Она упала ничком, но о землю так и не ударилась — её закружил бешеный водоворот. Гермиона вертелась, выискивая хоть какую-нибудь поверхность, но даже камни не сумела разглядеть, пока об них не ударилась. Боль пронзила всё тело; Гермиона на мгновение сжалась, а в воде перед лицом расплылось красное облако. Поток больше не толкал её — различив в камнях проход, она устремилась туда, где была расселина. Гермиона заметила испуганное лицо Малфоя, и её собственный страх удвоился — трещина оказалась заполнена водой.

Работая ногами, она всплыла к потолку пещеры. Только там оставалась воздушная камера, где можно было высунуться из воды, но уровень всё повышался. Гермиона успела сделать два вдоха, как рядом вынырнул Малфой; чтобы дышать, им обоим пришлось запрокидывать головы.

— Камни не сдвинуть, — выпалил он настолько быстро, что она не сразу поняла сказанное.

Они старались держаться над водой — её нос уже вжимался в потолок, — но успели сделать лишь ещё по два глотка воздуха, когда пещеру затопило полностью. На последнем вдохе Гермиона втянула не столько кислород, сколько воду, но переживать об этом сейчас было не с руки. Она развернулась, оттолкнулась от потолка и нырнула в сторону недавнего выхода. Гермиона попыталась просунуть пальцы между камнями, раздвинуть их, раскачивая и толкая, но они не поддавались. С каждой секундой кислорода в лёгких оставалось всё меньше, а любое движение вынуждало расходовать его всё больше.

Гермиона развернулась и поплыла обратно, вдоль стен и потолка, выискивая выход, который могла проглядеть. Чем глубже она погружалась, тем темнее становилась вода, и тем сильнее сжимались лёгкие. Ей приходилось бороться с инстинктивным желанием сделать вдох и постоянно напоминать себе, что это не поможет. Гермиона видела луч фонаря, мечущийся в глубине пещеры, и пусть разделившись у них с Малфоем оставалось больше шансов найти выход, она мало что могла разглядеть.

Она ощупывала камни, царапая пальцы и ладони об острые выступы. В пещеру проникал слабый отблеск света, но перед глазами расползалась чёрная паутина, сливающаяся по краям. Жжение внутри стало сильным, а тело — вялым и медлительным. Каждое движение отнимало много сил, и ей приходилось заставлять себя сосредоточиться.

Ей нужно было найти выход, способ дышать. Если… Гермиона посмотрела на сумку, вспомнив о длинной карте, лежащей на дне. Она не знала, выдержит ли материал, но можно было попытаться просунуть карту в трещину между камнями там, где они протиснулись. Если она пропихнет её достаточно далеко и обхватит рулон губами…

План был отчаянным, но только эта идея пришла в затуманенный мозг. Перед глазами всё расплывалось, конечности двигались слишком медленно, вопреки пониманию того, что шевелиться надо скорее, скорее. Ей казалось, будто она оказалась во сне — в одном их тех кошмаров, в которых ты должен куда-то добраться, но вынужден передвигаться очень неспешно. Они постоянно снились ей перед войной и во время боевых действий. Гарри всегда в них умирал.

Вдруг её дёрнули назад; мутный взгляд выхватил лицо Малфоя — он куда-то оттаскивал её. Махнув рукой, он выпустил Гермиону и поплыл в указанном направлении. Одно только выражение его лица и решительные движения заставляли послушаться. Гермиона собрала все оставшиеся силы и поплыла как можно быстрее, надеясь вот-вот увидеть выход, который обнаружил Малфой. Очертания предметов то расплывались, то вновь становились чёткими; в груди билась какая-то дрожь, словно это трепыхалось сердце; она могла в любую секунду потерять сознание и хлебнуть воды.

Малфой дёрнул Гермиону вверх и вперёд, и она почувствовала, как в пальцах хрустнул какой-то маленький предмет.

«Цепочка, — отстранённо подумала она, стараясь моргнуть и прийти в себя. — Не дыши, не дыш…»

Она тонула; толчок ногой и взмах рукой были слабыми попытками удержаться рядом с Малфоем. Он был обязан поторопиться; ей хотелось кричать — того последнего глотка воздуха не хватало, а она горела желанием противостоять планам судьбы похоронить её здесь. Вдруг она почувствовала, как рука Малфой обхватывает её талию и заставляет куда-то двигаться. Борясь с желанием сделать вдох, она вцепилась в его футболку и прикрыла веки. Он резко толкнул её вверх, она ударилась обо что-то головой и погрузилась в черноту.

Гермиона не знала, сколько она находилась без сознания — секунду, минуту, — но открыв глаза, осознала темноту и наличие кислорода. Она сделала вдох, три; голова по-прежнему кружилась, а на языке ощущался солёный привкус. В подбородок впились пальцы Малфоя, придерживающие голову так, чтобы Гермиона могла дышать. Она снова втянула в лёгкие воздух, и пальцы предупреждающе сжались — рука потянула её вниз, под воду.

Коснувшись её грудью, Малфой толкнулся вверх, всплыл и втянул в лёгкие воздух. Гермиона жаждала большего: это было не просто желание, а неистовое стремление выжить. Зрение прояснилось не до конца, голова по-прежнему кружилась, а грудь горела. Её оттащили от грани, но ещё недостаточно далеко. Пальцы Малфоя скользнули по её горлу; Гермиона откинула голову назад и увидела… дверь? Деревянный квадрат, на углу которого висела сломанная серебряная цепочка.

Малфой нырнул, снова схватил Гермиону за челюсть и подтолкнул к деревянным доскам. «Половицы», — догадалась она. Гермиона дышала сквозь щели в настиле. Она кашляла, пёрхала, но дышала, дышала. Тело отчаянно нуждалось в этом, и, вытягиваясь, она вцепилась Малфою в плечи.

Она подняла руку и толкнула доски ладонью, но те лишь скрипнули. Нужно было что-то ещё… один из ножей. Она могла бы просунуть лезвие в щель, положить его на доску и надавить на рукоятку. Либо нож сломается, либо деревяшка треснет, но эти половицы просто обязаны поддаться.

Рука на талии напряглась, и Гермиона задержала дыхание: Малфой потянул её под воду, а сам толкнулся вверх. Он выпустил её и принялся стучать по дереву. Гермиона моргнула — кровь постепенно насыщалась кислородом, и глаза теперь могли сфокусироваться — и потянула за кинжал, висящий у Малфоя на поясе. Он тут же опустил руку и, наклонившись, посмотрел на Гермиону так, словно та собиралась его заколоть. Гермиона протянула ему клинок и взмахнула рукой, не уверенная, что Малфой её понял. Но он уже всплыл и теперь пытался просунуть лезвие между досок.

Толкнувшись ногами, Гермиона последовала за ним, упёрлась руками в доску и почувствовала, как та поддаётся. Деревяшка упала в воду между ними — Малфой просунул в отверстие ладони и ухватился за вторую. С усилием раскачав половицу, он отбросил её в сторону. Гермиона отпихнула доску подальше и уставилась на воду. Она почти не сомневалась, что уровень… падал. Теперь они с Малфоем дышали, не запрокидывая голову.

Он швырнул в воду третью доску, посмотрел сначала на Гермиону, а потом на образовавшийся проём. Оба они резко, шумно и мелко дышали.

— Малфой, я не ветка. Ещё одну как минимум, — прохрипела она.

Малфой окинул Гермиону таким взглядом, словно, готовясь к этому моменту, ей ещё недели назад стоило перестать есть. Потянувшись, Гермиона сама вцепилась в доску и тут же почувствовала, как к спине прижался Малфой — он ухватился за половицу по обе стороны от неё. Приподнявшись, Гермиона резко дёрнула доску, и та легко поддалась. Она даже не успела отбросить деревяшку, как Малфой обхватил её за бедра и подтолкнул. Гермиона стиснула половицу, подтянулась и, вывернувшись из хватки, пролезла сквозь отверстие вместе с сумкой. Легла грудью на твёрдую поверхность, впилась в неё пальцами, оттолкнулась руками и полностью вытащила своё промокшее, кажущееся неподъёмным тело.

Она не сразу сумела подняться на ноги — истощение было полным. Малфой, что-то бормоча о кислоте и горении заживо, принялся за следующую доску. Гермиона прыгнула на половицу и, когда та поддалась, едва сохранила равновесие. Она снова прыгнула и на этот раз чуть не провалилась — кроссовки оказались в воде. Гермиона больно ударилась бедром, но Малфой успел поймать её за колени и подпихнул обратно.