Окупилось и в буквальном смысле: Гермиона приобрела упаковки с орехами и сухофруктами, ещё одну бутылку для воды, зубную щётку, две зажигалки, средство для дезинфекции рук и получила два сэндвича. Её сумка была теперь набита битком — ведь прошлым вечером она стащила из номера в отеле зубную пасту, туалетную бумагу и банные принадлежности, простыни и металлическое ведёрко для льда.

Просто смешно, сколько счастья принесли ей эти вещи. Теперь Гермиона поняла, почему бездомные так трясутся над скарбом, который им удалось собрать.

19:13

Малфой нашел её у доков. Интересно, сколько же он её искал?

— Где Министерство?

Гермиона решила ответить честно.

— Не знаю.

— С такой магией… Ты думаешь, твоё письмо — или что ты там послала — могло пробиться сквозь барьер?

Её одолевало беспокойство: не только потому, что ей предстояло справиться с поставленной задачей в одиночку, но и потому, что никто не знал, где она находилась, а значит, близкие переживали. Она снова попытала удачу с телефоном, но безуспешно. Гермиона даже попросила одного человека сделать для неё звонок, пока сама стояла в нескольких метрах поодаль, но аппарат молчал. Гермиона себя чувствовала погано; ей было жаль, ведь родные наверняка думали о самом плохом, но она ничего не могла поделать.

— Грейнджер, я выдвигаюсь завтра утром. Вдоль побережья, в ту сторону, днём.

Они уставились друг на друга; Гермиона кивнула, Малфой ответил тем же и ушёл.

3 июня; 12:17

Гермиона стояла на берегу: песок поскрипывал под её ногами, пока она, томясь ожиданием, теребила ремешок от сумки. Она простояла так три часа, не желая пропустить Малфоя и сомневаясь, что он стал бы её ждать, но наконец увидела его. Его походка стала немного лучше — наверное, вместе с повязкой он раздобыл какое-то более действенное лекарство. Едва взглянув на Гермиону, он направился к деревьям, росшим за линией песка. Чтобы не отстать, Гермиона начала подниматься на небольшой холм, пошла следом и, оказавшись между стволов, глубоко вздохнула.

— Там дальше наложены чары, — сказала она, сообразив, что дорога ведёт к гроту. Она планировала пойти туда сегодня в одиночестве, но и такой расклад представлялся приемлемым — как бы там ни было, она двигалась быстрее, Малфой всё ещё был ранен и даже не знал о чарах.

— Если бы мне хотелось, чтобы ты порадовалась, поделившись бесполезной информацией, я бы изобразил удивление.

Это наверняка было своего рода испытанием её характера — какой бы нелепостью подобное ни казалось. Других причин привязать её к Малфою у судьбы не существовало. Гермиона сходила с ума — а к тому моменту, как она покинет остров, ей можно будет даже выдать соответствующую справку. Но Малфой сильно ошибался, если думал, что отделается малой кровью.

13:01

Гермиона отдёрнула Малфоя в тот момент, когда он споткнулся и схватился за голову. Она подобрала яблоко, выпавшее из его мантии — хотя даже понятия не имела, откуда он его взял — и отдала Малфою, едва тот сумел выдохнуть.

— Ты здесь уже была?

— Ага. Я… Ну, думаю, мы можем использовать лозы. Мы отрежем их и возьмём с собой. Если будем ползти сквозь чары и выкладывать стебли по мере продвижения, то сможем их придерживаться. Как ты сам почувствовал, сбиться с курса очень легко. Теряется всякое ощущение места и направления.

— Но мы всё равно вряд ли пойдём прямо. Мы можем часами ходить кругами.

— Возможно, но даже если и так, лишь при условии, что мы выберемся оттуда с какой-то стороны. Если мы станем кружить, то в конце концов нащупаем проложенные лозы и поменяем направление. И если поползём по прямой, руками придерживаясь за стебли, то в целом должны будем двигаться, куда нужно.

— А если нет, то можно пойти по ним в обратную сторону…

— И выбраться наружу. Именно. Думаю, что если мы сконцентрируемся на лозах, то сумеем нащупать выход с какой-нибудь стороны. Они дадут нам ориентир, пока всё вокруг будет крутиться, переворачиваться и… — Гермиона взмахнула рукой в воздухе — и так далее — и секунду спустя Малфой кивнул.

— Хорошо. Можешь идти первой, — в ответ на её сомневающийся взгляд он нахмурился. — Грейнджер, я тоже не хочу, чтобы твоя задница маячила перед моим лицом. Поверь мне, — он фыркнул, — я буду держать дистанцию.

— Дело не в этом. Я подумала… Ты собираешься… Я имею в виду, ты не должен нагружать…

Малфой усмехнулся.

— Волнуешься о моём здоровье?

Гермиона проворчала, что потащит его по острову за волосы, если он слишком разбередит свою рану и не сможет идти, дёрнула за лозы, а Малфой вытащил кинжал.

14:18

Гермиону вырвало дважды, её банановый завтрак превратился в перемешанную с желчью кашицу. Малфой потребовал от неё отодвинуться как можно дальше, но его самого затошнило, и Гермиона стала смущаться гораздо меньше. Она чувствовала себя так, словно напилась и теперь старалась заснуть, а мир вокруг крутился. Даже хуже того: он не просто шёл кругом, а переворачивался, изменялся, словно Гермиона ехала на худших американских горках. Желудок повторял эти кульбиты, скручиваясь и кувыркаясь так, что ей приходилось постоянно сглатывать рвотные позывы. Хотелось закрыть глаза — так становилось легче, — но требовалось держать их открытыми и вглядываться в каждую мелькающую впереди деталь в поисках прохода или растения.

— Ещё, — проговорила она, добравшись до конца проложенной ранее лозы, и махнула рукой за спину.

Это было всё, что Гермиона могла выдавить, не спровоцировав очередной приступ рвоты. В первый раз, когда у неё закончились стебли, намотанные на плечи, Малфой передал ей новую лозу, при этом слишком сильно ткнув в спину и рёбра. Гермиона громко запротестовала, Малфой же в ответ заорал, что не может нормально подавать ей лозы, потому что не видит ничего, кроме облаков. После этого он стал класть руку ей на спину так, чтобы она сама забирала у него стебли. По крайней мере, он ни разу случайно не коснулся её попы — и хотя она предупредила его этого не делать, Малфой вполне ясно выразил своё удивление: мол, странно, что этого ещё не произошло, учитывая столь чудовищные размеры.

Сволочь.

Гермиона выкладывала очередную лозу, когда мир вдруг дёрнулся и замер, а перед опущенными глазами оказалась только земля. Издав сдавленный крик облегчения и победы, она швырнула вперёд оставшийся стебель и выползла из зачарованной зоны.

— Что? — заслышав её возню, Малфой замер, упёршись в землю двумя ладонями и одним коленом и отставив больную ногу назад.

— Это конец, пойдём, — Гермиона увидела, как напряжение на его лице сменилось нетерпением, и повернулась посмотреть, где они оказались.

Пройдя вперёд, она заметила между деревьями небольшую поляну — метра четыре пустого пространства на самом краю берега. Сегодня ветер дул сильно и волны бились о тёмные камни, лежащие в двух метрах под обрывом. На кромке росло одинокое оливковое дерево, и Гермиона скорее по привычке огляделась в поисках цветка.

— Как ты узнала об этом месте? — поинтересовался Малфой, бросив мантию к их ногам.

Гермиона потёрла живот.

— Я же говорила, что была здесь. Рассказала об этом на той поляне, а ещё о том… что это не оказывает влияния на магглов.

— Почему мы не пошли по лозе, которую ты оставила в прошлый раз?

— Потому что у меня ничего не вышло, — ответила она, словно это было и так очевидно.

Малфой медленно кивнул, с задумчивым видом разглядывая оливковое дерево. Пытаясь понять, что так заинтересовало Малфоя, Гермиона тоже туда посмотрела. Она задавалась вопросом: неужели он опять обманом вынудил её ответить, как в тот раз, когда обозвал шлюхой, чтобы выяснить, что она делала в отеле. Обвинить её в чём-то, заставив начать защищаться, только чтобы получить желаемый ответ. Подлый слизеринец. Ей придётся… С подозрением покосившись на Малфоя, Гермиона оборвала свою мысль — тот стягивал футболку и сбрасывал ботинки. Она мельком отметила голую кожу и сфокусировалась на появившемся лице; не сводя глаз с моря, Малфой вдруг отшвырнул футболку за спину и побежал вперёд. Гермиона проводила его удивлённым взглядом, отбросила сумку и скинула кроссовки.