло шестнадцать. И ни разу с того самого момента, как начала заниматься сексом с мужчиной, устроившимся сейчас напротив. Её собственный палец кажется каким-то неправильным… размер, движения, ощущения — всё иначе, нежели с ним.

— Добавь ещё один, — будто бы прочитав её мысли, выдыхает Малфой, и она слушается — но всё равно что-то не так.

Гермиона старается проникнуть как можно глубже: вскидывает бёдра, откидывается назад. Её вторая рука сползает с груди и сжимает диванную подушку. Она пытается ласкать себя так же, как делает это он, но её пальцы короче, а прикосновения к клитору кажутся неуклюжими. Не отрывая взгляда от его кулака, Гермиона подаётся вперёд и бессознательно подстраивается под его ритм.

Малфоя накрывает оргазм: он резко дёргается вверх, замирает, и густые белёсые брызги орошают его грудь и кисть. Впившись зубами в другую руку, он что-то неразборчиво бормочет. Гермиона замедляет свои собственные движения, наблюдая за тем, как Драко опускается в кресло и, уткнувшись лицом в ладонь, рвано дышит. Но вот он приходит в себя, постепенно успокаивается и медленно поднимает веки, встречаясь с Гермионой глазами.

Она чувствует себя очень неуютно: словно ей надо всё бросить, убежать и где-нибудь спрятаться. Её захлёстывает смущение: ведь Малфой уже добился желаемого, а она ещё только в процессе. “Господи”, — думает Гермиона, прикидывая, не стоит ли ей ретироваться в спальню… где она, скорее всего, продолжит начатое — необходимость в разрядке кажется жизненно важной. Она отводит руку в сторону, но застывает под малфоевским взглядом.

— Не смей, — предостерегающе хрипит он и стаскивает свою рубашку через голову.

— Но ты же… всё.

Отвлекаясь от вытирания рук и живота, Малфой косится на неё.

— А когда это означало, что и ты тоже кончила?

Он прав. Если Малфой достигал оргазма первым, он всегда потом заботился о её удовольствии. Может, Гермиона и была новичком с точки зрения практики, но она знала: согласно статистике, процент женщин, не достигающих оргазма после разрядки партнёра, достаточно высок. Малфой никогда о ней не забывал, и пусть до этого ей и в голову не приходило жаловаться, сейчас подобный расклад её категорически не устраивает.

— Но…

— Я знаю, что ты хочешь кончить, — Малфой поднимается на ноги, натягивает брюки и обходит столик.

— Я не… — она затравленно таращится на него.

— Позволь мне посмотреть, — шепчет он, усаживаясь на столешницу прямо перед ней. — Покажи мне.

Горячими и липкими ладонями он оглаживает её ноги, раздвигая их в стороны. Малфой не отводит взгляда от лица Гермионы, и ей кажется: так ещё хуже, чем когда он не спускал глаз с её промежности. Он поднимает с дивана её вторую руку и, не разрывая зрительного контакта, подносит к лицу — вбирает два пальца в рот, и она непроизвольно стонет. Его язык кружит по её коже, а большой палец выписывает круги на тонком запястье.

Он прекращает ласку и возвращает руку Гермионы к её груди — и теперь нехватка его тепла особенно остра. Его близость без прикосновений дразнит, заводит сильнее — ей так хочется раствориться в нём… а ещё лучше, чтобы он растворился в ней.

— Драко, — шепчет она, и Малфой с шумом втягивает в лёгкие воздух.