— Прошло семь лет, Малфой. Война закончилась семь лет назад. — Она пристально посмотрела на него, его взгляд не дрогнул, а губы сжались в тонкую линию. — Прошло ужасно много времени, чтобы оставаться таким озлобленным.

— Согласен, Грейнджер. Возможно, ты сможешь выместить все на своей квартире, полной кошек, а не на мне.

Драко Малфой до сих пор оставался абсолютным придурком. Ничего удивительного.

***

Гермиона приподнимает брови, когда Драко падает вперед, коленом упираясь в матрас. После снова встает — брюки приспущены до середины задницы — и смотрит на пояс так, словно понять не может, как это случилось.

— Гравитация — это очень сложно, правда?

— Отвали, Грейнджер.

Гермиона ухмыляется — дурная привычка, которую она наверняка переняла у него, — и садится на край кровати.

— У меня сегодня выходной. Хочешь чем-нибудь заняться? — Ему требуется время, чтобы обдумать ответ. Ей нужно с этим что-то сделать.

Он оборачивается через плечо, улыбается, вздергивает бровь. На мгновение она забывает, как дышать, и сердце подпрыгивает, когда он полностью разворачивается к ней.

— Могу придумать пару вариантов.

— Ты всегда можешь придумать пару вариантов. — Она встает, протягивает руку и проводит ладонями по его обнаженным плечам. Кончиком пальца касается небольшого шрама, который хотя едва заметен, но очевиден на фоне гладкой кожи.

Он обхватывает ее рукой за талию, другая скользит вверх по спине и ложится между лопаток. Склоняется, и Гермиона прижимает ладони к его щекам. Серое, белое, синее.

Он притягивает ее ближе, прижимает к груди, и она бедром касается его бедра, когда сдвигается, запуская пальцы в его волосы. Она отворачивается в тот момент, когда он собирается ее поцеловать, и вместо этого он губами касается уголка ее рта. Гермиона улыбается, а Драко двигается вверх, касаясь щеки, целуя в висок. С ее сердцем что-то происходит, оно заставляет грудь болеть.

— Ты никогда не говорил, что думаешь о «Хранителе пустоши».

Он ничего не отвечает, только кладет подбородок ей на макушку, и Гермиона закрывает глаза.

***

— …не понес бы его домой, если бы это не было…

— …в данном случае нет выбора. Это было не его дело…

— Но у него был выбор, Малфой! — Гермиона подавила желание опрокинуть бокал и почувствовала тепло на лице, когда обратила внимание на Малфоя. Она не понимала, было дело в споре или алкоголе, — скорее всего, в какой-то сыпи, которую она подхватила, сидя к нему так близко.

Казалось, его не смутил ее подозрительный взгляд.

— Галлен потерял обе ноги. Фенло должен был оставить недоумка там, но не мог, потому что…

— Почему это?

Малфой приподнял бровь, скривил губы в усмешке и схватил два бокала, которые только что наполнил бармен.

— У тебя ужасная привычка перебивать людей вопросом, на который они только что собирались ответить. Ты хоть представляешь, как сильно…

— Как сильно что? — Она улыбнулась, когда он посмотрел на нее.

— Ха-ха, Грейнджер. Ты столь же смешна, как желание умереть.

— Все зависит от того, чьей смерти ты желаешь. И я прервала тебя, потому что знала, что твои рассуждения будут лишены смысла. Несмотря ни на что, жизнь Фенло не была связана с жизнью Галлена. Тот факт, что он этого не сделал, ничего не говорит о том, каким человеком он был, даже — спасибо — даже с…

Между ними появилось лицо Невилла, и только тогда Гермиона заметила, насколько мало разделявшее их расстояние.

— Вы же знаете, что мы здесь, чтобы отпраздновать первый год Гарри на посту главы отдела, верно?

— Конечно, — фыркнула Гермиона. Малфой пробормотал что-то о «чертовом идиоте» и «дурне», что Гермиона и Невилл это проигнорировали.

— Ну, вы только что пропустили девяносто седьмой тост, пили за нас, — сказал Невилл Малфою, пожав плечами, и удалился к группе не отводивших от них глаз мужчин, которые занимали четыре стола.

Малфой помолчал, уставившись в пол, а затем поднялся с табурета и взял бокал. В какой-то странный момент она не была уверена, стоит ли ей последовать за ним или же сымитировать излишнюю заинтересованность своим бокалом и не заметить, что он уходит. Только поймав кивок Гарри, она соскользнула с барного стула, прихватив со стойки напиток.

— Не можешь пропустить свой миг славы, Малфой? — Она попросту не знала, что еще сказать, и по непонятной причине ощущала неловкость.

— Уизли.

Она хмуро посмотрела на Малфоя.

— Рон?

— Это может оказаться самой интересной частью вечера. Станет ли его лицо красным, белым, зеленым или тем очаровательно-фиолетовым, как в квартире Лонгботтома на прошлой неделе?

Гермиона покачала головой.

— Рон…

— Четыре галлеона на фиолетовый.

Гермиона заметила широкую улыбку Гарри, когда он допил бокал и потянулся за другим, затем на напряженную спину Рона.

— Ладно. Четыре галлеона на фиолетовый. — Он собирался пожать ей руку? У нее складывалось ощущение, что сегодня вечером ладонь превратилась в собственный обогреватель.

Он замер всего на секунду, и если бы она не шла рядом, то не заметила бы этого.

— Нет, держу пари, будет фиолетовый. Видишь ли, Грейнджер, пари работает именно так…

— Я знаю, как работает пари, и поскольку хочу выиграть, то спорю на фиолетовый.

Он посмотрел на нее, и она достаточно долго задержала взгляд, чтобы уловить вспышку серых и белых волос.

— Не думаю, что ты уловила идею, — медленно произнес он.

— Поживее выбирай цвет, Малфой, мы на месте.

— Я уже выбрал. Ты не украдешь мой фиолетовый.

— Украду? Не знала, что фиолетовый принадлежит тебе…

— Я ясно дал понять…

— Мерлин, — пробормотал Невилл.

***

Гермиона откусывает кусочек кекса и переворачивает страницу. Поднимает глаза, когда Драко делает то же самое, — он кажется полностью поглощенным статьей о квиддиче. Его волосы торчат в разные стороны, глаза все еще сонные и полуприкрытые. Потребовался почти год, чтобы Малфой позволил ей увидеть свои волосы такими — каждое утро он начинает с того, что пробегается пальцами по волосам. Увидев это в первый раз, она улыбнулась, а он бросил довольно грубый взгляд на ее волосы, и они продолжили день.

— В этом году выросло количество разводов, — говорит Гермиона, просматривая статью.

— Хорошо, что мы не стали дожидаться свадьбы.

Она мечет на него резкий взгляд, бросая салфетку через стол. Та замедляется у самого края, но перелетает через него и падает Драко на колени. Он медленно поднимает глаза над газетой и хмуро смотрит на нее. По прищуру левого глаза Гермиона понимает, что он усмехается, и инстинктивно откидывается на спинку кресла.

— Расслабься, это всего лишь салфетка.

Он молчит, в комнате воцаряется напряженность. Гермиона снова кусает кекс. Несколько секунд спустя слышится шорох газеты, и внезапная ярость его гнева оказывается лишь временной. Это странно — и когда он окончательно проснется, ей придется выяснить, что же на самом деле так разозлило Малфоя. По утрам он мог вести себя как самый капризный человек на свете. Бывали дни, когда он вставал и уходил еще до того, как она успевала сварить кофе, а иногда ей приходилось прибегать к обману, уговорам или соблазнению, чтобы вытащить его из постели. Последнее всегда заставляло присоединиться к нему, и она не уверена, простит ли он когда-нибудь ее за то, что заорала «пожар», когда они опаздывали на завтрак в честь дня рождения ее матери.

— Малфой и Грейнджер никогда не превратятся в статистику. Наши имена…

— Грейнджер-Малфой, — рассеянно поправляет он, и она улыбается про себя, потому что это как-то нелепо и в то же время заставляет ее кровь мчаться быстрее. — И еще… в нас нет ничего нормального.

Она вздыхает, пожимает плечами, встает со стула и поворачивается, чтобы налить себе еще чашку кофе, пока один из домашних эльфов поместья не попытался сделать это за нее.

— Такое случается, когда ты замужем за Драко Малфоем.