— Они придут сюда? — спрашивает он, выискивая что-то на потолке, и кадык подпрыгивает при каждом сглатывании.

— Нет, мы встречаемся за ужином. Я не видела их несколько месяцев, так что они беспокоятся и хотят устроить семейную встречу.

Он хмыкает, откидывается на локти на кровати и вытягивает ноги во всю длину, пятками упираясь в пол. Гермиона улыбается столь характерной для него позе — он часто принимает ее во время разговора: пока она шагами меряет комнату или когда ему не удается убедить ее остаться дома после работы.

Она прекрасно сопротивлялась ему несколько раз, но теперь не может удержаться и коленями упирается в матрас по обе стороны от его ног. Он тянется к ее бедрам, привставая достаточно высоко, чтобы поцеловать ее в подбородок. Она смотрит на его макушку, проводит пальцами по платиновым волосам.

— Останься, — шепчет он, целуя ее в шею. Всегда было опасно давать ему подобное преимущество при попытке убедить ее в чем-то, но родители выломают дверь, если она не появится, — и этой возможности достаточно, чтобы твердо стоять на своем.

— Не могу, но я обязательно вернусь. И ты будешь ждать здесь.

— Хитрюга. — Он целует ее в губы, и дыхание вырывается наружу, а пальцы сжимаются на его плечах. Он поднимает руку, зарываясь в ее волосы, и с рывком бедер и плеч переворачивает их, обнимая ее.

— Ты всегда будешь здесь, — говорит она, целуя его раз, другой, прежде чем откинуть голову. Он молча смотрит на нее, и она убирает челку с его лба.

***

Гермиона посмотрела на Малфоя — одетый в рубашку и брюки, он выглядел так же обычно, как и без одежды по утрам.

— Не забудь: никаких разговоров о магии или о чем-то подобном, — напомнила она.

Он сжал челюсти и поднял взгляд на дверь. Они спорили об этом дважды — перестали разговаривать на четыре дня после первого раза, а после второго он с кровати наблюдал, как она ходила по спальне и применяла Репаро. Но она знала своих родителей. Сейчас им было гораздо лучше, чем после войны, но им следовало еще научиться доверять Малфою, прежде чем узнать, что он волшебник. Драко был категорически против, и она надеялась, что он не станет намеренно игнорировать ее просьбу.

— Малфой…

— Я понял, — выпалил он, оглядываясь на Гермиону, и тревога отразилась на ее лице. — Расслабься, Грейнджер. Если твои родители такие же нервные, как и ты, нас ждет невероятно долгий вечер.

Он всегда себя так вел. Оставался абсолютно невозмутимым, когда две недели назад знакомил Гермиону с матерью. Она думала, что сегодня вечером отомстит, но сейчас он был более спокоен, чем утром, когда говорил о работе. Она прищурилась, изучая его лицо; он приподнял бровь. Она ждала, когда у него задергается глаз — лишь недавно обнаружила возможность подобного нервного тика, но для этого ей обычно приходилось смотреть на него во все глаза…

Она подскочила от стука в дверь и повернулась к Малфою лицом. Откашлялась, с тяжким вздохом подошла к двери и остановилась, взявшись за ручку. Она кивнула Малфою и вопросительно подняла брови, но он лишь пожал плечами, жестом приглашая открыть ее.

Мама улыбнулась, а отец уже внимательно изучал Гермиону в поисках признаков того, что ему не должен нравиться ее парень. Она чувствовала себя подростком, застигнутым на крыльце, и немного растерялась в объятиях матери и от сильных похлопываний отца по спине.

Она взяла протянутую мамой бутылку вина и повела родителей по квартире.

— Никак не могу перестать удивляться, что ты готовишь, Гермиона. Да, обычно вы берете еду на вынос. Даже не знаю, как…

— Неделя была особенно напряженной, мама. Я готовлю чаще, чем заказываю, просто… — Гермиона, заламывая руки, посмотрела на отца и Малфоя — они стояли уставившись друг на друга.

— Очень на это надеюсь. Столько гадости плохо сказывается на здоровье. Мне бы так хотелось, чтобы ты приезжала почаще. Я могу показать, как… Ой. Здравствуйте.

— Мама, папа, это Ма… Драко. — Он с легкой улыбкой пожал руку ее матери. Отец хрипло представился, и их рукопожатие длилось значительно дольше, чем предыдущее.

И наступило молчание, напряженное и неловкое.

— Ну что ж, присаживайтесь. Я проверю рыбу и принесу бокалы для вина. — Гермиона не решалась покинуть комнату, но, возможно, вино немного облегчит ситуацию.

— Итак, Драко, чем ты занимаешься?

Войдя в кухню, Гермиона через плечо оглянулась на Малфоя и безмолвно изобразила, как она режет и душит себя, но Малфой был полностью сосредоточен на ее отце — его левый глаз подергивался.

Позже, после того как она сожгла ужин, и Малфой притворился, что заказывает такси, чтобы доставили еду, и ее родители засыпали их вопросами, и молчание длилось дольше, чем разговоры, Гермиона была готова без чувств рухнуть в постель. Уходя, мать одарила ее улыбкой, а отец бросил: «Ну, ладно», — и это было лучшее, на что они могли рассчитывать. Единственным парнем, с которым она их ранее знакомила, был Рон, и после той встречи отец вообще ничего не сказал.

Малфой прислонился к стойке, заваленной грязной посудой, подгоревшим обедом и контейнерами с заказанной едой, и ухмыльнулся ее усталой улыбке. Она обняла его и прижалась лицом к груди. От него пахло одеколоном, сложным и мужественным, с оттенком персиков — она никогда не могла определить, был ли этот аромат от тайного использования ее шампуня или прилип к нему от нее.

— Неплохо, — пробормотала она, и он рукой скользнул по ее пояснице.

— Неплохо, — повторил он.

***

— …в них нет нужды, так что не призывай их!

— Гермиона, их работа — делать то, что я велю! Нет никакого смысла иметь их под рукой, если…

— Тогда избавься от них! Я всегда хотела их освободить, и упаси боже, если ты…

— Ты ведешь себя так, будто им не платят, — ворчит он. — Мы договорились, что они будут держаться подальше от нашего крыла, потому что ты чертовски упря…

— Я чертовски упряма, и чего я хочу…

— …с работы, так что у тебя есть время…

— …успеть вычистить все крыло…

— …крыло, когда весь смысл в их…

— …здесь, чтобы сделать это для нас!

Он пристально смотрит на нее, на мгновение раскрыв рот, прежде чем захлопнуть его. Она вывела его из себя, но ей все равно. Она это уже проходила.

— И я спрашиваю тебя, насколько трудно самому сварить себе кофе, а ты повторяешься, и я обзываю тебя ленивой задницей, а ты обзываешь меня кем-то еще, и мы не разговариваем до обеда. Мне все равно. Только не пытайся снова вызвать домового эльфа!

— Если захочу…

Отчаяние Гермионы растет, она прижимает руку ко лбу.

— Мне следовало сначала куда-нибудь уехать. Следовало пожить в каком-нибудь маггловском городке. Начать… может быть, начать все сначала. Просто улететь, как птицы. Может быть, все сложилось бы по-другому.

— Хочешь отправиться в отпуск? — спрашивает он, двигая пальцами так, как будто крутит между ними палочку, — но его рука пуста.

Гермиона вздыхает и как-то вся обмякает.

— Мы так и планировали. Ты не признался, куда именно. Ты никому не рассказал, потому что думал, что мне все расскажут.

— Так и было бы. И все ты узнаешь по приезду. У нас еще есть целый месяц. — Он ухмыляется, и раньше — очень давно — она посчитала бы это дурным знаком, но теперь не боится того, что замышляет Малфой.

Она пристально смотрит на него. Она пытается свести все воедино и выйти за пределы логики. Она так сосредоточена на нем, что трудно даже думать о чем-то другом, но его глаза потускнели, а лицо расслабилось — не таким он должен быть. Не таким он был.

Может быть, им стоит съездить в этот маггловский городок? Может быть, ей следует применить к себе Обливиэйт и снова и снова переживать все так, как будто все в первый раз — и так каждые шесть лет. Малфой наполнил ее до краев. Он сделал целыми ее пустоты, прежде чем его вырвали через ее грудь. Она хочет протянуть руку и согнуть его, толкнуть, потянуть, изменить форму, пока не приведет в соответствие. Пока не станет настоящим, а не просто призраком мужчины, которого она любит.