— Нет.

— О, то есть ты…

— Я не собираюсь ничего доказывать.

— Речь о том, чтобы выпустить его в меня, так что…

— …ты не можешь понять…

— …ты боишься, что ты не… — Гермиона прервалась, повернулась к котлу, достала палочку и выпустила заклинание с таким резким взмахом, что была готова к провалу.

Зелено-желтый магический луч не попал в котел, но только потому, что другой луч его опередил, ударив первым, чем сбил котел со стола. Заклинание Гермионы ударило в стену и пропало в облаке грязного желтого дыма. Она вскинула взгляд на Малфоя, который стоял сбоку от нее лицом к задымленной стене, косясь на Гермиону с высоты своего роста. Его палочка в твердом, уверенном захвате руки и настойчивое чувство самосохранения должно было быть сломлено прежде, чем подчиниться. Ее палочка все еще была поднята и направлена на стену, но глаза смотрели на мускул, дергающийся на подбородке Малфоя, и вену на виске.

Гермионе стоило быть быстрее.

— Прекрати изображать ужас, — протянул он сквозь зубы.

— Ни в каком я не в ужасе.

Она знала, что такое ужас. Сейчас же ощущала всего лишь опасение. Инстинкт выживания боролся с логикой, из-за чего глаза не моргали, а тело было напряжено.

Был ли другой способ это сделать? Могла ли она позволить ему выпустить в себя заклинание, не подняв палочку? Может быть, ей стоило подождать Джастина, но ей не хватало терпения, и она не могла полностью полагаться на самообладание Джастина. Малфою это могло не нравиться, но ему не в первый раз приходилось делать то, что было не по душе. Кроме того раза, когда он загнал в угол Дамблдора. Или даже тогда… Может быть, когда он опустил палочку.

Часть ее была удивлена тем, что он не сказал ей заставить Джастина испробовать на ней заклинание. Но большая ее часть понимала, на какой риск он бы тогда пошел. Он не верил, что если все сработает, кто-то из них вернется и сделает это для него, и она не думала, что был кто-то еще, кому он мог такое доверить. Он даже не слышал сплетен о Джастине, которые все обсуждали, пока она не сказала ему об этом двадцать минут назад.

Если бы Джастин выпустил в нее заклинание, она бы вернулась и повторила все с Малфоем. Она просто это знала, это часть ее самой. Но Малфою совсем не обязательно было об этом знать.

— Малфой, чего ты ждешь? Мне попросить Джастина сделать то…

Его палочка дрогнула, послышался низкий рык, и он начал отворачиваться, но передумал. Она инстинктивно вскинула палочку в его сторону, который не могла контролировать, но опустила ее на первом слове заклинания, а потом все произошло. Оно ударило ее между ключицами вспышкой статического электричества: как разряд электричества, который прошелся от пальца вверх к локтю; его сильная и пульсирующая магия пробежалась по крови. Она почувствовала тепло в груди в то же время, как позвоночник пронзил холод, желудок скрутило.

Гермиона поперхнулась и рукой прикрыла рот. У нее даже не было времени обрадоваться тому, что сдержала рвоту, потому что комната наклонилась и завертелась. Она попятилась назад, все быстрее и быстрее, пока не ударилась спиной обо что-то. Желудок снова скрутило, она начала отчаянно моргать, когда зрение затуманилось, а незнакомые предметы начали наклоняться, раскачиваться и трансформироваться.

— Черт, — она услышала свирепый шепот, который снова повторился, стал громче, когда она рухнула на пол.

У Гермионы перехватило дыхание, она не понимала, что двигалась, пока не упала. Прижала руку с палочкой к груди, растопырила пальцы на другой, чувствуя трещинки на камне и пытаясь прийти в себя.

Она плотно закрыла глаза, глубоко дыша через нос.

— Грейнджер? — звук показался ей странным, словно голос доносился через туман, которым сейчас стал мир весь вокруг. — Грейндже-е-е-е-ер, — снова сказал Малфой, и она расслышала слабо контролируемую панику.

— Я… — она снова плотно сжала губы и покачала головой. Она знала, что ее вырвет. Она всю себя облюет и никогда не поднимется с этого пола. Она не могла даже…

— Что? Что не так?

Она оперлась о камень, и комната вокруг зашаталась. Хотя, возможно, шатало ее. Она подняла ногу, сильнее вдавила ладонь в пол и почувствовала, как что-то сильно обхватило ее левую руку. Одним рывком ее подняли вверх, когда же движение остановилось, осталось ощущение, что желудок продолжил подъем. Ее толкнули назад, потянули вперед, снова назад, опять вперед, своей другой рукой Малфой схватил ее за правую руку.

— Грейн…

Она завалилась назад, затем послышались громкие рвотные позывы, ее ноги были вялыми, и она знала, что если бы Малфой не держал ее крепко за руки, она бы снова упала. Она разразилась кашлем и опять начала раскачиваться, пытаясь найти опору в таком неопределенном и кружащемся вокруг нее мире. Она почувствовала слезы на щеках, когда снова начала давиться, и прижала руку ко рту.

Она тяжело сглотнула, еще раз, и еще раз, сдержав рвотный позыв, закрыла глаза, всматриваясь во вращающуюся черноту за закрытыми веками. Низкое бормотание Малфоя ворвалось в вереницу проклятий, и она почувствовала, как его хватка сначала ослабла, а потом снова усилилась.

— Спальня, — сказала она, тяжело дыша. Она понятия не имела, как она сможет спать в таком состоянии, но ей нужно было попытаться.

— Я… — минута молчания, шуршание одежды, и ее тело начало раскачиваться. — Мы в подземелье. Я не в слизеринском… Где Финч-Флетчи? Грейнджер? Гр…

— …ничное крыло.

— Дерьмо. Дерьмо. Гребаное дерьмище!

Оставаться здесь было слишком опасно. Ей нужно было вернуться в спальню. Рядом с кухней был проход, который вел на четвертый этаж в туалет мальчиков, и еще один рядом с ним, который… который… Гермиона поморщилась, пытаясь думать, не обращая внимание на тошноту и желание провалиться в бездну. Малфой говорил с ней, но она никак не реагировала. Где был другой проход? Могла ли она…

Она резко дернулась вперед и назад, ее шея хрустнула, когда начался новый приступ тошноты. Боже, она не думала, что будет так плохо. Одна она не дотянет даже до общей гостиной. Никаких шансов. Она…

— Грейнджер! Ты…

— Кухни…

— Кухня? Сейчас не время есть. Обед закончится через…

— Кухн… — она снова подавилась и покачала головой.

Ужин. Ужин. В коридорах почти никого не будет, по крайней мере до… Гермиона застонала, когда съехала набок, Малфой отпустил одну руку, другой притянул ее к себе. Послышался царапающий звук, глухой удар, какой-то шорох, и Малфой хмыкнул. Он по-другому взял ее за руку, и то ли развернул Гермиону, то ли ее тошнота усилилась.

— Быстрее, — грубо прошептал Малфой. — Если ты умрешь или что-то в этом роде, Грейнджер, клянусь, я верну тебя лишь для того, чтобы снова убить.

Окончание фразы заглушили урчание ее желудка и очередной рвотный позыв, пока она пыталась переместить одну ногу вперед другой, и она расслышала что-то о чувстве вины и Азкабане.

Гермиона опустила свою ногу на — как она предположила — ногу Малфоя, и тот резко выдернул ее из-под нее. Она наклонилась вперед, но ее за руку притянули назад, и она рассеянно подумала, что на теле уже появились синяки. Она ударилась плечом обо что-то твердое и теплое, но отвернулась от него, коснувшись ткани щекой. Он пах… чем-то.

Она отклонилась от него, пытаясь найти какую-то опору, чтобы сохранить равновесие, но все предметы вокруг находились в непрерывном движении. Она снова закрыла глаза, желудок скручивало в приступах тошноты. Ее не вырвет на глазах у Малфоя. Ни за что ее не вырвет на его глазах.

Послышался скрип двери, а затем они двинулись в путь. Кухни никогда еще не казались такими далекими, даже от ее спальни, и складывалось ощущение, что они часами брели, тащились, ползли, карабкались до места. Если бы она съела что-то кроме яблока на обед, она бы точно повсюду оставила содержимое желудка. В основном ее тащил Малфой, более быстро и судорожно, чем двигалась она, Гермиона же куда больше концентрировалась на том, чтобы идти, чем когда-либо.