Гермиона фыркает.

— Можно подумать, её желание — единственная причина.

— Ну, я сам точно никого не искал.

— И зачем тогда это сделал? Если… — она замолкает под взглядом Малфоя. Он смотрит так, будто Гермиона наивна без меры, и внезапно именно глупой девочкой она себя и ощущает. Дело не в том, что она не знает ответ на этот вопрос, просто сама мысль, что люди повсеместно спят вместе — и неважно, как сильно они могут друг другу не нравиться, — уже долгое время вызывает её интерес.

— О чём это вы там шепчетесь? — Тонкс наклоняется ближе, явно расстроенная невозможностью подслушать.

— Ни о чём, — быстро отвечает Гермиона, и подруга лишь убеждается в своих подозрениях. Гермиона сильнее вдавливается в диван, отодвигаясь от Малфоя как можно дальше. Его запах заставляет её думать о том, о чём размышлять совершенно не хочется.

День: 951; Время: 22

— Гермиона! — слышится негромкое шипение, и даже несмотря на темноту, она умудряется разглядеть рыжую копну волос Симуса.

— Какого чёрта ты творишь? — голос Малфоя так же тих, но звучит гораздо злее.

— Моя повязка слетела, и мне пришлось…

— Да мне плевать. Я сказал тебе стоять на этой грёбаной тропинке, значит, стой! — рычит он, и это совсем не похоже на того угрюмого, но невозмутимого Малфоя, к которому она привыкла. Это, скорее, в духе Драко из её прошлого, поэтому Гермиона, как полная дура, слишком долго зависает на одном месте.

Жёсткие пальцы впиваются ей в руку; Малфой дёргает и тут же толкает Гермиону, от чего та спотыкается и перебирает ногами, чтобы восстановить равновесие.

— Эй! — Симус подаётся вперёд, но Гермиона и сама шагает к Малфою.

— Малфой, не трогай меня.

— Тогда шевелись. У нас нет времени болтаться без дела.

— Нет. Не трогай меня. Я пойду, когда буду готова, и у тебя нет никакого права понукать меня.

— Ладно. Хорошо, прошу прощения, Грейнджер. Хочешь сначала отыскать свою повязку? — он снова хватает Гермиону за руку и толкает в ту сторону, где она копошилась. — Да пожалуйста. Догоняй, когда закончишь, или, может, мы сами найдём тебя, чтобы переправить в морг. Шикарный план.

Прежде чем Гермиона успевает ответить, он снова пихает её, взмахом руки давая понять, что она может идти. Симус бросается к Малфою, но тот быстро выхватывает палочку и втыкает её кончик в покрытую щетиной шею Финнигана. Гермиона достаёт свою палочку, и Малфой, переведя взгляд, замечает нацеленное ему в лицо оружие.

Но не обращает на это внимания. Не обращает внимания, сосредоточиваясь на Симусе, будто Гермиона не представляет никакой угрозы. И твою ж мать! — он прав. Потому что она не предпримет ничего, пока не будет уверена, что Малфой может причинить ей вред. Гермиона опускает палочку и толкает Малфоя — тот снова смотрит на неё. Она пихает его сильнее, заставляя отступить на шаг, и вырывает руки, когда он пытается перехватить их свободной ладонью.

— Что, Малфой? Не нравится, когда тебя толкают? Это…

Тем временем он ухитряется поймать её запястье и дёрнуть на себя так, что она в него врезается. Симус пользуется моментом и выуживает собственную палочку, в то время как Малфой опускает голову, едва не касаясь лбом лица Гермионы. Его глаза горят гневом, но ей плевать.

— Не доводи меня, Грейнджер.

— Сам не доводи.

Едва кончик палочки Симуса упирается Малфою в висок, он рычит, ухмыляется, выпускает руку Гермионы, чтобы схватить её за плечо и задвинуть себе за спину. Он смотрит в пылающие яростью глаза Симуса, и Гермионе кажется, что, не появись тут остальные члены команды, случилось бы то, чему бы она не смогла помешать.

— Закончим позже, Финниган.

— Можешь не сомневаться.

День: 952; Время: 8

— Ну прямо дети малые. Оба, — она осматривает заплывший глаз Малфоя, затем переводит взгляд на потрёпанного, но всё ещё пышущего злостью Симуса, щеголяющего сломанным носом.

— Я защищал тебя, — Финниган говорит низко и гнусаво, и Гермиона качает головой.

— Ты разозлился. И не надо использовать меня в качестве оправдания.

— Это вывело меня из себя.

Она снова качает головой и откидывает с лица друга волосы, чтобы оценить масштабы повреждений.

— Прямо в кабинете Грюма, другого места не нашлось! Хорошо ещё, он забрал у вас палочки, иначе конец мог быть гораздо более плачевным.

Симус коротко выдыхает, обдавая Гермиону тёплым воздухом и запахом шоколада. Убедившись, что с ним всё в порядке, она косится на Малфоя, который по-прежнему сидит на кровати и сверлит её пристальным взглядом. Её тянет сказать что-нибудь глупое, вроде, «ты первый начал», но она прикусывает свой язык. В буквальном смысле.

День: 952; Время: 21

— Я бы хотела увидеть рассвет над заливом.

Она понятия не имела, зачем искала Малфоя, по уши накачанного обезболивающим, но вдруг обнаружила, что лежит в снегу рядом с ним на заднем дворе. Тишина каким-то неведомым образом превратилась в продолжительную беседу обо всём на свете, и вот теперь они обсуждали, чем бы хотели заняться, если бы бодрствовали всю ночь.

— Что за залив?

— Не знаю. Просто залив.

Он молчит, давая ей время рассмотреть белые облачка пара, срывающиеся с их губ.

— Ты ещё более странная, чем мне показалось в первый раз.

Теперь её очередь молчать.

— А это плохо?

Он пожимает плечами… Малфой шевелится, и Гермиона слышит шорох его одежды.

— По идее, должно быть.

— Так должно быть или плохо?

Его ладонь скользит по холмику сверкающего снега, и на одну безумную секунду Гермионе кажется, что Малфой сейчас возьмёт её за руку, но он этого не делает.

— Первое.

День: 960; Время: 5

Гермиона проводит пальцами по перечню ингредиентов для зелий — лежащий рядом с книгой список для лазарета на площади Гриммо растёт быстро. Она поднимает голову и видит, что её с любопытством разглядывает Люпин, и судя по всему, он этим занят уже относительно долго.

— Что случилось? — она игнорирует желание протереть лицо.

— До меня дошли кое-какие интересные новости.

Гермиона вскидывается — ведь это может быть что угодно, — и в голове чехардой скачут мысли.

— О ком?

— О тебе.

Тогда это не так интересно.

— И что говорят?

— Я слышал, что вы с Малфоем, кажется, неплохо ладите.

Гермиона вспыхивает, что лишь усугубляет ситуацию, но она не в состоянии себя сдерживать.

— Тонкс что-то рассказала, да?

— Лишь то, что, похоже, вы получше присмотрелись друг к другу.

— Я постоянно с ним сталкиваюсь, и чаще всего он единственный, кого я хоть как-то знаю. Да и никто больше не отличается такой разговорчивостью.

— А он отличается?

Когда я его злю.

— Временами.

— Не могу сказать, что предвидел это.

— Вообще-то, никакого «это» нет.

— Я имею в виду, даже подобие нормальных взаимоотношений между вами. Общение и терпимость к присутствию другого — это долгий путь от той точки, с которой вы начали.

— Да… не могу сказать, что сама ожидала такого.

Ремус всё ещё смотрит на неё с интересом.

— Люпин, мы не друзья.

— А что в этом было бы ужасного?

— Всё.

— Например?

— Да то, что все мои друзья его ненавидят, то, что он заносчивый, самоуверенный и злой. То, кто он есть и откуда пришел, то, что он сделал. Мне просто осточертело молчание. А Малфой иногда отвечает.

— За прошедший год он сделал немало хорошего.

— Но это не отменит всего плохого, что он натворил за десять лет.

— Нет? Злость тебя не красит, Гермиона.

— Он был мерзким расистом…

— Ты сказала, был? — с легкой улыбкой Люпин поднимает голову от книги. — Малфой принял много неверных решений и оказался вовлечен во множество неприятных историй. Человек у подножия холма, Гермиона. Он продолжает толкать камень, который стремится вниз. Помнишь эту легенду?

— Да.

— Большую часть своей жизни младший Малфой лишь накапливал груз, но весь прошлый год он толкал свой валун вверх. Каждая удавшаяся операция, каждое достижение во благо Ордена — это движение к вершине. А всякое желчное слово, ссора, предрассудок, столкновение с теми друзьями, что остались на той стороне, отбрасывают его на шаг-другой назад. Я не знаю, когда он наконец завершит свой подъём и избавится от груза собственных ошибок и проблем, которые сам себе создал. Но ведь он не сдаётся, разве нет?