— Если я соглашусь на пятипроцентное увеличение, пункты 2-б и 14-д будут исключены из вашего предложения. — Она не сводила взгляда с его макушки, пока он говорил. — Остальное зависит от того, что мы обсуждали. Даю время до пятницы, чтобы представить один из них с необходимыми изменениями.

Долохов взмахнул палочкой, чтобы закончить презентацию, и быстро вернулся на свое место, пока другой мужчина записывал сказанное Малфоем. Все за столом выглядели ужасно скучающими, за исключением одного парня из отдела финансов, который поджимал губы при разговоре о дополнительных средствах для исследовательского отдела.

— Сходите на обед пораньше, — сказал Малфой, и Гермиона забыла не смотреть на него. Это было что-то новенькое. — Продолжим через час.

Идеально. Ее участие в этой встрече закончилось, и поэтому она с радостью…

— Грейнджер, на пару слов, пока ты не ушла.

Она запихивала вещи в портфель, руки замерли, и ей пришлось сдержаться, чтобы не закрыть глаза и не застонать. Он же не мог хотеть поговорить о произошедшем? Не здесь, не на работе. Нет, он, скорее всего, хотел поговорить с ней о ком-то, кого подозревал, как это было после каждой встречи. Например, в прошлый раз он говорил, что не доверяет Галлахану, везде вынюхивающему дополнительную выгоду.

Гермиона успокоила себя тем, что не думала о том, о чем не хотела думать, вместо этого сосредоточившись на уходящих сотрудниках. Большинство из них оставили свои вещи, но Малфой, ничего не замечая, лишь с прищуром сверлил спину Гермионы, которая прижимала портфель к груди.

Гермиона не торопилась собирать все вещи, полагая, что ей понадобится отвлечение, когда он заговорит. Чернильница выскользнула из ее пальцев и упала на стол, когда Малфой наложил запирающее и заглушающее заклинания. Это было совсем не хорошо. Она подняла чернильницу, уставилась на пятно на столе и вдохнула так глубоко, что заболели легкие.

Тишина, тишина, тишина. Внутреннее напряжение давало о себе знать, и ей почти хотелось закричать: «Ну каков же садист!»

— Я не люблю, когда встречи отменяются так внезапно.

— Полагаю, именно ты только что устроил перерыв, — сказала она, судорожно засовывая чернильницу то в один, то в другой карман портфеля, лишь бы не смотреть на него.

— Если бы мы не встретились, я скорее всего обнаружил бы лишь пустую комнату без каких-либо объяснений.

О боже. Он действительно собирался поговорить об этом. Она чувствовала, как горят кончики ее ушей, и нервный узел в животе затянулся сильнее. Разве трудно было все это проигнорировать?

— Я не помню, чтобы планировала или соглашалась на встречу с тобой, Малфой.

— Не веди себя глупо, Грейнджер. Ты поймала снитч — это согласие.

Он не собирался позволять ей так просто выпутаться. Он был настроен поставить ее в неловкое положение. Может быть, Гермиона смутила его — она вспомнила, что он натягивал перчатки. Он что-то планировал, но она ушла. Она представила, что если бы он увидел ее в руках Пэнси, а потом сбежал только от мысли о том, что теперь она, Гермиона, сделает это с ним, — ее бы это и смутило, и тяжело ударило по ее гордости.

Он не стал бы сейчас поднимать эту тему, если бы не был серьезен. Если бы не подвергал себя риску из-за возможности ее отказа, а потом злился, потому что сначала дала ему эту возможность, а потом забрала прямо из-под носа. Верно? Она вспомнила записку Пэнси о том, что он, возможно, хотел, чтобы она была там, и замешательство только усилилось.

Гермиона вздернула подбородок, но все еще не могла поднять глаза.

— Вряд ли справедливо называть это согласием, когда я не знала, кто мне написал и что планировал делать.

— Ты не знала, что это был я? — Он звучал недоверчиво и едко — так говорят, когда уверены, что тебе лгут, и поэтому заставляют юмор в голосе подчеркнуть, насколько это смешно. Гермиона молчала, и казалось, это сказало все, что ему нужно было знать. — Что касается последней части, тебе стоит знать, что всегда есть договоренности, которые помешают испытать то, чего ты не хочешь. Полагаю, Пэнси настояла, чтобы ты выбрала слово на случай, если решишь присоединиться. «Квоффл», верно?

Гермиона откашлялась, застегивая портфель.

— Если это все, Малфой, я должна…

— Еще не все, — огрызнулся он, и ее глаза без разрешения метнулись к нему. — Ты ушла, не сказав ни слова, продолжала игнорировать меня и, похоже, не переживала ни о том, ни о другом. У таких действий есть последствия.

Было очевидно, иначе они бы даже не вели этот разговор.

— Мал…

Он отодвинул стул и встал, и Гермиона последовала его примеру, задвинула стул и встала перед ним. Малфой с любопытством смотрел на нее, его глаза блестели в свете лампы. Мускул на челюсти подергивался, когда он изучал ее, и она не знала, что делать со своими руками.

— Теперь ты разыгрываешь скромницу. Так и думал, что ты выберешь именно эту роль, но, учитывая твои действия… Возможно, ты предпочла бы сделать это перед всем советом директоров?

— Что? — произнесла она задыхаясь, как бы ни старалась сглотнуть. Он взглядом блуждал по ее телу, левой рукой расстегивая правую манжету.

— Я прав? Ты была бы более сговорчива, если бы я уложил тебя на свои колени, пока Дженнингс болтал о конкурирующих корпорациях. Знаю, тебе нравится наблюдать, но относится ли это к тому, чтобы и за тобой…

— Я не люблю наблюдать, — выпалила она. Ложь.

Он хмыкнул, закатывая рукав до локтя. Что он творил?

— Так это не твое дыхание я слышал позади себя в позапрошлые выходные? — Он приподнял бровь, закатывая другой рукав. — А может быть, в этом твоя проблема — то, как тебе все представили? Кажется, Пэнси думала, что это был лучший план, но, может быть, это дало тебе неверное представление обо мне.

Это навело ее на множество неправильных мыслей. Это навело ее на множество очень неправильных идей.

— Лучший план? — Ей следовало бы произнести больше слов.

— Я не знал об этом до самого твоего ухода. Если бы я знал, полагаю, ночь прошла бы совсем по-другому. Ну, ошибочное представление или нет… — он разгладил складки на рукавах, а затем опустил руки и поднял на нее глаза. — …я все проясню.

У нее пересохло во рту до такой степени, что вода должна была быть самым главным приоритетом, но все, что она могла делать, — пялиться на Малфоя, пока он огибал стол. Его походка немного отличалась от той чопорной, к которой она привыкла. В нем была та же уверенность, но он двигался медленнее, как будто каждый шаг был именно таким, каким был задуман. Она представила себе движения его плеч, похожие на движения тигров, крадущихся в траве, и ладонью обхватила спинку стула, сохраняя равновесие.

— Что ты делаешь?

— Последствия, помнишь? Отодвинь свой стул.

— Малфой… — Она быстрым взглядом окинула зал заседаний, осматривая оставленные вещи, за которыми вернутся менее чем через час. В окна было видно лишь небо и далекие здания, а дверь была запечатана и заперта. Она находилась в центре Лондона, в зале заседаний компании, в которой работала, и Малфой шел к ней с таким взглядом, что заставляло сердце бешено колотиться.

— Если бы ты не сбежала в воскресенье, это произошло бы не здесь, — сказал Малфой, и в его низком голосе послышался намек на резкость. — Я не знаю, чего ты так боишься.

Его, этого, всего.

— Ты серьезно? — В ее вопросе послышался истерический смешок.

Выражение его лица стало жестче, когда его рука сомкнулась на спинке ее стула, большой палец коснулся ее ладони.

— Разумеется. — Он дернул стул назад, и ее рука соскочила с него, сжавшись в кулак. — Сними свои трусики.

— Что? — Она оторвала взгляд от движений его предплечья и обнаружила, что его бровь изогнулась дугой.

— Сними…

— Малфой…

— Свои. Трусики. Грейнджер.

Она была почти уверена, что таращится на него, но ни за что не могла закрыть рот. Кровь бежала по венам так быстро, что у нее закружилась голова, в животе все перевернулось, а в ушах зазвенело. Жар распространился на щеки, и она почувствовала, как ее лицо становится все горячее под его пристальным взглядом. В его глазах, выражении лица, позе был вызов, когда он стоял там, в одном вздохе от того, чтобы прикоснуться к ней.