— Нет, — сказала Гермиона. — Это нелогично. Магия там слишком сильна для двух человек, а основное заклинание нельзя прочитать не в полном составе. Слишком рискованно. Они либо двигались в обратном направлении, чтобы найти нас, либо… остались ждать.

— Ждать?

— Да, — кивнула она, посмотрела вдаль коридора и снова кивнула. — Падма всегда мыслит логично. А в том, чтобы идти прямо к артефакту, нет никакой логики. День пути от того коридора, куда, как они видели, мы убежали, при этом просто надеясь, что встретят нас где-то по пути. И при этом думать, что их двоих будет достаточно для магии, от которой мы сбежали вчетвером.

— Логично было бы повернуть назад.

— Они могли заблудиться и не знать, как нас найти. Говорю тебе, они пытаются найти обходной путь, или остаются в движении, чтобы не позволить магии настигать их так часто, или же сейчас они двигаются по стрелкам.

— Чудесно, теперь мы просто будем ходить по большому кругу.

Гермиона бросила на него пристальный взгляд, но он не мог сейчас испортить ей настроение. Это был первый знак от Падмы и Джастина, так что, в конце концов, они друг друга найдут.

***

— Может, остановишься?

Гермиона удивленно оглянулась, но замедлила шаг, когда заметила, каким потрепанным он был. Она была так занята поиском новых отметок, что не поняла, сколько сил отняли у него последние несколько заклинаний. Ему пришлось выпустить четыре подряд, когда на них вылетела стая птиц. И не успела она произнести и половины заклинания, как они уже исчезли. В итоге, не почувствовав высасывающую силы магию, она эгоистично не подумала про него.

— Я…

— Ты несколько чертовых часов скакала от радости словно ожидая, что мы уже в следующий миг их найдем. Ты как наивный ребенок в подземелье у Пожирателей, а мне осточертело за тобой идти.

Гермиона прищурилась.

— Ты никогда до этого не говорил о том, чтобы остановиться…

— Я говорил об этом два часа назад!

— Ну, я забыла! Прости! — она указала пальцем на голубую отметину на стене. — По ней видно, что они бежали. Знак в середине и не высоко, это либо пятно, либо линия. И чтобы знать, в каком направлении идти, нам нужно найти следующий. Мы…

— Вот только, скорее всего, они пробежали еще пару дюжин коридоров после этого. И только там отметки станут нормальными. Так что они всегда будут оставаться на два дня впереди нас.

Она глубоко вдохнула, и враждебно посмотрела на него широко открытыми глазами.

— Что с тобой не так? Ты…

— Я из-не-мож-ден и мне боль-но. И я устал таскаться по коридорам в темноте, постоянно преследуемый темной магией и твоей несносной болтовней.

Она была оскорблена больше обычного, но помнила вкус его губ, и это все меняло.

— Прекрасно. Ты уж прости, Малфой, что находиться рядом со мной так ужасно! Мне жаль, что для тебя это тяжелое бремя, которое предполагает немного усилий…

— Немного? Наша жизнь каждую секунду каждого дня в опасности…

— Нам и раньше приходилось с таким сталкиваться. Кроме…

— Вот только я не наслаждаюсь как ты этим дерьмом! — закричал он. — Я не хочу быть героем, Грейнджер, не хочу. Один раз пытался им быть, и мы оба знаем, чем это закончилось, — он посмотрел на нее так, словно это она тогда его заставила.

— Никто не просит тебя быть героем…

— Ты просишь этими своими идиотскими речами о…

— Нет, не прошу. Ты сделал этот выбор! Как и любой другой, так что не перекидывай это на меня! Неважно, что это не свойственно тебе как человеку — ведь ты здесь, и должен быть здесь сейчас. Иногда жизнь преподносит тебе больше, чем тебе кажется ты можешь вынести. А иногда это реально тебе не по силам, но ты все равно поступаешь так, как должен!

— Я прекрасно…

— Люди не ходят и не говорят: «Пожалуй, пойду спасу сегодня мир». Они делают то, что должны, потому что больше некому. Это же ты делаешь и сейчас, и это делает тебя лучше, чем ты думаешь. Но не пытайся оправдать передо мной свое желание сдаться, потому что я не поверю.

— Я не сказал, что хочу сдаться. Я считаю полным бредом твои ожидания о том, что я не буду раздражен из-за всей этой ситуации и того, что все идет не по плану, только лишь потому, что решение проблемы это что-то правильное. Я сказал, что не собираюсь принимать это как должное только лишь из-за комплекса героя, который предполагает, что я с радостью приставлю меч к груди, защищая тех, на кого мне плевать!

Гермиона отклонилась назад, словно он дал ей пощечину.

— Кого «тех»?

Он всплеснул руками.

— Да всех!

Она долго на него смотрела, пока давление в груди не стало невыносимым, после чего потушила палочку. Она стащила сумку через голову, бросила в сторону стены и услышала, как открывается бутылка.

— Иди спи.

***

Тишина. Гермионе она сейчас была предпочтительней. Пожалуй, говорить с ним она пока не будет.

Она уже успокоилась после событий прошлого вечера, но плохо спала и, похоже, из-за этого ее эмоции были приглушены. Дело было не в том, что она не понимала его точку зрения… ох, да когда же она, наконец, ее поймет. Малфой делал все по-другому. Когда жизнь выставила перед ними почти все препятствия, первая инстинктивная реакция Малфоя была собраться и уйти. Будь у них больше запасов, может быть, он бы вернулся, но сейчас они не могли этого сделать.

И вместо того, чтобы так на нее злиться, он мог бы просто поговорить с ней как нормальный человек! Он должен был ей сказать, что в тот момент очень сильно нуждался в отдыхе. Хотя возможно, она бы начала настаивать на том, чтобы идти дальше, ведь она переживала из-за отметок. По итогу они, возможно, начали бы ругаться. Скорее всего.

Она не могла перестать думать о том, что он имел в виду, когда сказал, что ни о ком не переживает. Говорил он только о студентах, или же и о ней тоже? Она не знала, чего ждет от Малфоя, или даже чего хочет, но она думала…

Гермиона покачала головой, потерла ладонью лоб и продолжила идти.

***

Гермиона ломанулась в другой проход, ведомая нестерпимым желанием попи́сать. Она внимательно посмотрела на свет, который исходил от ее палочки, чтобы убедиться, что ничего на нее не набросится.

— Ты куда? — хрипло спросил Малфой.

— А тебе не все равно? — огрызнулась она, хотя планировала сказать это более непринужденно.

Она повернула налево в другой коридор, выпустила заглушающее заклинание и расстегнула джинсы. Превратила пергамент в более мягкую бумагу, и, присев, не переставала бросать настороженные взгляды в разные стороны, пока не закончила. Кроме сна, только в эти моменты она была максимально уязвима, и ей не хотелось отбиваться от чего-либо с трусами, спущенными до лодыжек.

Она произнесла исчезающее заклинание, потом очищающее, после чего направилась к Малфою, быстро застегивая джинсы по дороге. Он стоял в конце того коридора, куда она повернула и был напряжен, его губы были сжаты, а в глазах читалась враждебность. Прекрасно.

— Ты давно уже истрепала мои последние нервы, Грейнджер.

— Значит, ты вообще ничего не должен чувствовать, — в этот раз получилось чуть непринужденнее. — Уверена, что тебе больше нравится ничего не чувствовать.

— Я сказал, что плевать хотел на тех людей, и вот я уже бессердечная, злая и бесчувственная сволочь.

«Те люди», — раздалось в ее голове набатом.

— Ты не просто высокомерная и осуждающая всех тупица, ты еще…

— Я не…

— Тем людям начхать на меня, так почему я должен о них думать? К этому времени большинство из них знает, что я пропал, и все они надеются, что я мертв. А я в это время прохожу через все это дерьмо, чтобы они перестали быть такими…

— Тогда почему ты здесь?

— Я не знаю, — прокричал он.

Они уставились друг на друга, и в коридоре повисла тишина. Но как бы она не пыталась прочитать Малфоя, она не могла, потому что эмоции слишком быстро менялись на его лице.

— Ты должен знать.

— Я…

— Ты всегда оцениваешь ситуацию и планируешь, и ты должен был все оценить, значит ты должен знать, почему ты здесь, и не…