— Ты только что поблагодарила меня, Грейнджер?

— Как будто я никогда этого не делала.

— Насколько помню, нет. Уверен, я бы не забыл.

— Так, наверное, ты был пьян.

Он изогнул бровь.

— Хочешь сказать, что я часто напиваюсь?

— Довольно часто.

— Ну, не всем же быть чопорными ханжами с палкой в заднице.

— Я не настолько добропорядочна, Малфой.

— Правда? — Он ухмыльнулся.

— Да, правда. Возможно, ты мог бы сделать лучшие предположения, если бы действительно знал меня.

— Как будто ты позволишь?

— Позволю что? — Она вздохнула, высматривая официанта, который мог бы принести ей выпить.

— Узнать тебя.

Она оглянулась на Малфоя, боковым зрением замечая, как Джинни прекратила подбадривать Дойца, приятеля-аврора, когда тот одним махом влил в себя щедрую порцию алкоголя.

Казалось, с глаз Малфоя словно спала дымка, ведь сквозь легкий пьяный туман всегда можно понять, когда происходит что-то важное. Даже если вы не уверены, даже если вы действительно не знаете, что это такое или что это значит, вы все равно осознаете — это должно что-то значить, вам просто нужно подойти к происходящему с максимально ясным умом.

— Ты мог бы… — Ее голос был низким, неуверенным, хриплым.

— Что? — Он слегка нахмурился и наклонился вперед, не отрывая от нее глаз.

Гермиона откашлялась и посмотрела на стол, потому что это было уже слишком. Глубоко вздохнув, она позволила ему снова поймать ее взгляд.

— Ты мог бы. Если бы захотел. В смысле…

Она замолчала, но они все еще смотрели друг на друга. Потому что она не была уверена, мог ли он и позволила ли бы ему она. Потому что она не думала, что он посчитает важным, что он достаточно озаботится, что они поладят, независимо от того, насколько хорошо они друг друга знали. Потому что всегда было нечто, что разделяло их, и она не была уверена, имело ли значение, как глубоко они зарылись в причины того, что делало их теми, кем они были… некоторые люди просто не сходились.

Потому что она не видела в этом ничего, кроме пустой траты времени.

— Могу сказать то же самое о тебе, — произнесла она.

— Я никогда тебя не останавливал.

— Ты никогда меня не останавливал? — недоверчиво переспросила она.

Взгляд Малфоя стал немного жестче.

— Есть вещи, о которых люди не говорят, Грейнджер. Ты должна знать это так же хорошо, как и все остальные.

Она понимала, о чем он. О войне. О войне, потому что она никому о ней не рассказывала. Ни родителям, ни Гарри, ни Рону, ни надгробиям всех друзей, у которых никогда не было шанса даже захотеть поговорить об этом.

Малфой еще ниже наклонился через стол, и хотя его голос понизился до шепота, слова достигли ее слуха:

— Я знаю тебя гораздо лучше, чем ты думаешь, Грейнджер. Я могу не знать твой любимый цвет, или что ты любишь есть, или другую подобную чушь. Но кое-что я знаю.

— Например?

Он откинулся назад и повернулся к Гарри, передавая тому пинту пива. Гермиона покачала головой, уверив себя, что Малфой ничего не знает, и встала, направляясь к бару. Пробираясь сквозь жар и массу тел, она тяжело выдохнула, когда наконец оказалась у стойки.

Она недолго подождала, чтобы сделать заказ, когда почувствовала движение воздуха возле уха. Не успев повернуть голову, она подпрыгнула и чуть не вскрикнула, услышав голос рядом:

— Я знаю, что ты не станешь говорить о войне. Никогда. Ни с кем. Я знаю, что она все еще влияет на тебя сильнее, чем на других, и ты погружаешься в работу, лишь бы отвлечься. Я знаю, что ты не можешь убежать от нее во снах, она преследует тебя, и именно поэтому ты не против того, чтобы не спать по ночам. Я знаю, что ты со страстью отдаешься тому, что занимает твои мысли. Ты умная, быстрая, смышленая. Я знаю, во что ты веришь, знаю твои взгляды и мнение о волшебном мире и мире маггловском. Я знаю, что у тебя проблемы с контролем гнева, ты раздражаешься по любому поводу, тебя волнует весь окружающий мир. Я знаю, какой кофе ты любишь, как ты перебираешь одежду, когда не уверена или обеспокоена. Я знаю, что ты прикусываешь нижнюю губу, когда задумываешься, и дергаешь себя за волосы, когда собираешься заплакать. Я знаю, как ты выглядишь, когда злишься, боишься, грустишь, радуешься, живешь, устаешь. Я знаю, что каждую ночь около часа ты встаешь, чтобы выпить последнюю чашку кофе, и каждый раз, проходя мимо КЗА, останавливаешься и смотришь на меня. Я знаю, что ты пахнешь клубникой и розами. Знаю, что тебя редко можно встретить без чернильных пятен на пальцах. Знаю, что тебе нравится быть лучшей не столько из-за хвастовства и желания оказаться выше других, сколько от того, что так даешь всем понять — ты чего-то стоишь. Черт, Грейнджер. Я могу продолжать вечно.

Гермиона медленно повернулась к Малфою лицом и обнаружила, что он стоит слишком близко, заставляя ее нервничать. Расстояние между их телами составляло всего дюйм или два, он левой рукой опирался на деревянную стойку бара рядом с ней. Его голова все еще была наклонена, а взгляд устремлен на нее.

— И… — Она откашлялась, чтобы голос не дрожал. — И что это доказывает, Малфой?

Слишком близко. Он был слишком близко.

— Не знаю, что это доказывает и доказывает ли вообще что-нибудь. Но знаю, что знаю это. Ты была лучшей на нашем курсе, Грейнджер. Скажи мне, что это значит.

— Я не знаю, что это значит.

— Тогда, полагаю, мы в равных условиях. — Он пожал плечами, взглядом задержавшись на веснушках, рассыпанных по ее носу, прежде чем снова посмотрел ей в глаза. — Тебе от этого не по себе?

— Ты не ставишь меня в неловкое положение, Малфой.

— Я спросил не об этом. Я спросил, — он указал на расстояние между ними свободной рукой, и она почувствовала, как его пальцы коснулись ткани ее рубашки, — тебе от этого не по себе?

— Да, немного, — призналась она.

— Почему?

— Ты слишком близко.

Он усмехнулся и кивнул.

— Может быть, хочешь, чтобы я отошел?

— Понятия не имею.

Гермиона закрыла глаза, чувствуя, как жар приливает к лицу. Она клялась, что не знает, откуда это взялось. Мерлин, пусть он как-нибудь сможет забрать свои слова.

— Ты и я… мы ведь многого не знаем, правда, Грейнджер?

Она посмотрела на него, заметив, что он больше не улыбается. Она поняла, что он придвинулся чуть ближе, и увидела голубые вкрапления в сером океане его глаз.

— Ты пьян.

— Немного. А ты — нет.

— Какая раз…

— Вам что-нибудь предложить? — Малфой посмотрел поверх ее головы на бармена, и ее глаза метнулись к шее Драко.

— Стакан воды, — заказал он и перевел взгляд вниз.

— Кто сказал, что мне нужна вода? — Она снова посмотрела на Малфоя, и он приподнял бровь. — Возможно, я хотела чего-то другого.

— Выпить? — Он выглядел озадаченным.

— Возможно.

— Ну, Грейнджер. Может, вода не для тебя.

— Ты будешь пить воду? — Она чуть не закатила глаза, он прищурился в ответ на ее тон.

— Нет, Грейнджер, я просто заплачу за то, чего не хочу.

Она обернулась на тихий стук. Малфой взял стакан с водой, и она услышала, как он сделал глоток.

— Что-нибудь для вас, мисс? — спросил пожилой мужчина за стойкой.

— М-м… воды, пожалуйста. — Когда она обернулась, Малфой ухмылялся. — Отвали.

— Я не настолько пьян, Грейнджер.

— Хорошо, — сказала она, в замешательстве склонив голову набок.

— Я не настолько пьян, чтобы говорить то, чего не имею в виду.

— О.

Рядом с ней поставили воду, но она по-прежнему не отводила взгляда от Малфоя. Он с любопытством посмотрел на нее.

— Хочешь потанцевать, Грейнджер?

Гермиона удивленно посмотрела на него, гадая, сколько же он выпил. Неужели он только что пригласил ее на танец?

— Н-нет. Нет. Я… э-э… нет. Но все равно спасибо… Малфой.

Несколько мгновений он пристально смотрел на нее.

— Почему?

«Потому что у меня в голове туман, и все, что я чувствую, — аромат хвои… и твою близость, и от тебя у меня кружится голова, и я не знаю причину. Потому что я ничего не пила, но чувствую себя пьяной и не доверяю себе рядом с тобой. И это так… странно, и причудливо, и… запутано, потому что я Гермиона Грейнджер, а ты — Драко Малфой, и я не должна доверять ни тебе, ни себе. Потому что… потому что, наверное, все это из-за того, что ты пьян, а я устала, и нам нужно пространство. Да, пространство между нашими телами, ведь здесь так душно и жарко».