27 июня; 15:20

— Малфой… Я могла бы обнять тебя.

— Воздержись.

Гермиона чувствовала, как её рот наполняется слюной при виде двух кусочков рыбы на его ладони. Один был совсем маленьким, но вот второй напомнил ей о её серебристой противнице. Она чуть было не уточнила у Малфоя цвет его добычи, но знала, что вместо нормального ответа получит саркастичный комментарий, сопровождённый оскорблением. Когда дело доходило до предоставления информации, Малфой напоминал собой замок — подрывные работы могли принести плоды, но, прежде чем пробить брешь, требовалось измерить стены, вырыть траншеи, победить монстров и сразиться с драконом.

Порой ей нравилось лишь намекнуть ему на что-то важное и интересное — правду или выдумку, — чтобы понаблюдать за тем, как он старается прожечь своим взглядом дыры у неё в голове и отсканировать мозг. Иной раз она только понимающе улыбалась чему-то и качала головой, когда он наконец-то выдавливал раздраженное «что», или же сверлила его глазами, если он совершенно игнорировал её планы мести.

Она разложила на коленях лоскуты простыни, не обращая внимания на пятна крови, пачкавшие её футболку, и указала на своё травяное варево из тимьяна, розмарина и листьев каштана.

— Думаю, оно уже готово. Ты занимаешься рыбой, а я делаю припарки.

Малфой кивнул, и Гермиона схватила ведро, едва ли не смеясь над своим воодушевлением. Скромный кусочек рыбы после двухдневной голодовки казался настоящим пиром вкупе с горячим душем. Она действительно могла бы его обнять — почти что.

1 июля; 13:22

— Завтра мы должны выдвигаться к горам. Возможно, тебе стоит обдумать возможность вылить ту бурду из своей бутылки и наполнить её водой, прежде чем мы уйдём. Я совсем не хочу слышать, как через несколько дней ты будешь натужно хрипеть.

— Мне кажется, я нашла какую-то еду, — крикнула она в его удаляющуюся спину. Судя по звукам, он остановился и подошёл ближе.

Запихав в сумку веточки тимьяна, Гермиона сорвала с соседнего куста крупную ягоду оливкового цвета.

— Я не уверена, что они съедобны.

— Это каперсы, — потянувшись, Малфой сорвал одну ягоду и откусил от неё кусочек.

— И как это на вкус?

— Съедобно.

— Очень полезный отзыв, спасибо.

Сообщение о съедобности и вправду было полезным, но он бы мог предупредить её о вкусе. Хотя, решила Гермиона, голодающие не должны быть такими разборчивыми, к тому же ягоды оказались неплохими.

Стараясь ничего не задеть своими разбитыми костяшками, Гермиона осторожно вытащила один из пакетов из-под сухофруктов и начала складывать в него каперсы.

— Думаю, нам стоит наполнить водой ведро и нести его по очереди.

— Вместо того, чтобы вылить отраву? Чт…

— Я хочу сохранить её для исследования, — если дело станет плохо, она от неё избавится, но они просто обязаны хоть на что-нибудь наткнуться до того, как опустошат две бутылки и ведро. Она на это надеялась.

— Ты не сможешь провести никакие тесты, если умрёшь.

— Ты не мог бы перестать всё время вести себя настолько недоброжелательно? — сердито поинтересовалась она.

Медленно жуя, он посмотрел на неё и сорвал с куста ещё одну ягоду.

— Хорошо.

— Ты невыносим. Это просто невозможно.

Вскинув бровь, Малфой бросал каперсы в сделанную из мантии сумку, пока Гермиона набивала ими второй пакет из-под сухофруктов.

— Все зависит от того, чего ты от меня хочешь. Для тебя? Да.

— Я ценю это, Малфой.

— Всегда пожалуйста, — он произнес это так, что она отступила на шаг подальше от его голоса, даже не понимая почему.

2 июля; 16:38

Была её очередь нести ведро — Гермиона обхватила его здоровой рукой, а больную положила на сумку. Сперва самым сложным представлялось не расплескать воду, но час спустя руку начало жечь из-за невозможности перераспределить вес. Гермиона понимала, что прошла всего половина времени, спустя которое она могла бы снова отдать ведро Малфою.

— Ты когда-нибудь смотрел представление — например, повтор старого выступления двадцатилетней давности…

— У меня чувство, что ты говоришь не о театре и имеешь в виду что-то маггловское. Таким образом, дальнейшие расспросы лишь доказывают то, что твои интеллект и логика сильно преувеличены.

— Так вот, ты смотришь, — продолжила она, будто он молчал, — и команда, за которую ты болеешь, побеждает. Каждый раз…

— Полагаю, ты просто всегда выбираешь победителя, верно? — сухо уточнил он, перешагивая через толстые корни деревьев.

— Есть люди, которые верят, что если мы чего-то очень сильно захотим, нам достаточно на этом сконцентрироваться и верить, что желание осуществится. Так и случается. Очев…

— Что за чушь. Грейнджер, может, так и происходит в твоём счастливом мирке, но будь так на самом деле, ты бы не пыталась сейчас найти растение, чтобы помочь людям. Все бы уже получили желаемое. Существуют люди, которые так сильно чего-то жаждут, что могут почувствовать своё желание на вкус — оно захватывает всю их жизнь, — но никогда не достигают цели. Люди начинают молиться богам, в которых никогда раньше не верили, совершают поступки, которые прежде считали немыслимыми, но всё это не имеет никакого значения. Ты не можешь реализовать своё желание, как бы отчаянно этого ни хотел.

Гермиона прикусила щёку и посмотрела на Малфоя, теряясь в догадках, уж не о себе ли он говорил.

— Я с тобой согласна. Если бы я могла претворить желаемое в жизнь, передо мной бы сейчас оказалось много еды, кровать, душ и растение. Но иногда мне кажется, будто… будто этот мир придуман для меня. И я могу его контролировать, пусть и ненамеренно. И это наводит меня на мысль о философских теориях, которые утверждают, будто мы всё это видим во сне. Точнее — я, и это всё плод моей фантазии…

— Грейнджер, никогда больше не называй меня эгоцентричным. Пока ты ещё на этой волне, представь меня в каком-нибудь другом месте — с Флоралисом и подальше от себя.

— Мне просто кажется, что это интересная теория. Наверное, у всех бывали такие моменты в жизни, когда они о чём-нибудь думали, и это потом случалось. Это…

— Если мне всё это снится, то почему я отправил себя в дикие дебри острова с тобой? Не…

— У тебя когда-нибудь бывали кошмары? — в ответ на вопрос Малфой хмыкнул и что-то пробормотал. — И если тебе снились сны, то ты знаешь, что они могут быть совершенно случайными. Иногда в них нет никакого смысла, но они всё равно нам снятся. Здесь может быть тот же принцип.

— Мне кажется, у тебя проблемы с контролем.

— Ха! И это говорит тот, кто пытается диктовать всё, начиная от того, куда мы идём, как долго и как быстро. Да у тебя чуть не случился сердечный приступ, когда твои часы разбились и ты больше не мог узнавать время.

— Это не вопрос контроля, а недоверие твоему умению делать правильные…

— Контрол-фрик.

— Ну, а ты постоянно выпытываешь информацию по каждому моему решению. Начиная от того, куда мы направляемся, кончая тем, какую тропинку я выбрал и…

— Я предпочитаю…

— Каждый вечер ты рисуешь карту пройденного пути, отмечаешь приблизительное количество миль, перечисляешь припасы и травы, которые собрала…

— Это организованность!

Она и не думала, что он заметил.

— Я видел, как ты пересчитывала продукты и распределяла их согласно приёмам пищи…

— Организованность…

— Чтобы контролировать!

— Чтобы сделать ситуацию проще и терпимее и…

— Ты веришь в свою ложь? Ибо я искренне надеюсь, что ты делаешь это не ради меня, разбазаривая столько сил, которые могла бы потратить на то, чтобы держать свой рот закрытым.

Гермиона зыркнула на него и протянула ведро — её усталая рука немного подрагивала. Меняться было ещё слишком рано, и, судя по взгляду, которым Малфой окинул и ведро, и саму Гермиону, он отлично это знал, но, похоже, её дрожь удержала его от отказа.

— Ладно, — признала она. — Мы оба в некотором роде контрол-фрики.

========== Часть шестнадцатая ==========