— Потому что должен! Потому что я был выбран. Потому что если Гермиона-мать-ее-Грейнджер так в это поверила, значит, возможно, это единственная правильная вещь из всего, что я делал в жизни. И не важно, что все это кажется неправильным.

Гермиона медленно кивнула и скрестила руки. Малфой выглядел раздраженным — то ли собой, то ли ей, то ли ими обоими.

— И поэтому ты… поэтому мы… ты и я, в смысле…

— Был ли я с тобой только потому, что это правильно? — он вскинул брови, и раздражение на мгновение исчезло с его лица, когда его губы дернулись. — Не думаю, что потрахушки Драко Малфоя и золотой девочки хоть кем-то будут расценены, как что-то правильное. По правде говоря, они решат, что делать я должен совершенно противоположное, и это, в конце концов, станет моей погибелью.

Гермиона выдохнула, даже не заметив, что перестала дышать, и кивнула.

Последнее, чего ей хотелось, чтобы он был с ней, потому что пытался что-то доказать себе или кому-то еще. Она сглотнула, откашлялась, и снова посмотрела на него.

— Я думаю, ты правильно поступаешь. В смысле, то, что ты здесь, а не… короче, я имею в виду, что также…

Она покраснела и потрясла головой, пытаясь избавиться от волнения.

— Ты и я…неважно, что мы чувствуем по этому поводу, или что думают об этом другие. И со всей этой ситуацией также. Все кажется неправильным, потому что мы никогда с этим не сталкивались, но, знаешь, это не так. И это не только я тебе это говорю, ты сам это знаешь. И неважно, что все остальные с этого получат, важно, что получишь ты сам.

— Мне больше не важно, что обо мне думает мир. Это…

— Хорошо. Потому что ты не неправильный как человек. И знаешь, ты не плохой. По крайней мере, не совсем.

Он поднял бровь и скосил глаза. На лице его читалось, что его это не впечатлило.

— Спасибо, Грейнджер.

— Ты как земляной червь, — сказала она и снова принялась идти. — Разрезаешь его пополам, или разрываешь, а потом выкидываешь в панике, когда понимаешь, что он все еще шевелится. И тебе кажется, что червяк дергается в предсмертной агонии, но правда в том, что он все еще жив, и теперь их двое…

— Ты намекаешь, что у меня раздвоение личности?

Она хмыкнула.

— Иногда я так и думаю, — пробормотала она. — Я говорю о том, что большинство людей не знает, сколько сердец у земляного червя, и если ты разрежешь его на две части, обе его части будут жить какое-то время. В конце концов, нижняя его часть умрет, а верхняя снова возродится в целого червя. Так что…

— Ты разрезала ни в чем не повинного червя пополам?

Она посмотрела на него со злостью.

— Ты когда-нибудь слышал о…

— Грейнджер Убийца Червей. Что на это сказали бы домашние эльфы?

— Я была любопытным ребенком! И сожалею о своих экспериментах!

— Экспериментах?

***

Когда Малфой, размышляя, не напрягался, мускул на его подбородке вздрагивал каждые несколько секунд, а язык упирался в щеку. Он почти никогда не отводил взгляд от света своей палочки, а вот ее глаза бегали повсюду, даже когда она знала, что ничего не увидит. Конечно, кроме тех моментов, когда она смотрела на него.

Малфой повернул голову достаточно для того, чтобы взглянуть на нее, они встретились глазами, и она снова перевела взгляд на пространство перед собой. Она чувствовала, что он все еще на нее смотрит. Хотя, может быть, это было лишь ее воображение. Она скосила на него глаза, а он шумно вздохнул.

Гермиона удержала улыбку, хотя совершенно не понимала, почему вообще ей хотелось улыбаться, и снова вернулась к разглядыванию стен в поисках голубых отметок.

Гермиона и Малфой остановились одновременно, и она задержала дыхание, чтобы лучше расслышать шаркающий звук где-то впереди. За этим последовала череда постукиваний, два глухих удара и еще одно постукивание.

Темная фигура появилась из-за угла и направилась в коридор, в котором они стояли. Во время ее движения послышалось еще несколько быстрых постукиваний прежде, чем фигура подобралась к тусклому свету палочки Малфоя. Она тащилась, прижавшись к стене, руками обхватив горло. Сквозь пальцы стекала кровь, багровое пятно расползалось по ее рубашке от воротника к животу.

Гермиона и Малфой только успели обменяться взглядами, как услышали чей-то галоп из дальнего и темного угла коридора. Гермиона подняла палочку, направила взгляд на границу света Люмоса Малфоя и собралась ждать, но тут появились фестралы. Их было как минимум трое: один во главе, два других по флангам. На каждом из них кто-то сидел.

На всадниках были темно-синие мантии, которые могли бы показаться черными, если бы не чернильный блеск, исходящий от животных. На их головы были накинуты капюшоны, скрывая лица в тени. Направившись к Малфою и Гермионе все трое подняли палочки.

Гермиона прокричала изгоняющее заклинание, но исчезла только женщина у стены и сноп разноцветных лучей, которые летели в них.

Фестралы приблизились, Малфой повернулся, и Гермиона почувствовала, как ее сильно дернули за рукав. Она схватила его за руку и удержала, удивившись, что он не вырвался или не принялся бежать, потащив ее за собой.

— Черт, — раздраженно и чуть слышно из-за топота копыт прошептал Малфой.

— Доверься мне, — сказала она, хоть и не была уверена, что он вообще ее слышит, после чего выпустила изгоняющее заклинание в сторону фестралов.

Малфой дернулся раз, но было слишком поздно, и Фестралы понеслись на них. Гермионе пришлось удержаться и не отпрыгнуть в сторону от стучащих копыт и заклинаний, летящих навстречу. Из-за раны в груди, нанесенной мечом, она знала, что сейчас магия не могла их коснуться. Малфой схватился за голову, когда она толкнула его вперед. Она не могла хорошо видеть его реакцию, пока они были внутри видения, но думала, что он смог все осознать только когда фестралы пробежали сквозь них. Гермиона повернулась и посмотрела вслед созданиям и их всадникам.

Она отпустила руку Малфоя, они оба подняли палочки и прокричали изгоняющее заклинание, пока фестралы пытались развернуться в узком коридоре. Видение засияло, а потом исчезло, словно кто-то его просто отключил.

— Что…

— Когда мы были в толпе, я выпустила…

Что-то мелькнуло в свете палочки, и Гермиона перевела ее, осветив темную фигуру. Казалось, что это всего лишь силуэт, но она направила свет прямо на него, и ничего не изменилось. Фигура полетела на нее, и Гермиона погасив свет, произнесла изгоняющее заклинание. Оно озарило кончик ее палочки, осветив фигуру, которая дернулась влево, и Гермиона взмахнула запястьем как раз в тот момент, когда заклинание покинуло палочку. Его луч изогнулся, потом утонул в видении, после чего и фигура, и заклинание, растворились.

— Люмос, — сказала она, обернулась вокруг себя и, услышав, как Малфой дважды прокричал заклинание, выпустила еще одно в другую фигуру.

Она снова повернулась, и в свете палочки увидела, как мелькнули еще две фигуры. Одна из них закричала, и Гермиона выпустила заклинание — два световых шара осветили темноту. Когда же заклинание врезалось в дальнюю стену, они отскочили друг от друга, а Гермиона зависла, уставившись на руку и ногу перед собой.

— Это что, джинсы? — спросила она.

Она задыхалась от того количества энергии, которую истратила, Малфой тяжело дышал у нее над плечом.

Свет от палочки Малфоя присоединился к ее, освещая двух людей.

— А-а-а!

— А-а-а! — прокричала Гермиона

— А-а-а! — повторил Джастин.

Гермиона бросилась к нему, и он, широко улыбнувшись, раскрыл объятия.

— Эй, замедлись чуть-чуть, а то я упаду.

Гермиона рассмеялась, заскользила к нему по полу и обняла его.

— Я так переживала! Я не могла перестать думать, вдруг случилось что-то ужасное…

— …бежали и бежали, и мы думали, короче, они неслись очень быстро…

— …нашли дорогу назад, но вас двоих не было, так что мы рисовали стрелки. Вы их нашли? Я думал…

— …мы совершенно забыли, как шли, и нет, никаких стрелок не видели. А вы нашли шары? Вы нашли шары!