Гермиона втянула воздух и, движимая инстинктом, попыталась отвернуться от боли, но Малфой толкнул ее в плечо, возвращая на место. Видимо, она все еще жива. С бадьяном пришло ощущение чего-то пузырящегося и тянущего, и она сжала зубы, зная, что скоро оно пройдет.
— Твоя грудь.
Это ее голос? Казалось, она говорит через дыру в шее.
— В порядке.
— Бадьян?
Она просто пыталась говорить.
— Да. Я бы сделал это раньше, но было много крови… бадьян не сработал бы. Я не хотел использовать заклинания, которые требуют длительного воздействия или слишком много магии.
Она открыла глаза и тяжело сглотнула. Он посмотрел на нее. Свет от свечи сделал его яркие глаза темно-серыми — цвета грозовых туч. Они выражали эмоции, которым она все равно не могла дать название.
— Пить хочешь?
Она кивнула, а он снова посмотрел ей на грудь и протер тканью. Он слегка прищурился и исчез из ее поля зрения.
С большим трудом, словно продираясь сквозь тину, Гермиона подняла руки.
Приподняться на локтях было еще сложнее, поскольку запястье резануло острой болью.
Малфой протянул ей золотистый кубок, и она вопросительно на него посмотрела. Он всю кухню притащил в своей сумке? Он неверно истолковал ее взгляд, а может, и нет, потому что отставил кубок и взял Гермиону за плечи. Боль усилилась, и она прикусила губу, чтобы сдержать стон. Он повернул ее в сторону так, чтобы она могла левым плечом опереться о стену.
— Спасибо.
— Держи, — он протянул кубок, она приняла его и без промедления начала пить.
— Спас… — она открыла рот, но заметила три бутылки для воды. Одна была разбита в дребезги, во второй, с подбитой боковиной, воды было на донышке, а у третей отсутствовала половина. — Что случилось с бутылками?
— Они разбились в твоей сумке. Осталось только одно зелье бодрости. Карта разодрана в клочья, из еды — только твои фрукты. Книги высохнут, хотя я не понимаю, где ты собираешься найти время для чтения. Пергамент с рунами превратился в пергамент с чернильными пятнами.
Гермиона испустила поверженный возглас, закрыла глаза и прижала пальцы ко лбу.
— Это ужасно, — она посмотрела на Малфоя и опешила, заметив, что он без рубашки. Как она не заметила этого раньше? — У нас э… как минимум, у нас есть бадьян. И мы живы, и уверяю тебя, я не была сильно оптимистична в том, что мы их сохраним… тогда. Как долго я была без сознания?
Малфой пожал плечами, и она посмотрела, как двигаются его мышцы, а потом перевела взгляд на порез на его груди.
— Я очнулся примерно час назад. Не знаю, сколько до этого мы были в отключке, или почему магия отступила.
Гермиона фыркнула.
— Отступила? Скорее, не раз пыталась убить нас, пинала, кричала и разбрасывалась клинками, — она снова посмотрела на его грудь. — Ты уверен, что использовал достаточно…
— О чем ты, Грейнджер?
Он смотрел на нее с подозрением. Он всегда так смотрел перед тем, как сменить выражение лица на удивление.
Она не могла вспомнить момента до этого, когда ей приходилось прикладывать так много усилий для разговора.
— Что с тобой случилось? Когда я тебя нашла, ты был без сознания, и у тебя был порез. Магия не работала. Блокирующее заклинание действовало только пару секунд, изгоняющее — лишь на маленькие участки магии или не давало им нас трогать всего несколько мгновений.
— Я был ослеплен светом и меня полоснуло клинком. Я выпустил изгоняющее заклинание и упал… Не знаю, что случилось после. Как ты ее остановила?
— Похоже, тебя ударили по голове. У тебя тело болит? Они падали на нас, спотыкались о нас, и я никак не могла их остановить. Я пыталась подтянуть тебя к стене, но… толпа людей, они бежали и толкались. А потом появились мужчины. Они сломали мне запястье, — она бросила на свое опухшее и посиневшее запястье уставший и растерянный взгляд, словно оно принадлежало не ей, а кому-то, о чьих неудачах она только слышала. — Прости.
— Это… — Малфой выглядел хмурым и искренне пораженным.
Может быть, потому что не знал, что ответить. Или не понимал, как все закончилось.
— Я, э-э… Так что да, заклинания не работали, и я вспомнила про то другое, которое мы обсуждали в библиотеке. Какими сильными они будут, если их объединить. И что это рискованно, потому что не ясно, сможем ли мы протянуть такое количество магии через маленькие руны, сможем ли соединить, и так далее.
Малфой встал — он сидел на корточках возле сумок, и Гермиона пробежалась взглядом вниз по его груди, а потом перевела глаза на пол.
— Ты сделала это? Соединила их? Ты могла разорвать себя на части или убить нас, или сделать…
— У меня не было выбора, — она пыталась звучать решительно, но голос сипел и хрипел. — Если бы могла выбирать, то не делала бы этого. Я не могла справиться в одиночку. Мы и вдвоем не факт, что справились бы. Ты был ранен и без сознания, тебя пришлось бы тащить, а мне это было не под силу. Толпа была слишком плотной и сильной. Я должна была сделать что-то, чтобы нас спасти.
На его лице появилось странное выражение, которое она прежде никогда не видела. И сейчас не знала, стоит ли смотреть на Малфоя, чтобы разгадать его, или же просто отвести взгляд.
Она посмотрела вниз и заметила рядом с собой палочку.
— Сначала не получилось. Я забыла добавить в конце «эйвла», но поняла это позже, сначала ничего не было, а потом… Мне казалось, что меня испепелит. Думала, мы оба обречены. Но затем я попробовала еще раз, меня откинуло назад, ударило о стену… Похоже, сработало.
Он молчал. Ничего не говорил, ничего не трогал, совсем не двигался. Она подумала, что ей нужно посмотреть на него, рассмотреть выражение лица, разобрать по частям, пока не поймет, что он чувствует. Но она была слишком уставшей, и когда ее глаза закрылись, она больше не смогла их открыть.
***
Не открывая глаз Гермиона потянулась и почувствовала, как легкая дрожь пробежала по спине. Она сменила положение тела, вытянула ноги и повернула голову. Тело по-прежнему болело, но если не считать запястья, чувствовала она себя куда лучше, чем могла ожидать.
Свет от свечи бликами бегал по векам, она медленно открыла глаза, потерев их. С помощью правой руки и, не опираясь на стену, она приняла сидячее положение; мантия, которая накрывала ее, съехала к коленям. Какое-то время она просто на нее смотрела, позволяя мыслям прийти в порядок, а потом взглядом поискала Малфоя.
Она слегка дернулась, когда заметила его сбоку от себя рядом с разбитыми бутылками. Он сидел, скрестив ноги, подбородком опираясь на руку, указательный палец был прижат к нижней части носа, а большой — к щеке. Он хмурился и неотрывно смотрел на нее, как какой-то маньяк. Когда она посмотрела в ответ, он даже не притворился, что это не так, и не отвел взгляд.
Он до сих пор был без рубашки. На плечах, груди и ребрах виднелись синяки. Еще один был на животе возле правого бедра. Он поднял с колен руку и двумя пальцами подтолкнул к ней яблоко. Она подняла его и провела большим пальцем по кожуре, шершавой от грязи.
— Ты спал? — спросила она.
— Я не устал.
— Как долго я спала?
Он посмотрел на свечу — та была целой, когда она заснула, сейчас же отсутствовала четверть. Значит, прошло несколько часов.
— Какое-то время.
Ей хотелось узнать, смотрел ли он на нее так все эти часы, но, учитывая прошлые привычки, у нее не было на это прав. Она заметила, что он надорвал ворот ее рубашки вместо того, чтобы поднять, когда ему нужно было добраться до раны на груди. Это значило, что мест для разглядываний было не так много. Для нее это многое значило.
— Не верю, что ты не устал, — сказала она. — Нет, реально не получается. Тебе нужно поспать.
— Если бы я хотел, то поспал бы.
Она сжала губы и отправила яблоко катиться обратно к нему.
— То есть если сейчас здесь появится видение, ты будешь в состоянии сначала выпустить, допустим, три изгоняющих, а потом сможешь пробежать пару дюжин коридоров?
