Совершенно без разницы, в какие условия ты помещаешь людей или что именно они знают — важно лишь то, что они знают разные вещи. Общество или джунгли, в конечном счете всё едино. Мы сформировались — стали собой. Не существует истинных или ложных понятий — есть просто жизнь, оказавшая на нас влияние. Единственное, что действительно отличает этих выходцев из джунглей от нас, так это то, что им не надо смотреть на других людей и решать, где те пошли по неверному пути. Определять, что сделало их плохими — вне общества это не работает.

— Или определять, что сделало их хорошими. Существуют…

— Да. Или так.

Гермиона посмотрела на него, провела пальцами по ремню сумки и откашлялась.

— Ну… Ещё есть ошибки, которые формируют нашу личность. И, знаешь, не всегда бывает какой-то единый путь. Некоторые люди не так уж хороши, а некоторые — не так уж плохи. Это серая зона. До тех пор, пока мы учимся на своих неверных решениях и… Ошибки не всегда делают из нас плохих людей. Они и хороших из нас не делают, но… не… не обязательно плохих. Сносных, наверное.

И вот теперь Малфой посмотрел на неё, но Гермиона слишком быстро отвела взгляд, чтобы разобрать выражение его лица.

23 июля; 18:38

Гермиона помешивала бананы, каперсы, инжир и оливки, пока Малфой держал жестянку над огнём.

— Это будет вкусно.

Гримаса отвращения на его лице не изменилась.

— Некоторые вещи нельзя смешивать.

— Но есть и такие, о которых человек думает как о мерзости, пока сам не попробует. Иногда получается просто превосходно.

— А иногда — на вкус как настоящее дерьмо.

— Или как клубника и шоколад.

— Ненавижу клубнику.

Гермиона раздражённо покосилась на него.

— Твоё оптимистичное отношение очень положительно влияет на мою жизнь.

Малфой усмехнулся.

— Да у тебя появился вкус.

— Ну, раз уж у тебя появился… — она уже набрала полные лёгкие воздуха, но медленно выдохнула, проигнорировав развеселившегося Малфоя, который замер в ожидании продолжения. — Заткнись.

24 июля; 16:04

Малфой захватил фонарь в единоличное пользование. Они искали в одном и том же месте, но когда Гермиона собиралась осмотреть конкретный участок, он смещал луч света на что-то другое. Ей хотелось изучить пещеру в своей манере, а не следовать за беспорядочными малфоевскими зигзагами. Это напомнило ей о тех случаях, когда люди принимались читать поверх её плеча, и ей приходилось ждать, пока они дойдут до конца страницы. Она поднимала взгляд, пыталась определить абзац, который читал навязавшийся компаньон, и заново просматривала текст. Если человек был ей знаком, она делала паузы в тех местах, которые наверняка сбили его с толку, и пыталась представить чужой мыслительный процесс — но, добравшись до конца, обнаруживала, что сосед так ничего и не дочитал. Она терпеть не могла такое. Конечно, сейчас ситуация была иной, но она напомнила Гермионе о совместном чтении, и эта ассоциация её взбесила.

Проход в пещеру был завален камнями, но они обнаружили трещину, сквозь которую сумели протиснуться внутрь. Она была такой узкой, что Гермиона боялась лишиться груди, Малфой же выглядел так, словно готовился стать человеком-змеёй или исполнял туземный танец. Когда Малфой начал извиваться, Гермиона чуть не расхохоталась. В ответ на первый смешок он бросил на неё убийственный взгляд, и пришлось сдержаться — он же не рассмеялся, когда она сама делала неловкие попытки расплющить себе грудь.

В трещину проникало совсем немного света, но этого хватило, чтобы заметить на земле какой-то блеск. Гермиона покосилась на Малфоя, опустила глаза и, пока он не шагнул дальше, изучала освещённый фонарём участок. Затем как можно тише отступила и повернулась так, чтобы не загораживать дневной свет. Она подняла найденный предмет — маленькую серебряную цепочку, оказавшуюся подозрительно тяжёлой.

Гермиона поднесла её к лицу и увидела раскачивающийся ключ. Пряча находку в кулаке, она обернулась на Малфоя и, заметив его взгляд, вздрогнула. Протянув руку к украшению, он прыгнул вперёд, но Гермиона отшатнулась.

— Я… — начала она, но не успела спрятать цепочку в карман — Малфой подскочил и поймал её за запястье.

Она пыталась высвободиться, но он лишь сильнее сжал её одной рукой, а второй обхватил кулак — фонарь со стуком упал на землю. Гермиона изо всех сил стиснула пальцы, но Малфой был полон решимости их разжать. Она ударила его по предплечью, впилась ногтями в кисть и потянула её вниз. Толкнув Малфоя плечом, Гермиона вывернулась, но тот не отставал.

— Малф… — закричала она — он умудрился просунуть указательный палец под её мизинец.

Гермиона оставила попытки вырваться и вместо этого свободной рукой ударила Малфоя по плечу, шее, голове. Он старался разжать кулак, давя на костяшки и отгибая её пальцы своими. Гермиона наступила ему пяткой на ногу, извернулась и врезала локтем в грудь. Малфой лишь крепче вцепился ей в запястье и так сильно дёрнул за руку, что Гермиона развернулась. Стиснув кулак тремя пальцами, двумя он умудрился вытащить украшение.

Он тут же отшатнулся и сделал шаг назад, чтобы сунуть добычу в карман. Да, пальцы у Малфоя были необыкновенно сильными, но он явно недооценил Гермиону — и она не преминула это доказать. Она прыгнула прямо на него — добыча и хищник, ему бы стоило это запомнить. Малфой схватил её одной рукой, а второй, той самой к которой она стремилась, отчаянно взмахнул, словно у него оставался шанс сохранить равновесие.

Грохнувшись на землю, он приподнял голову, чтобы не удариться затылком, и стукнулся о лоб Гермионы. Та вскрикнула, а Малфой лишь захрипел, будто весь кислород покинул его лёгкие. Гермиона упёрлась ладонью ему в грудь, оттолкнулась, обеими руками вцепилась в его предплечье и, рванув на себя изо всех сил, уселась. Малфой потянул её обратно, и она снова на него плюхнулась. Вытянув руку с цепочкой над головой, второй он, судя по всему, пытался раздавить Гермионе плечо.

Гермиона держалась цепко; подтянув колено, она упёрлась им Малфою в бок и попыталась подобраться к цели. Он хрюкнул от боли и рывком сел, одновременно выворачиваясь и пытаясь опрокинуть противницу. Но она приподнялась, схватила его запястье и дёрнула вниз. Его локоть согнулся, и Гермиона тут же вцепилась в кулак, оказавшийся рядом с её плечом.

— Это… мило… Грейнджер, — крутя рукой, он не давал ей вытащить цепочку.

— Мило? Да я… тебя… укушу, — она откинулась назад, стараясь подтянуть его кулак к своей груди и зафиксировать. Ей никак не удавалось разогнуть пальцы, пока Малфой так вертелся.

Он попытался скинуть Гермиону: приподнявшись, уложил её на лопатки, но она тут же стиснула его коленями, не давая себя стряхнуть. Откинувшись, она потянула его на себя. Рот Малфоя приоткрылся — он тяжело выдохнул ей в щёку. Его ладонь выпустила плечо, скользнула по коже и, прижимая, резко опустилась Гермионе на бедро. Он попытался отвести вторую руку, но Гермиона не дала этого сделать; опустив голову, он выдохнул ей в плечо. Она и ногтя не сумела просунуть под его пальцы, как Малфой вдруг разжал кулак. Ослабив хватку, Гермиона удивлённо уставилась на белокурые пряди и малфоевское ухо. Цепочка упала ей на грудь; как только Гермиона расслабила конечности, Малфой тут же поднялся. Стремительно развернувшись, он подобрал фонарь.

Гермиона схватила украшение и посмотрела Малфою в спину.

— Мал…

— Оставь у себя.

Его голос прозвучал несколько глухо, и тонкие волоски Гермионы встали дыбом. Она раскраснелась и запыхалась; сердце билось удивительно быстро.

Малфой уже скрылся в глубине пещеры, и Гермиона, вскочив на ноги, нагнала его в несколько торопливых шагов. Тяжело вздохнув, она уставилась на его затылок; внутри копошилось какое-то странное чувство, но времени для анализа не было. Малфой остановился, подался назад, и Гермиона замерла на середине шага.

Переглянувшись, они всмотрелись в темноту; в уши хлынули грохот и шум. Гермиона сразу же узнала этот рёв, и перед глазами вспыхнул образ реки и каменной стены. Она резко развернулась и бросилась к выходу, но не успела сделать и пяти шагов, как почувствовала брызги. Малфой нагнал её; у Гермионы оставалась лишь секунда, чтобы сделать вдох, а затем на неё обрушилась волна.