— Замечательно, — эти слова вырвались у неё дыханием.

Драко хмыкнул и попытался ответить «это ты замечательная», но пробормотал нечто совсем другое. Его будто прорвало, и он говорил и говорил при каждой возможности. Произносил случайные слова, созвучные мыслям в его голове: какая она мягкая и тёплая, какие эти ощущения потрясающие, как происходящее сейчас нереально — озвучивал дюжину разных мыслей. Наверняка всё это казалось ей лихорадочным бредом, но и она в ответ шептала что-то неразборчивое, стонала и мурлыкала, заставляя его тело реагировать.

Он уже не мог нормально дышать, и, судя по рваным вздохам, у Грейнджер тоже были проблемы с дыханием. Драко отстранился, сделал вдох, и она тут же потянулась к его губам. Он отклонился, стараясь восполнить нехватку кислорода, но едва Гермиона сообразила, в чём дело, и отодвинулась, он сам подался к ней, чтобы просто коснуться губами её губ. Прижавшись друг к другу, они хватали ртами воздух, рвано дыша в этом крохотном пространстве.

В какой-то момент Гермиона обхватила его лицо: пальцы коснулись щёк, ладони — челюсти. Она чуть опустила руки, дотронулась до его подбородка кончиками пальцев и опять обхватила его лицо — она вновь и вновь повторяла это движение. Будто старалась зафиксировать момент. Убедиться, что он здесь, происходящее реально или что-то подобное. Он не знал точно, но совершенно не возражал. Он и сам плохо осознавал действительность.

Возможно, сказку ты не получишь. В детстве и в юности ты прикрываешь глаза, мечтая о девах, героях и добре в мире. Ты мечтаешь, веришь и желаешь этого для себя. Всю твою жизнь где-то там, внутри, живёт ребёнок, который жаждет большего. Которого совсем не радует вся эта обыденность и рутина. Тот, кто требует приключений, любви, всех тех замечательных вещей, о которых мечталось в юности. И Драко заполучил своё приключение — оно не было идеальным, фантастическим и не имело отношения ко всякой чепухе из легенд. Он не стал тем подростком, что вытащил меч из камня, или тем, кто обрёл вечную жизнь. Но он был мальчишкой из башни, парнем из «жирного дома», и на его долю выпали свои битвы. Своё путешествие. Свои преграды, свершения и, похоже, даже искупление. По крайней мере, что-то близкое к этому. Вот что ему досталось. Это не было чем-то идеальным. Сказочно совершенным. И у него не было ни малейшего представления о том, чем всё это обернётся. Но он выдержал. Поднялся и снова встал лицом к этому миру. Он собрал свою жизнь по кусочкам, а это что-то да значило. По крайней мере, для него. И для неё, вероятно, тоже.

Драко не осознавал того, что приподнял Гермиону над землей, пока не опустил её обратно. Её ладони соскользнули с его лица на шею, она откинула голову, чтобы посмотреть на него. Он с облегчением отметил, что она, как и он, не может подобрать слов. Что там говорят после такого? «Увидимся»? Драко усмехнулся, представив выражение её лица, скажи он такое. Гермиона тут же прищурилась.

— Над чем смеёшься?

Заслышав хрипотцу в её голосе, он оторвал взгляд от её припухших губ и встретился с ней глазами. Он бы ни за что не признался ей в тех чувствах, что пробуждал в нём её голос.

— Я обдумывал способы пожелать доброй ночи.

— Почему бы просто не сказать «Спокойной ночи»?

— Это неоригинально.

— Но традиционно и подходит случаю.

Драко осторожно выпутал руку из её волос и провёл пальцами по нежной шее — он всё ещё не был готов перестать прикасаться к ней. Его ладонь скользнула по её спине и замерла на боку, она же обхватила руками его бёдра.

— Спокойной ночи. Довольна?

— Нет. Ты даже не сказал, когда мы куда-нибудь сходим, — его брови взлетели. Гермиона избегала его взгляда, но чем дольше он смотрел на неё, тем ярче она краснела. — Ну, Малфой, ты не можешь продолжать целовать меня и даже не пригласить на нормальное свидание. Я хочу сказать, что если ты не…

— Тогда ужин.

Она оторвалась от созерцания чрезвычайно интересного пятна на его футболке.

— Ужин?

— Да, — он кивнул. — Да, ужин.

— Завтра.

— Разумеется.

— Я хочу тайскую кухню.

— Хорошо. Тайская.

— Около семи. Вообще-то, ровно в семь. И место не должно быть помпезным. Я не хочу наряжаться лишь для того, чтобы съесть курицу карри и као пад, ладно?

Драко крепко сжал губы, чтобы не расхохотаться, но всё же непроизвольно дёрнул плечами.

— Хорошо. Никакой помпезности.

— Ладно. Ладно, хорошо. — она кивнула, открыла было рот, чтобы что-то добавить, но передумала.

Драко неохотно опустил её руку, и она последовала его примеру.

— Грейнджер, увидимся в семь.

— В семь, — повторила она, отступила назад и ткнула в его сторону пальцем. — И тебе лучше не заставлять меня ждать. Потому что после плохого первого свидания второго не жди.

Он усмехнулся.

— Грейнджер, все зависит от того, когда ты будешь готова — я никогда не опаздываю.

Гермиона закатила глаза, коснулась ладонью его руки и он сжал кончики её пальцев.

— Спокойной ночи.

— До встречи.

Гермиона отвернулась — засунув руки в карманы, он смотрел, как она уходит. Она прошла всего пару ярдов, обернулась через плечо и улыбнулась. Не сумев сдержаться, Драко улыбнулся в ответ, и она снова отвернулась. Но через десяток шагов опять оглянулась, и Малфой рассмеялся. Она смерила его взглядом, но, отворачиваясь и исчезая за дверью, по-прежнему улыбалась.

Он не сводил глаз с того места, где она была, и думал о том, что это — настоящее сумасшествие, но ему, похоже, плевать. Он и Грейнджер. Он и Гермиона Грейнджер — разве мысль об этом не должна вызывать шок? Он даже не мог понять, как до такого дошёл. Будь у него думосбор, он бы не сумел увязать воедино все маленькие «кажущиеся незначительными» моменты. А, может, этого и не нужно было делать. Это просто случилось. Эти события свершились, и ты получил то, что получил. Он и Грейнджер. Драко знал только то, что это здорово. И при обоюдном желании из этого может получиться что-то действительно хорошее.

Ему нужно было поспать. Он был настолько далёк от состояния нормальности, что даже толком не понимал, что делать. Развернувшись, он миновал двери и прошёл через шикарный вестибюль к лифту. Приложил ключ к кнопке своего этажа и, когда дверцы закрылись, откинул голову на стену — он отражался в обеих створках, уголки его губ всё ещё были приподняты.

И это был по-своему важный для него момент. Значительный и удивительный — момент, когда всё внутри сложилось в идеально симметричный узор, будто так и должно быть всегда. Он чувствовал себя правильно, хорошо и в полной гармонии с миром. Знал, кем он был в этот промежуток времени.

Ему казалось, будто должно что-то случиться. Весь мир обязан замереть и восхититься этим моментом, обратить внимание на Драко и его эмоции. Этого не произошло, но и ладно — его важные моменты всегда соседствовали с чьими-то несущественными. Это была его жизнь, а не чья-то ещё. И какая разница, заметил ли это кто-то другой, ведь главное, что заметил он. И может быть, она тоже. Этот момент не стал для Гермионы тем же, чем и для него, но и для неё он был важен. Она его запомнит. Драко поделился им с ней. Грейнджер тоже знала… Она знала его лучше, чем он мог признать, и всё поняла.

Оглядываясь назад на то, что он сделал, обдумывая то, насколько далеко зашёл, Драко не находил в себе желания жаловаться. Тяжесть награды в кармане, упирающаяся в бедро палочка, призрачное присутствие Грейнджер и ощущение её прикосновений там, где она к нему прижималась… Он, в некотором роде, получил даже больше, чем мог представить. Его жизнь отличалась от той, что он вёл раньше, и от той, которую предвкушал, но хуже она от этого не была. Больше нет. Пусть он и не на вершине мира, но, может, это не так уж и важно. Может, только это и имело значение. Ему было хорошо. С ним всё будет в порядке.

Драко зашёл в номер и, едва за ним закрылась дверь, тут же стянул футболку. Он мог бы высушить одежду взмахом палочки, но ему это показалось неправильным. Наверное, это ощущение было частью того, кем он стал теперь. Похоже, он тоже находился в той общей области между двумя кругами. Человек — это и его прошлое, и его будущее. Он должен их объединять и позволять себе быть тем, кем ему выпало в жизни. И не бояться этого слишком уж сильно.