И Гермиона промолчала. Просто смотрела на него, а потом поднялась на ноги и сложила газету. Она обошла вокруг и, оказавшись так близко, что он смог учуять запах её шампуня, дотронулась до его руки. Драко с усмешкой отшатнулся.

— Не прикасайся ко мне. Я не хочу, чтобы ты вообще ко мне подходила.

Она должна была его ненавидеть. После сказанных слов должна была разозлиться и начать угрожать. Не должна была так сильно переживать из-за своего поступка, пытаться прикоснуться и успокоить его. Начать хотя бы с того, что у неё не должно было быть никаких трудностей с сообщением ему этой новости. Заботилась о его психическом здоровье? Опасалась, потому что думала, что он слетел с катушек, разожжёт плиту и залезет туда? Что за чушь? Как же сильно изменилось её отношение к нему, если она боялась сообщить ему о том, из-за чего он мог нанести себе вред? Как близко она подобралась?

Он не замечал этого раньше. Не видел, насколько всё изменилось, пока не сравнил двух разных Грейнджер так, как анализировал себя. Трансформация из более мелкой, лохматой и раздражающей девчонки из его юности, которой нравилось его доводить, в стоящую перед ним девушку, которая пыталась утешить его в тот момент, когда душевная боль, будучи слишком сильной, обернулась физической.

И она оказалась близко. Слишком близко.

— Малфой…

— Заткнись, Грейнджер, и отправляйся домой.

— Я…

— Мне плевать. С меня хватит. Тебя, всего, что с тобой связано, твоего постоянного присутствия. Я не понимаю, почему до тебя ещё не дошло, но отвали.

— Есть несколько причин, по которым «до меня ещё не дошло», — теперь она злилась, но какой-то болезненной злостью, которая его не задевала.

— Тогда забудь о них и держись от меня подальше. Я устал. От всего этого.

От неё, предоставления информации, Министерства, Франции, грязного дома, мытья тарелок, погибшего отца. Умирающей матери. С него довольно, потому что есть некие границы. Существуют пределы.

Драко вырвал газету у Гермионы из рук и, старательно избегая прикосновений, прошёл мимо неё и направился в свою комнату. Он вытащил из-под кровати старую сумку и побросал в неё все свои пожитки. Кое-какие сбережения, одежду, что-то ещё.

Швырнув сумку перед дверью, он зашагал к комнате Дома. Драко прошел мимо кухни, чтобы убедиться, что Гермиона оттуда убралась, и с облегчением отметил, что её нигде нет — её присутствие лишало его самообладания. Он начал терять хладнокровие и боялся того, что произойдет, если это случится или если он сумеет взять себя в руки. Возле неё он не мог контролировать свои эмоции, так что последнее, что ему сейчас было нужно, это оставаться с ней рядом.

Дом встретил Драко в коридоре и окинул его удивленным взглядом — Малфой опустил ему на ладонь ключ и ежемесячную плату.

— Спасибо.

— Куда ты собираешься? — медленно и изумленно поинтересовался Дом. Обернувшись, Драко взглянул на него поверх плеча.

— Обратно в Англию.

========== Часть пятая ==========

Возле отеля, сегодняшний день

Драко оставил чаевые водителю, хоть тот и кидал на него неприязненные взгляды всякий раз, когда был вынужден открывать ему дверь. Некоторые привычки слишком уж укоренились в сознании. Швейцар бросился вперёд, чтобы защитить чарами голову постояльца от мелкого дождика, и Драко тоже дал ему на чай.

«Вот она, моя жизнь», — подумал Малфой, шагая по элегантному величественному вестибюлю и выуживая из кармана удостоверение личности волшебника.

В какой-то момент каждый человек начинает подводить итоги своей жизни. Для Драко в этом не было ничего нового — таким анализом он занимался с самого детства. Обдумывал то, что имел, чего достиг, чего хотел и что собирался сделать. Будучи в бегах, он неоднократно погружался в такие размышления, но чаще всего они касались уже минувших дней. Потому что тогда Драко не верил, что его прошлое и его настоящее могут слиться в единое целое. Он не подводил никаких итогов своего текущего состояния, рассчитывая, что подобное положение не останется таковым навсегда. Его представления о будущем исходили именно из этого.

Даже ночуя в одном доме с проститутками, он не верил всерьёз, что через пять лет будет топтаться на том же месте. Он надеялся, что каким-то образом его существование изменится к лучшему. Что он уцепится за любую подвернувшуюся возможность и перевернёт свою жизнь. Выводы о том, как мало он успел сделать и в кого превратился, воспринимались менее болезненно, пока билась мысль, что время ещё есть. И пока Драко размышлял над тем, кем стать или что ему только предстоит совершить.

С момента освобождения из Азкабана всё переменилось. Драко отбросил эту идею и начал мыслить настоящим. Он вернулся обратно в мэнор, к малфоевским сейфам и некоему подобию своей старой жизни, и не имел ни малейшего понятия, что же ему теперь делать. Он даже не представлял, куда двигаться дальше.

Так что Драко начал задумываться о том, что возможно, он никуда и не двигается. Что всё дóлжное произойти в его жизни, уже случилось, и ему остаётся только забвение. Он не оставит никакого следа ни в мире, ни в судьбе другого человека.

Ведь все жаждут от жизни именно этого. Хотят хоть что-то оставить после себя — наследие. То, за что их будут помнить. И если не получается ничего грандиозного, если не выходит завоевать весь мир, люди довольствуются теми, кто придёт на их похороны. Теми, на кого они повлияли, с кем были связаны и кто никогда не сможет их позабыть.

Драко не сделал ничего подобного. Лет через двадцать на него даже внимания не обратят. И он чувствовал свои будущие никчемность и бесполезность. Подводя итоги прожитой жизни, он осознал, что оказал сильное влияние только лишь на свою судьбу и ничью больше. И что он исчезнет из этого мира, не имея даже представления о том, как это исправить.

Малфой шагнул в кабину лифта, нажал на кнопку и, откинув голову на стену, наблюдал за тем, как закрываются дверцы. Он отражался в каждой из створок — он один — и Драко ощущал себя уже исчезнувшим. Цельным, застывшим и исчезнувшим. И нет, постичь этого он тоже не мог.

Уилтшир, после Башни: 3 года, 7 месяцев

Чувство, охватившее его, когда он прошёл сквозь ворота Малфой-мэнора, было странным. В тот момент Драко мог думать лишь о том, что покинул это место мальчиком, а приехал обратно мужчиной. О количестве событий, имевших место с момента его ухода вплоть до возвращения, и о том, каким же несведущим он был тогда. Драко думал, что если бы он только знал, уловил намёки на своё будущее и на то, чем всё обернётся, то убежал бы в свою спальню и закрылся бы там на следующие три года.

Он был огромным. Слишком большим. Встань Драко рядом, эта махина оказалась бы почти в два раза шире него и такой же высокой, а Малфой в прошлом году пересёк отметку в шесть футов. Надгробный камень на могиле отца поражал габаритами. Словно Малфой-старший при жизни был чересчур значимым человеком, чтобы покоиться под памятником обычных размеров.

Края монумента были украшены красивой резьбой, изображавшей воинов, магические сражения и различных животных. Там не было ни цветов, ни крылатых ангелов, которые, по представлениям Драко, могли украшать могилу матери. Для неё отвели место на кладбище рядом с мужем, но Драко попросил Грейнджер перенести её в резиденцию Блэков. Похоронить там, где, как ему казалось, матери того всегда хотелось. Однажды, когда появится такая возможность и станет относительно безопасно, он навестит её. Изучит узор на её надгробии так же, как сейчас изучал на отцовском — разъярённый дракон в верхнем правом углу привлёк его внимание.

Слова были вырезаны плавным, элегантным шрифтом. «Верный, Преданный», — было выведено под именем. А ниже — цитата на латыни о величии, силе и власти. Ни слова о том, каким покойный был отцом или мужем. Верность и преданность — как раз для него. Драко знал это так же хорошо, как самого себя. Именно такой была жизнь его отца.

Вся его грёбаная жизнь.

Драко всегда отчаянно старался оправдать те ожидания, что возлагал на него отец. Привлечь его внимание и заставить гордиться собой. Он боролся за это, даже ещё не понимая, чего именно хочет. Не осознавая, что жаждет его признания, похвалы.