— О, — по крайней мере, Гермиона не удивлена. — Твоя неприязнь рассосётся. — Может быть. Однажды.

Драко фыркает:

— Грейнджер, это не опухоль, чтоб рассасываться.

— Ну, тебе виднее, — она слегка улыбается, и Драко сердито зыркает на неё поверх чашки.

— Рассказывать тебе об этом нет никакого смысла, но Новак про это пронюхал, и случись тебе с ним столкнуться, я бы предпочёл, чтобы ты понимала, в чём именно он тебя обвиняет, — Драко произносит слова так, словно повторяет скучные факты. Гермиона присаживается на край кровати, нервничая ещё больше оттого, что он избегает её взгляда. — Ты была под Империусом, — да. — Поттер, я и ещё два аврора были прикованы. Один из них уже умер. Тебе дали нож…

— Господи, — шепчет она и крепко зажмуривается.

— Ты сбросила заклятие где-то через две минуты — оно… Пожиратель Смерти стоял за твоей спиной и смотрел, и ты… воткнула нож ему в голову. Завязалась борьба, — глаза Малфоя останавливаются на большом припухшем кровоподтёке на её щеке и челюсти. — Ты орала что-то про Уизли. Предполагаю, он был там, откуда тебя привели, так что можешь спросить его, что происходило до этого. Вошёл ещё один Пожиратель Смерти. Увидел труп на земле, и вот тогда были сломаны твои рёбра. Он утащил тебя прочь. После этого… Скажем так: я никогда не думал, что чьи-то дурацкие длинные пальцы на ногах сделают меня счастливым.

— Что я натворила? — он смотрит, как Гермиона ощупывает его дикими глазами: её взгляд резко останавливается на его груди, и сердце ухает в живот. — Это был ты, верно? — он молчит с бесстрастным выражением лица, и она соскакивает с кровати, словно её близость может его обжечь.

— Гре…

— Я так и знала, — эти тихие слова даются ей тяжело. Она таращится на шрамы на его груди. — Твоя просьба об извинениях, я так и знала. Я забыла ту ночь, но кое-что вспомнила в Министерстве, и я вспомнила Гарри. Я знала, что ты не стал бы говорить об извинениях, если бы я…

— Грейнд…

— Это была я? — Гермиона указывает пальцем на его грудь.

— Нет.

— Врёшь!

— Грейнджер, самым неприятным в произошедшем было то, что потом ты бы начала в этом копаться, так что сделай нам обоим одолжение…

— Я пырнула тебя! Я…

— Порезы были неглубокими, и ты, не переставая, сопротивлялась. Ты была под заклятием, такое случается. Такое случилось с тобой и Поттером. Не велика важность, поэтому я не посчитал нужным тебе что-то рассказывать. Это не имеет значения.

Не имеет значения. До этого она сотню раз то же самое твердила Гарри. Разумеется, она бы никогда так не поступила по доброй воле, но она порезала Драко. Они заставили её причинить ему вред. Когда он смотрит на неё, перед его взором мелькают те воспоминания, как в её мозгу — образы Гарри? Гермиона не думала о том человеке, как о Гарри, она его не винит, но она это видела. Старается ли Драко сейчас сделать всё возможное, чтобы стереть произошедшее из своей памяти, чтобы его сознание было таким же чистым, как её? И почему Гермиона не может ничего вспомнить? Она же пытала его. Втыкала в него нож, и у неё не получается вспомнить такое?

— Дай мне посмотреть.

— Что? — он таращится на неё так, словно она ненормальная, и его уверенность в этом только крепнет, когда Гермиона подаётся вперёд и зависает над ним.

Она осторожно прижимает пальцы к щекам Драко, впиваясь в него глазами.

— Дай мне посмотреть.

— Нет.

— Дра…

— У тебя нет никаких причин…

— Если я это сделала, то хочу видеть!

— Не надо.

— Я хочу!

— Нет! Что даст тебе это воспоминание? Я был в твоей голове: ты — эмоциональная бомба замедленного действия, я не собираюсь становиться тем, кто приведёт её в действие и потом…

— Просто…

— Забудь об этом.

— Я хо…

— Именно поэтому мы ничего тебе не сказали! Это. Не имеет. Значения. Ты в той же мере контролировала свои действия, в какой тогда владел собой Поттер с кнутом. Ты всё время талдычишь, что Поттер берёт на себя слишком много вины за действия других людей и прочую чушь, а ведь ты точно такая же. Ты не должна переживать из-за этого. Тебе не надо это помнить. Всё кончено. Позволь… Какого чёрта ты плачешь?

— Я не плачу! — рявкает она, яростно моргая.

Малфой со стоном откидывается на изголовье. Стиснув зубы, Гермиона не спускает глаз с его шрама под ключицей.

— Я договорился с целителем, что сведу их завтра.

Она протягивает руку и скользит пальцем по рубцу, дыхание клокочет у неё в глотке. Теперь она понимает, что испытывал Гарри. Гнев на себя за то, что не хватило сил остановиться вовремя. Наверняка Драко что-то говорил, пытаясь пробиться к её сознанию, издавал от боли какие-то звуки. Гермиона справилась, но она должна была сбросить заклятие немедленно. В тот же самый момент, как ей приказали причинить Малфою боль.

Она ожидала от себя большего. Она думала об этом с тех самых пор, как покинула комнату для допросов, всё зная, и почти не спала ночью, размышляя о произошедшем. Это была палочка? Кнут? Ей не пришла в голову мысль о ноже, но она представляла, как кричал Драко под действием Круциатуса, кричал из-за неё, на расстоянии вытянутой руки.

— Прости меня, — её голос звучит сдавленно и влажно. И Малфой снова стонет.

— Большинство людей не могут сбросить это заклятие, что бы им ни приказывали. Именно поэтому, несмотря на дюжины трупов, Пожиратели Смерти избегают наказания, заявив, что были под действием Империуса. Люди убивали своих матерей, жён, детей. Ты выглядишь полной идиоткой, извиняясь за то, что нанесла несколько порезов, прежде чем справилась с Непростительным. Прекрати ныть, это раздражает.

Если Драко сказал правду: порезы были неглубокими, и она всё время сопротивлялась, — значит, заклятие оказалось не таким уж сильным. И она могла освободиться быстрее. Если бы всё обернулось хуже… Если бы у неё не получилось совладать с магией… Господи, если бы она не справилась.

— Мне так…

— Если ты извинишься ещё хоть раз, я расскажу Поттеру, как ты отреагировала на то, что так непростительно жестоко поступила со мной. Интересно, что он на это скажет? Думаю, ему будет интересно узнать твоё мнение, насколько же виновен человек, причинивший вред другому, будучи под действием заклинания, которое лишает контроля над собственными поступками.

Он смотрит на неё со злостью, и Гермиона не может ответить ему тем же. Она знает, что это пустая угроза, но в ней есть смысл.

— Ты это видишь? — она вскидывает подбородок. — Когда смотришь на меня, ты…

— Нет.

— Ты ни разу не вспомнил об этом, когда смотрел на меня? Ни разу с тех…

— Это не то, что я собираюсь помнить.

Они сверлят друг друга глазами, пока Гермиона не переводит взгляд на его палец, скользящий по краю чашки. Она не спрашивает Драко, что именно он помнит: ничто из того, что приходит ей на ум, она не хотела бы хранить в памяти. Малфой ни разу не дал ей понять, что его что-то беспокоит, что он об этом думает, ни разу не повёл себя с ней странно или как-то не так. Гермиона ему верит: ей кажется, в этом Малфой с ней честен. Пусть даже он умолчал об этом по ряду причин, она слишком внимательно за ним наблюдала и ничего не смогла заметить.

Все они сталкивались с членами Ордена или аврорами, которые под действием Империуса посылали Убивающие заклятия в своих товарищей. Никто бойцов за это не винил. Таковы правила войны, и как и везде на войне, жертвы неизбежны. Но Гермиона отчаянно надеялась, что её это не коснётся. И она не сможет причинить вред ему, друзьям, своим старым учителям или того хуже: сотворить непоправимое.

— Моя жизнь — дерьмо, — бормочет она. — Я…

Драко смеётся над ней. В самом деле, смеётся над ней.

Закрывая рот, она сердито зыркает и пихает его в здоровое плечо. Гермиона хмурится, но то, как сотрясается его тело и как зажмурены его глаза, вынуждает уголок её рта дёргаться, несмотря на сопротивление. Словно Малфой озарил собой комнату. В её животе творятся странные вещи, а дыхание сбивается. Наклонив голову, Драко хихикает, и Гермиона тянет его за волосы. Она злится, потому что слёзы распирают грудь, и последнее, чего ей хочется, это почувствовать облегчение.