Конечно, в последнее время она сомневалась в своем решении из-за некоторых… определенных изменений, но была уверена, что всему этому есть логичное объяснение. Просто не настолько логичное, чтобы его можно было так легко разглядеть или рассказать о происходящем двум лучшим друзьям.

Да и вообще, даже если бы она жалела о решении окончить школу больше, чем о чем-либо в жизни, при таком выражении на его лице она бы не призналась.

— Рон, все идет очень хорошо.

— Очень хорошо? — Гарри вскинул брови и забарабанил пальцами, но взгляд от нее не отвел, что являлось его лучшей попыткой казаться безразличным, ведь было понятно, что он просчитывал, как много всего могло пойти не так с их последнего разговора и сколько времени ему понадобится, чтобы выяснить, что именно, найти решение и все исправить.

Если бы авроры не искали и не арестовывали скрывающихся Пожирателей смерти, она не знала, чем занимался бы Гарри.

— Думаю, лучше, чем многие ожидают.

— Как Джинни? — спросил Джордж, взглянул на гору картошки, которую Молли положила ему на тарелку, и отправил половину обратно в миску.

— Хорошо. Правда, она не рада, что не может покинуть Хогвартс на выходных.

Джордж поднял на нее взгляд, при этом царапая вилкой тарелку, но тут заговорила Молли:

— Ну, я не удивлена. Конечно, она по нам скучает, особенно по Гарри.

Гарри покраснел, стараясь как можно лучше спрятать лицо за стаканом воды.

— Но в Хогвартсе всегда так было. Сейчас они просто более снисходительны к старшекурсникам.

— Я…

— Что случилось с Малфоем? — перебил Рон брата и строго посмотрел на нее из-за еды, наколотой на вилку.

Гермиона удивленно глянула в ответ, почти подавившись глотком сока.

— Откуда ты знаешь?

— Гермиона, у меня есть связи, — сказал Рон, а Гермиона закатила глаза. — Мы узнаем о таком в Аврорате.

— Один аврор занимается делом Малфоя, так что ему доложили, — объяснил Гарри.

— Чт…

— Теперь они его вышвырнут, — пробормотал Рон, не отрываясь от еды. — Драки против правил, если он ее начал. Одна драка — и он в тюрьме. Он все это заслужил. Хотел бы я быть там…

Молли прервала его, чтобы сделать замечание насчет разговоров с полным ртом, а Гермиона тяжело вздохнула из-за этой его закоренелой привычки. Несколько их совместных ужинов он держал себя в руках, но уже к июню расслабился, и все вернулось на круги своя.

Июль ознаменовался планомерным крахом их отношений, который не признавался ими до августа, погребенный под неловким молчанием до сентября.

Она любила Рона, но все, что не могла в нем терпеть, расцвело в период их коротких отношений. Сколько бы книг об отношениях он ни прочитал, чтобы довести аспекты их отношений до состояния нормы, это не отменяло того факта, что они — друзья и навсегда только ими и останутся. Они оба старались изо всех сил, но в конечном счете Рон оставался Роном, и… И у этого всего мог быть только один исход.

— Гарри, мы не можем об этом говорить, — сказал Рон, а потом наклонился ближе и, понизив голос, добавил: — Это секрет.

Гарри нахмурился и тыльной стороной руки поправил очки.

— Это насчет супермаркетов. Не думаю, что супермаркеты — это секретно.

— В виноград была спрятана взрывчатка? — спросил Джордж, а Гермиона фыркнула достаточно громко для того, чтобы обратить на себя внимание всего стола.

— Чтобы вы знали, это была очень важная миссия, — Рон указал вилкой на каждого.

— Даже не говори… у авроров закончились яйца?

— Была распродажа молочки?

— Сельдерей и бананы устроили бойню, используя…

— …а заколдованные яблоки летали как бладжеры…

— …у бедных ломтиков сыра даже не было шан…

— …или чего угодно, кроме рыбного филе…

— Я вас ненавижу. Всех вас.

***

Маленькие волоски на затылке встали дыбом, пустив волну мурашек, которая расползлась по спине и рукам. Холод, который она не чувствовала несколько месяцев, опустился на дно желудка, плечи одеревенели. В темноте глаза расширились, словно натянутая на веках кожа могла позволить ей увидеть свет на краю поля зрения. Она отчетливо чувствовала: нечто столь же темное, как и его намерения, находится именно там и оттуда наблюдает за ней.

Что-то блеснуло в темноте, и Гермиона зажгла свечи взмахом палочки, отскочила от двери и нацелилась на… Живоглота. Посмотрела на него, обвела взглядом комнату, потом углы, заглянула под кровать и снова по кругу. В комнате не было никого кроме кота, он смотрел на точку в пространстве, а шерсть на загривке стояла дыбом.

Гермиона перевела туда взгляд, все еще чувствуя покалывание чего-то по коже. Села рядом с Живоглотом и начала гладить по спине, продолжая крепко сжимать в руке палочку.

Целую неделю в Норе не происходило ничего странного.

Ни разу она не засомневалась в себе или своем окружении.

Теперь же, после сегодняшнего возвращения в Хогвартс, она пялилась на стену так, словно ждала, когда та оживет. Но Живоглот тоже это чувствовал, не только она. И это означало лишь одно — там что-то есть. Какой-то магический след или… или что-то, что не является лишь ее воображением.

Она двинулась, чтобы открыть чемодан у изножья кровати и достать взятые из библиотеки книги. Подхватила кусок пергамента с чернильным набором и открыла первую книгу, краем глаза продолжая поглядывать на стену.

***

Один взгляд на изношенную и измятую форму Гермионы Грейнджер заставлял посетителей библиотеки сомневаться, что экзамены по Ж.А.Б.А. состоялись семь месяцев назад. Она забиралась в самый дальний от дверей угол, усаживалась за стол, заставленный высокими стопками книг по чарам, магическим тварям, заклинаниям, призракам и зельям.

Чтобы увидеть Гермиону из-за всего этого нагромождения, нужно было подойти к краю стола; ее левая рука лежала на небольшой стопке из запрещенной секции, перед ней были две раскрытые книги, сама она писала в свитке, состоящем из двадцати одного листа пергамента.

Волосы Гермионы напоминали о ее первых годах в школе — растрепанные и завивающиеся из-за жара кипящих мыслей, плавящих мозг, и того, что она слишком часто их дергала и теребила. На лбу проступал пот, и она чувствовала, как он собирался тонким слоем сзади на шее, но под рубашкой у нее ничего не было надето, так что она не могла ее снять. Просматривая вторую книгу, она, не глядя, потянулась, чтобы перевернуть страницу, пока правой рукой записывала основные моменты параграфа, который только что прочитала.

Понедельник был спокойным, насколько только может ожидать от понедельника тот, кто в любой момент ждет, как на него что-то наскочит. К полудню вторника она почти согласилась на не подкрепленное фактами объяснение, убедив себя в том, что это были некие временные чары, но когда двери в классе по древним рунам начали ходить волнами, ей пришлось передумать. Вчера она потратила двадцать минут, пытаясь поймать стаю крыс у себя в комнате, пока Живоглот шипел из угла. Когда же ее кот смело бросился в их гнездо, крысы растаяли в воздухе, из которого и появились.

Направляясь в Большой зал, Гермиона увидела, что из стены торчит бледная рука. Камни вокруг нее стали мокрыми, и она услышала журчание воды за спиной, а потом появились жуки. Она бросила взгляд на черное овальное пятно под кожей руки, ползущее от локтя к запястью, а после попытавшееся зарыться в плоть, и убежала. Тремя минутами позже она очутилась в библиотеке и с тех пор не оглядывалась.

Всему этому должно быть какое-то объяснение. Видимо, кто-то ее как-то околдовал или подлил что-то в напиток. Если и на Живоглота это подействовало, значит, это либо чай, либо стакан воды… то, что он мог попить, пока она спала. Значит, гриффиндорцы или… Гермиона тяжело вздохнула, захлопнула книгу и взяла другую, о зельях. Она повернулась к чистому листу пергамента и написала несколько имен студентов из Гриффиндора, которые ходили на углубленные зелья, пытаясь понять, кого из них Слагхорн любил настолько, чтобы дать доступ к ингредиентам, пусть и ненамеренно.