— Какая досада, — пробормотала она, поднимаясь на носочки.

— И не говори.

Гермиона поцеловала Драко, обнимая его за шею, и запустила пальцы в волосы. Губы у него были теплые, мягкие, и от этого пустилось вскачь сердце и забурлила кровь, как случалось всегда, независимо от того, что он выражал этими губами. Малфой повел ее в спальню, и она пошла за ним.

(Апрель 2000)

Драко засунул в карман портключ — наименее отслеживаемое средство перемещения из Мунго. Аппарировать там запрещалось и, вероятно, вообще бы не вышло, а при полете на метле он был легкой мишенью, хоть лучше и было бы рискнуть, чем потратить портключ и, переместившись в палату, нарваться на целителя.

Он ненавидел сюда приходить. Да и довольно долго вообще не приходил. Драко не хотел видеть ни проявления болезни, ни вытекающую изо рта пену. За пределами больницы Драко занимался делом. В палате он чувствовал себя, да и был совершенно беспомощным. Возникало ощущение, что он посещает склеп, и если бы Драко не знал, что где-то существует противоядие, ему было бы во сто крат хуже. Приходить к мертвым сложно — приходить к умирающим живым, которым неведомо ничего за пределами нескончаемых страданий, гораздо тяжелее.

Драко обошел дыру, которая оставляла от второго этажа больше пустоты, чем самого пола, и зажег в помещении свет. Половина флаконов исчезла. Длим что, думал, он не заметит пустующую полку? Взял бы уж тогда все. По крайней мере, этот идиот смог преодолеть охранные чары. Драко даст ему еще неделю на то, чтобы распродать партию, а потом придет спрашивать по счетам. Человеку, спустившему воровство, доверять особо не станут.

Выключив свет, Драко аппарировал в коттедж и проверил, что его местоположение никто не обнаружил. Ему отлично удавалось прятать следы, но чем ближе он подбирался к цели, тем больше проблем возникало.

Драко зажег факелы на стенах подвала и прошел мимо столов, мимолетно взглянув на тот, что был завален ингредиентами и зельями. Изощряться становилось все сложнее. На «Эйфорию» и родственное ей зелье ушли ингредиенты, которые Драко никогда не приобретал напрямую, опасаясь, что кто-нибудь поймет, что к чему. Часть запасов ему пришлось покупать, но каждый раз он посещал разные лавки под разными личинами. Оставшиеся ингредиенты он доставал самостоятельно, порой тратя деньги не на слюну животного, а на него целиком, порой выделяя нужное из уже сваренных зелий. Если бы кто-то догадался, что именно он готовит, выуживать информацию стало бы значительно сложнее.

Драко оглядел ряды котлов, в которых на поверхности зелий мелькали изображения. Без «Эйфории» он бы никогда не продвинулся так далеко — она дала ему знание о местах и связях, и, расходясь по рукам, лишь открывала новые факты. Когда именно Драко выяснит все, что нужно — лишь вопрос времени, пусть даже несколько раз он сбивался с курса. Драко всегда возвращался на верный след. Мало кто представлял, на что он готов пойти.

Сегодня придется действовать быстро, если он хочет уловить хоть что-то полезное, и флаконы нужно доставить, пока Длим не принялся за продажу.

Открыв шкаф серией заклинаний, Драко бегло прочитал этикетки с именами, прикрепленные к подставке под зелья, и выбрал по одному флакону для четырех разных целей. Глотту полагалась последняя доза. Этот зельевар внештатно работал в «БГК» и знал всех нужных Драко людей, отчего выбор в первую очередь и пал на него.

Драко рассовал флаконы по разным карманам, тихо повторяя имена, чтобы позже не спутать, кому какую дозу дать. Закрыв створки и навесив на шкаф заклинания, он затенил волосы и кожу и аппарировал в клуб.

()

— Я же сказал, я был на Косой аллее, смотрел товары для квиддича. В выходные у меня планировался дружеский матч.

— Где?

Гермиона знала, что если именно сейчас посмотрит на Малфоя из воспоминания, тот будет хмуриться и сверлить мракоборца чересчур убийственным для такого разговора взглядом. На его лице будет написана усталость — та, что приходит с горем и давит на плечи, отчего каждое движение чувствуется сродни подвигу. Смотреть на него в этот момент было больно из раза в раз, поэтому Гермиона не смотрела.

— У Поттера.

— Твое знакомство с Поттером тебя сегодня не спасет, Малфой. Где именно на Косой аллее?

— В магазине «Все для квиддича». Я купил метлу, которую вы, конечно, нашли, когда перерывали мой дом. В который раз.

— Я проверю в списке. Нас больше интересует вещество, которое мы обнаружили во рту твоей матери. Ты же слышал?

В этот момент Гермиона тоже не могла на него смотреть. Драко умел прятать эмоции, скрывать их за холодностью, которая заставляла прохожих обходить его на улицах, а ее — кричать от раздражения, но его боль все еще была слишком свежа и сильна. Он выглядел разбитым, будто от произнесенных собеседником слов в нем что-то хрустнуло и разлетелось, и у него не было ни малейшего желания собирать осколки.

— Белую пыльцу, Малфой, смертельно ядовитую. И видели мы ее первый и единственный раз лишь той ночью. В сейфе, под паркетом в твоей спальне, с галлеонами и документами на твое имя. Так как, скажи на милость, кто-то другой мог убить твою мать ядом, который находился исключительно в твоем распоряжении?

Тишина. Гермиона, подняв глаза, замерла от выражения лица Малфоя. Кого убили и где? Тем же взглядом он смотрел на нее в номере отеля, после того как она сообщила, что кто-то убивает людей его палочкой. В первые секунды его эмоции можно было принять за гнев. За «если это правда, я сейчас сделаю кому-нибудь больно». Но в этом наблюдении отсутствовали важные детали: догадка и понимание. Будто он знал, кто за этим стоит, и ему требовалось последнее подтверждение.

— Такую же, как в сейфе? — было последнее, что услышала Гермиона, потому что она вынырнула из воспоминания, переходя в другое, не желая видеть, в какую ярость он впал после этого вопроса.

(Июнь 2000)

Драко узнал ее с первого взгляда. У него не возникло даже капли сомнения, хоть ее лицо и было чужим, ведь он слишком часто видел его поверх надгробных камней. Грейнджер создала себе где-то с полдюжины разных обличий, но это Драко знал лучше всех.

А быть может, разум играл с ним злую шутку. Быть может, желание увидеть ее материализовало кого-то похожего, чьи черты лица издалека совпадали с ее чертами. Быть может, сработало подсознание, ведь две женщины, у которых Драко покупал зелья, постоянно носили чужие лица, и это напоминало ему о Грейнджер. Быть может, прошлой ночью она снилась ему в этом облике, а не с привычными кудрями и улыбкой.

Вопреки всему Драко узнал ее и замер сам, замерло дыхание, и из груди чуть не выпрыгнуло сердце. Ему сильнее хотелось остаться, чем уйти, но реальность была немилосердной сволочью и плевать хотела на чужие желания.

Грейнджер мазнула по нему взглядом, и Драко отвернулся. Жадно вдохнув горячий воздух, он сгорбился и, врезавшись в толпу, поспешил к дверям, к выходу, пока не поддался желанию остаться.

()

— Нарцисса Малфой.

— А? — отозвалась Гермиона, с чьей вилки соскользнула лапша.

Финк протянул пергамент и шлепком прижал его к столу.

— Отчет невыразимцев по твоему следу. Ближайшее совпадение — Нарцисса Малфой. Не расскажешь, каким образом мертвая женщина ударила тебя заклинанием?

Гермиона запихала в рот целую вилку лапши, в целях облегчения пищеварения пережевывая ее сотню раз. И, возможно, для того, чтобы дать себе на ответ несколько секунд и собрать мозги в кучу. А ее еще спрашивали, почему она предпочитает работать одна.

— Я видела Драко Малфоя. — Раз десять. Плюс-минус. — Вы с Эмили пошли на свидание, а я решила присмотреться к мужчине, связанному с «БГК» — это та компания, где работал О’Киф. Они все как-то связаны с теми двумя убийствами. Столкнулась с Малфоем, он меня разоружил и сбежал.

— Надо было подождать меня! Я…

— Я не ждала никаких проблем. Мужчины на месте вообще не оказалось, Малфой, подумаешь, попался. По-моему, он пробрался в кабинет. Правда, никаких проблем, не о чем волноваться, по крайне мере мы узнали, какой палочкой он пользуется. Во всяком случае, не своей. Лапшу будешь?