Только когда они поднимались по извилистому подъему к лестнице, она поняла, что сжимала пальцами ткань, которая на ощупь оказалась оксфордской рубашкой, а не толстым материалом школьной мантии. Она так резко отдернула руку, что оступилась и завалилась набок, но Малфой потянул ее вперед, что позволило ей избежать столкновения со стеной.

Она видела только темноту и двигающееся мерцание света от его палочки. Гермиона делала глубокие вдохи через нос, ее губы все еще были сжаты в тугую линию, рукой обхватывала живот. Что-то жгло в горле, и она испугалась, что ее стошнит при малейшем спазме или наклоне.

Малфой остановился и сжал пальцы сильнее, когда она попыталась пойти дальше без него. Она не могла сдержать стон боли от жестокого захвата его пальцев к нежной коже. Ей следовало толкнуть его за то, что так впился в нее, но она боялась, что ударится обо что-нибудь головой, если так сделает.

— Грейнджер, это тупик, — рявкнул он.

— Вверху, — выдохнула она, сильнее прижимая руку к животу. — Красный… тот, который красный. Постучи три раза.

Она дважды сглотнула еще до того, как он перестал стучать. Переход заполнился глубоким тяжелым скрипящим и скрежещущим звуком. Она сильнее зажмурила глаза, когда почувствовала, как каменная пыль и грязь оседают на лице.

— Это что, шутка? Что вверху? Что-то должно открыться?

Гермиона тяжело вздохнула в ответ на его злость, пытаясь подготовиться. Ей придется карабкаться вверх. Ей просто нужно найти какой-нибудь выступ и подтянуться.

Другого способа подняться наверх никем не замеченными не было.

Гермиона чувствовала беспокойство, но не могла собраться с мыслями, чтобы понять почему. Она просто знала…

— Ты видишь?

— Нет.

Малфой выругался и замолчал, неподвижность его пальцев говорила, что он не двигается, но ее вестибулярный аппарат и затуманенное зрение говорили об обратном. Она была уверена, если бы Малфой, мысля логично, не держал ее за руку, она бы уже оказалась вверх тормашками, лежа на боку и наперекосяк. Давление в горле усилилось, когда она попыталась разглядеть люк над головой, но увидела только прямоугольник света, который продолжал приобретать разные формы и прыгать перед глазами. Им нужно вверх… прямо вверх, вверх и только.

Гермиона вытянула руку вверх и завалилась на Малфоя, когда мир начал уходить из-под ног. Он издал раздраженный звук, за которым последовало движение его тела и два громких тяжелых удара. Гермиона нахмурила брови, пытаясь сконцентрироваться и найти край, но могла поклясться, что из-за невнятного бормотания Малфоя желудок крутило еще больше.

— Просто держись за уступ, Грейнджер, — сказал он грубо, и она почувствовала панику, когда что-то обернулось вокруг ее бедра.

— Или ты настолько беспол…

Он закряхтел, поднимая ее на ноги, но она начала давиться от движения и снова упала. Она взмахнула перед собой рукой, забыв о стремлении ухватиться за выступ, ощутив, что Драко без предупреждения словно швырнул ее желудок куда-то к горлу.

— Гребаный мешок с камнями, если блеванешь на меня, я оставлю тебя здесь.

Гермиона уже собиралась сказать, чтобы он так и делал, но ее снова подняли вверх, пальцами, словно тисками, сжав бедра. Ее ладонь скользнула по чему-то твердому и острому, и она попыталась за что-нибудь ухватиться, но схватила лишь воздух. Она открыла глаза и увидела плывущие перед собой легкие и странные предметы. Она подняла руки, опустила их на что-то холодное. Она вздохнула, не осознавая, что Малфой больше не удерживает ее за бедра, пока слегка не поскользнулась, а после со всего размаха проскользила на подошве вперед.

Мир вокруг кружился, когда она съехала вниз по камню, и едва смогла приподняться на одной руке прежде, чем ее вырвало. Это почти принесло облегчение. На какую-то минуту неистовое содрогание тела остановило кружение перед глазами. Было что-то положительное в том, чтобы, наконец, достичь неизбежного и не иметь необходимости больше об этом волноваться.

За ней послышался приглушенный звук, и ее щеки загорелись, когда она представила, как Малфой в издевке затыкает нос и рот. Скорее всего, он сейчас на нее смотрел. Гермиона немного наклонила голову и попыталась перевести дух, надеясь, что он просто оставит ее здесь. Вот правда, сколько человек приходят сюда после ужина?

Она услышала, как отдаляются шаги Малфоя и мысленно поблагодарила его за это. Может быть, он…

— О боже, — сказала она сдавленным голосом, ощущая, как в кровь будто потоком горячей воды хлынула паника.

Она вытерла тыльной стороной ладони рот, а внешней — веки. Зажмурилась, повращала глазами, а потом снова их открыла. Тьма. Тьма. Она ничего не читала о полной потере зрения. Они имели в виду это? Или это что-то новое? Было ли что-то еще из произошедшего новым?

— Малфой? Ты выключил свет? Мал…

Послышались резкое шипение и быстрые приближающиеся шаги.

— Если ты закончила валяться в своей блевотине как…

— Почему темно? — он молчал. — Ты…

— Ты и до этого говорила, что ничего не видела.

— Я видела, но нечетко и только очертания, а сейчас я вообще ничего не вижу, и я ничего о таком не читала, когда искала информацию, там просто было сказано, что я…

Он снова поднял ее на ноги рывком, и она сразу же наклонилась вперед из-за приступа тошноты. Ей казалось, будто тело плыло по черному морю, с каждой волной которого скручивало живот. Руки и грудь содрогались от страха, но она отказывалась сдаваться. Она не может поддаваться панике. Не сейчас. Это все временно. Все временно.

—… тово дерьмо, так что, Грейнджер, ты заткнешься и поторопишься.

По голосу Малфоя слышалось, что он и сам пытается сохранять спокойствие, но она отчетливо слышала тень паники. По тому, как тяжело он дышал воздухом, который вонял ее блевотиной, по тому, как он бормотал что-то себе под нос, подаваясь вперед и отклоняясь назад, чтобы осмотреться вокруг.

Что-то покрыло ее голову, она почувствовала, как что-то мягкое коснулось подбородка, а потом тепло опустилось сначала на одно плечо, а потом на другое. Что-то на ее голове — она подумала, что это капюшон — его надвинули ниже, еще ниже и ниже, пока она не почувствовала, как ткань коснулась кончика носа.

— Что ты…

— Просто заткнись, — ткань у нее на спине натянулась и поднялась вверх по ногам, — Держись за это.

Гермиона потянулась к чему-то трясущимися руками, и ухватилась пальцами за сверток ткани. Она была слишком напряжена, пытаясь контролировать свое дыхание, когда он рванул ее вперед за руку, из-за чего она споткнулась.

— Поторапливайся. Они скоро выйдут. Черт. Черт.

Она забыла о других проходах, личных границах в отношении Малфоя и всем, что было у нее на уме последние дни. Она могла думать только о том, как добраться до спальни, лечь спать, и изнывала от необходимости проснуться утром, когда все нормализуется. Ей приходилось отбрасывать каждую пронзительную мысль о том, что будет, если этого не произойдет, если она ошиблась, и подавлять истерию, которая кипела во всем теле.

Дорога к лестнице была легкой по сравнению с тем, как они по ней взбирались. Ее ноги были тяжелые и неуклюжие, они неоднократно цеплялись за край, из-за чего Гермиона чуть не впечаталась лицом в ступеньки. Только когда она потянула Малфоя вниз за собой, он ослабил хватку, и она ощутила, как его рука скользнула по спине под ее другую руку. Она не чувствовала его руку, но представила себе, что она сжата в кулак перед ними, а на лице — гримаса из-за необходимости прикасаться к ней, Грейнджер. Она локтем оперлась на его запястье, когда он сменил положение, поднимая ее настолько, чтобы при каждом шаге была точка опоры, от чего они оба тяжело дышали.

Почти никогда в своей жизни Гермиона не чувствовала себя настолько уязвимой, и отчаянно желала, чтобы рядом был кто-то другой. Ей стоило сказать ему оставить ее в проходе, но этого она боялась куда больше — вдруг что-то случится, и если ей самостоятельно не удастся выбраться, никто не сможет ее найти. Но это было ужасно. Все было хуже, чем она когда-либо представляла. Слепая, полностью дезориентированная, готовая стошнить в любой момент, рискуя быть пойманной не единожды за вечер, без магии и при поддержке Драко Малфоя.