Он надеялся, что попытка попросить прощения так же ясно читается на его лице, как ранимость — на её. Надеялся, что Гермиона разгадала причину его поступка, ведь она всегда понимала его мотивацию. Он никогда ничего не озвучивал, но она всегда догадывалась.

Грейнджер опустила пальцы, но руку не убрала — она так и лежала на столе, будто Драко мог передумать. Малфой не изменил своего решения, но не сводил с Гермионы глаз, пока она говорила — она заслужила хотя бы это. Она была достойна многого, но сейчас это всё, что он мог ей дать.

Как только Грейнджер ушла, ему позволили принять душ. А на следующее утро его под конвоем отправили обратно в камеру повышенной безопасности.

Паб «Darco’s»: сегодняшний день

Грейнджер выходила из-за столика в туалетную комнату дважды — в компании одной или всех подружек — и каждый раз Драко провожал её взглядом, даже не особо отдавая себе в этом отчёт. Гермиона в третий раз выскользнула из кабинки и застыла, что-то говоря Уизли, а затем с улыбкой развернулась. Он смотрел, как она обводит взглядом комнату и ловит его глазами — её улыбка не померкла ни на секунду, и она предназначалась именно ему.

Гермиона подошла к его столику — ей нельзя было этого делать, ведь здесь сидели её друзья. Неужели она не понимала, что это против правил? Что она выходила за рамки, возникающие вокруг них всякий раз, когда они переставали общаться наедине и возвращались к некоему подобию нормальной жизни? И почему она всегда так делала? Постоянно плевала на те границы, которые не должна была переходить.

Лонгботтом, Финниган, темноволосая девица, обе Патил, Браун и кое-кто ещё продолжали смотреть на них, но Драко больше всего заботили Поттер и Уизли. Потому что Уизли не спускал с него глаз. Но это был не предостерегающий взгляд, а, скорее, попытка определить, не собирается ли Малфой сделать что-то такое, что не понравится Рону. Уизли плевать хотел на предупреждения — уж не в том случае, когда дело касалось Малфоя. И Драко понял: Уизли избавился от той неуверенности, на которой можно было паразитировать в школе, он вполне доволен собой, и у него нет нужды кого-то запугивать. В случае необходимости он просто набросится на недруга и решит проблему — вот и всё.

Поттер посмотрел на Драко лишь единожды — тем идиотским взглядом, когда ты, вроде, ведёшь глазами в нужную сторону, но ничего при этом не видишь — и Малфой снова удивился. Поттер должен был первым ринуться на защиту — он же глава этой стаи. Если что-то пойдёт не так, именно Поттер должен издать боевой клич, а он всем своим видом демонстрирует, будто ему и дела нет до происходящего. Или будто он верит в то, что ничего не случится — и в этом крылось ещё меньше смысла, чем в первом предположении.

Гермиона уселась напротив, ударившись ногой о его лодыжку — у него были длинные ноги, и ему нравилось их вытягивать. Драко подобрался, и она улыбнулась ему чуть кривоватой улыбкой.

— Привет, незнакомец.

— Какие люди, — поприветствовал он, её улыбка померкла, и она поджала губы.

Он ухмыльнулся в свой стакан, залпом допивая его содержимое. До этого самого момента он и не понимал, насколько сильно успел набраться. Пока не захотел быть относительно трезвым перед лицом сложившейся ситуации. Никто в состоянии подпития не должен связываться с Грейнджер. Даже если она сама кажется немного захмелевшей.

— Как прошло общение с прессой?

Он пожал плечами, крутя свой стакан.

— Прошло.

— Не слишком плохо?

— Нет.

Она чуть наклонилась вперёд, рассчитывая на пояснение, но он не собирался делиться подробностями. Ему не хотелось ничего говорить. Что было, то было, и он не думал, что журналисты слишком уж сильно пройдутся по нему в утренних газетах.

— Фейерверки были симпатичными.

Он вскинул бровь, откидываясь спиной на подушку.

— Да, световое шоу было хорошим.

Фейрверки принадлежали маггловскому миру, а не волшебному. В своём мозгу Драко очертил чёткие границы. В начальной школе его учили рисовать два больших круга, которые частично накладывались друг на друга. Уникальные черты двух объектов распределялись по обособленным областям, а общие — оставались в середине, но в случае с магглами и волшебниками такая диаграмма была для Драко неприемлема. Потому что он сам этого не желал — ему нравилось держать эти миры как можно дальше друг от друга. До Башни, после Башни. Но при необходимости, мысленно, он мог бы поместить в центральную область имя. Гермиона Грейнджер. И ещё свою старую сумку с поношенными вещами и воспоминания, от которых так и не смог избавиться. Вот как бы выглядела схема. Только так — это единственное, что соединяет точки, пересекает границы и проводит его от одного мира к другому.

Гермиона немного помолчала, ковыряя ногтем щепку на столе. Потеребила её, прикусив щёку.

— Они всё ещё смотрят?

Драко поднял голову — кое-кто отвёл глаза — и опять взглянул на Грейнджер.

— Ну конечно, смотрят.

Она кивнула и продолжила колупать стол. Ногти у неё были неровными. На одном большом пальце ноготь был длинным, а на другом — таким коротким, что из-под него выглядывала кожа. Гермиона переоделась, её пушистые волосы были распущены.

Драко вздохнул, поставил стакан на стол, выпрямился и, наклонившись вперёд, тихо спросил:

— Грейнджер, ты что здесь делаешь?

Она оторвалась от деревяшки и посмотрела такими огромными глазами, будто её застали за чем-то неподобающим. Она прекратила терзать щепку и убрала руку со стола.

— А меня здесь быть не должно?

— Не знаю, — ведь он действительно не имел об этом ни малейшего представления.

— Они знают, они… Поняли. Я не сообщала никаких деталей, но они в курсе, что в течение четырёх лет я получала от тебя информацию. Они знают, что я… Что я воспринимаю тебя не только как задание, понимаешь? И они достаточно доверяют моим суждениям. Они знают, что если я, из всех нас… Конечно, у них на твой счёт есть кое-какие опасения… Это просто… Видишь ли, это нормально, что я здесь. Они не станут сходить с ума и всё в таком духе, или думать… Я хочу сказать, если ты не против….

Драко прикусил щёку и на мгновение приподнял брови.

— Грейнджер, ты в курсе, что во хмелю у тебя проблемы с речью?

Она вспыхнула, отчего румянец стал ещё ярче.

— Прости. Они этого не принимают. Абсолютно. Но понимают то, что я делаю. Так лучше?

Драко пару мгновений смотрел на неё, катая стакан по столу, и медленно кивнул.

— Разумеется.

Она тоже кивнула и опустила глаза, кончиком языка облизав нижнюю губу. Драко таращился на эту влажную полоску кожи, пока та не высохла и опять не стала нежно-розовой.

— Что это за парень, с которым ты пришла на церемонию?

Гермиона подняла голову. Драко встретился с ней глазами, отмечая её недоумение.

— Гарри и Рон?

— Нет. Высокий такой. Тощий, словно год не ел, — тот самый, что лапал её за бедра и по-идиотски улыбался.

— О! О, нет. Я пришла не с ним… Он просто парень, — назвать исчерпывающим ответом этот лепет было нельзя, так что Драко лишь хмыкнул. — Ну, вообще-то, я с ним там встретилась. Джинни решила, что он замечательный, и постаралась… Он милый.

Драко прикусил губу и фыркнул.

— Он выглядит полным засранцем.

— Он такой и есть, — она улыбнулась. — Он похож… На близнецов Уизли? Не знаю, помнишь ли ты их. Он шутник.

— И ты счастлива с таким парнем, как он? — на долю секунду в его голосе прорезался невольный скептицизм.

Она прикрыла глаза и со смехом покачала головой.

— Точно нет. У нас нет почти ничего общего, но с ним весело проводить время.

Драко снова фыркнул, на этот раз более неприязненно.

— И как долго ты с…

— Я не с ним.

Пауза.

— Что?

— Нет, мы… Мы сходили на пару свиданий, но на этом всё.

— Оу.

Гермиона опять принялась за щепку, а Драко снова и снова моргал, будто это могло унять жар, разлившийся по ушам и скулам. Он вообще не понимал, почему ему стало жарко, и это раздражало почти так же, как Поттер, отпустивший на заднем фоне очередную шутку.