Гермиона постаралась выглядеть непринужденной, когда Малфой прижал острый кончик ножа к ее пальцу, но тот все равно на нее не смотрел. Он был сосредоточен на том, как повернуть нож так, чтобы получился идеальный изгиб у основной линии.

Он большим и безымянным пальцами сжимал ее верхнюю фалангу, из-за чего она сильно хотела хрустнуть суставом — за эту привычку ее мать била отца по рукам.

— Твой маленький палец до абсурдности мал, — прохрипел он.

— Именно поэтому мизинцы еще называют маленькими. Ты чего хочешь… чтобы я извинилась?

Он поднял глаза, среагировав на то, как странно прервалось ее дыхание, но она удержала нейтральное выражение на лице. Кончик воткнулся чуть глубже, чем было нужно, но она не могла жаловаться. Прижимая нож к ее коже, он был максимально осторожным. Возможно, даже осторожней нее, когда она проделывала то же самое с ним. Хотя она очень старалась сделать так, чтобы было как можно менее больно. У нее с ее маленькими руками и его большими пальцами было преимущество, так что сейчас она ждала от него большего количества ошибок.

Малфой промокнул ее палец краем тканевой салфетки, затем прижал указательный палец к ее второму суставу и провел подушечкой большого пальца по его другой стороне. Он остановился над ногтем, а потом чуть отвел палец в сторону, чтобы получше рассмотреть маленькую руну. Он продолжал обхватывать ладонью ее руку, и она удивилась, почему он не отстранился, прежде чем подумала, что придает этому слишком много значения.

На кончике носа и между бровями у него появлялись маленькие морщинки, когда он что-то изучал. Ее пальцы дернулись от желания откинуть его челку, но она бы не посмела.

— Хорошо? — пробормотал он.

— Хм? — отозвалась она. Он посмотрел на нее, большим пальцем поглаживая ее мизинец. — Ох.

— Последняя линия, — произнес Джастин из-за спины Малфоя.

— Да, Джастин, так что можешь расслабиться и перестать сжимать ногу рукой. Ты ведешь себя так, будто я тебе отрезаю пальцы.

— Нет, ты просто в них врезаешься.

— Грейнджер?

— Да, хорошо. У них все в порядке.

Он отпустил ее руку и протянул ей салфетку, чтобы она могла вытереть кровь с кожи. Пробормотав спасибо и взяв ее, Гермиона увидела, как морщинки на его лбу разгладились.

— Вы все уверены, что нам не нужно накладывать на них никакого заклинания?

— Если мы сейчас что-то наложим, руны можно будет использовать только на это одно заклинание, которое должно быть направлено именно на нас. А так мы можем использовать разные руны и их комбинации для всех заклинаний, на которые мы согласились ранее.

Джастин потряс рукой, когда от него отстранилась Падма.

— Точно, блокирующее заклинание, отгоняющее и… еще одно блокирующее. Ну, я уверен, что шанс это проверить не заставит себя ждать.

Гермиона встала и потянулась.

— Встретимся завтра, чтобы обсудить, как подействовали заклинания, и поработаем над основным для стен, хорошо?

— Завтра у меня патрулирование, — сказала Падма и посмотрела на Малфоя. — Гермиона, может, мы с тобой сможем встретиться позже, и ты введешь меня в курс дела? Как насчет около полуночи?

— Без проблем. Буду ждать тебя рядом с Полной дамой. — Гермиона провела пальцем от Джастина к Малфою. — Тогда втроем, в библиотеке, в восемь?

Малфой кивнул, отдал ей нож и начал собираться. Джастин повесил сумку на плечо, сверху закинул мантию.

— Как мы скроем от всех руны? Мы не можем носить перчатки.

— Постарайся не размахивать руками перед людьми, — ответил ему Малфой.

— Просто не поднимай пальцы. Если кто-то увидит, скажи… — Гермиона перекинула ремешок от сумки через голову, а саму сумку взяла под руку. — Ну, не знаю. Скажи, что нарисовал ее красной ручкой, чтобы не забыть на древних рунах.

— Скажи, что списывал, — сказал Малфой. — Всех больше заинтересует драма происходящего, чем то, почему руны у тебя на пальцах.

— Ладушки. Мы пойдем вместе? — Джастин кивнул в сторону коридоров, когда они вышли из комнаты.

— Куда заманчивей пойти долгим путем.

Несмотря на свои слова, Малфой пошел по короткому, а Гермиона и Падма обменялись ухмылками, когда Джастин начал болтать.

***

— Что это такое?

— Я уже видела их однажды, — сказала Гермиона. — Несколько месяцев назад. Они чуть более решительные, чем были пауки. Когда я применила к ним защитное заклинание, они разбежались.

— Не похоже, что защитное поле до них дотянется. Щит, видимо, находится прямо перед палочкой, — Падма попятилась, когда к ним приблизился злобный кролик. — Попробуй блокирующее заклинание.

Желто-голубой поток растаял в воздухе, так и не достигнув цели, но животное вдруг отлетело назад. Казалось, что его подхватил сильный ветер, но вместо того, чтобы кувыркаться в воздухе, видение медленно поплыло. Оно замерцало, а затем исчезло.

— Мне это больше нравится, — сказала Падма.

— Это блокирующее заклинание лучше, так как у него больший диапазон, но я не думаю, что оно заставит отступить магию, когда та будет в своей полной силе.

— Я…

— Вам не позволено практиковать магию в коридорах.

Оглянувшись через плечо, Гермиона посмотрела вниз и увидела молодого старосту с сердитым выражением на лице. По прилегающему коридору проходила разрозненная линейка студентов, но большинство из них были слишком уставшими или занятыми, чтобы их заметить. Все они были младшекурсниками, так что если кто-то и слышал заклинания, то подумал бы, что они с углубленного курса.

— Мы обе совершеннолетние, а коридор пустой, — сказала Падма. — Ты что, никогда не видел профессоров, которые колдуют вне кабинетов?

Парень замешкался, его рот открылся, а зубы засияли почти так же, как и значок старосты.

— Вы студенты.

— На особых условиях, уверяю тебя. Иди на завтрак, Роберт. Мы заняты, — Падма не сводила с него суровый взгляд, пока он, наконец, не повернулся и не ушел.

— Как думаешь, он пойдет уточнять у профессора, правда это или нет?

— Возможно. Но я не знаю, скажет ли он, что это были мы. Ты бы сказала? В смысле, будь ты младше.

Убрав палочку, Гермиона вышла с Падмой из коридора.

— Скорее всего, я бы сказала, что застала за этим занятием старшекурсников. Если бы меня спросили, кто конкретно, то да. Только если бы это были не…

— Гарри, Рон или любой другой друг?

— Я предпочитала отчитывать их сама.

Падма засмеялась, расчищая для них место в потоке студентов на лестнице.

— Ты верный друг. Даже когда они делают что-то, с чем ты не согласна. До тех пор, пока можешь найти достаточно хорошего, что перевесит плохое… или же оправдания плохому… ты будешь с ними.

— В дружбе куда больше верности и взвешивания плюсов и минусов. Я, например, не могу составить список того, почему дружу с Гарри. Минус — идти на войну. Плюс — такой же.

— Плюс?

— Конечно. Кто знает, что могло бы случиться, не сделай мы втроем то, что сделали. И я бы не была там, в тех моментах, не люби я Гарри. Мы также смогли понять, насколько готовы умереть друг за друга. Что и минус… и плюс, — Гермиона взглянула на Падму, пока они ждали, как одна лестница подъедет к другой. — И говоря про любовь, я имею в виду дружбу, а не то, что пишут газеты…

— Нет, я знаю. Я просто подумала о том, как ты стараешься во всем найти хорошее. И во всех.

— Потому что хорошее есть у большинства. Если ты не хочешь найти и увидеть это, как сам человек может в это поверить, если никто другой не верит?

Падма задумчиво хмыкнула, и они двинулись по последнему пролету.

— Думаешь, — она понизила голос и произнесла: — Малфой, — и снова повысила. — был бы другим человеком и совершал бы другие поступки, будь и у него так же?

Гермиона посмотрела на головы студентов, которые входили в замок и поворачивали в Большой зал.

— Я… не знаю. Я думаю… Малфой считал добрым то, что видел таковым его отец. И это заставило его делать то, что он делал. Если бы кто-то показал ему другое добро, а не то, которое помешало ему… стать кем-то хорошим…