Мучаясь от головной боли, Гермиона потёрла лоб; от усталости она шла так же медленно, как и Малфой, который выглядел не менее измочаленным. Зажав подмышкой две связки бананов, он выжимал воду из брошенной мантии. Возможно… Возможно, Малфой сделал единственную доступную ему вещь — уже кое-что. Даже посмотреть на происходящее с его стороны и обдумать такую вероятность. Она до сих пор не знала, как он относился к магглорожденным. Гермиона снова вспомнила: его пальцы впивались ей в руки, скользя по крови, которая, как он думал, принадлежала ей, но он тащил её к спасению. Однако это доказывало не так уж и многое — это не означало того, что Малфой не считал себя лучше.

Малфой вдруг повернулся и двинулся в лес, прочь от берега.

— Куда ты направляешься?

Он что-то пробормотал, но Гермиона не разобрала слов и последовала за ним. Мокрая одежда неприятно тёрлась о кожу. Она понятия не имела, насколько сильно Малфой изменился и кто он вообще такой, но в одном была уверена — он всегда будет засранцем.

15:01

— Ты ешь словно грёбаный кролик.

Гермиона подпрыгнула, чувствуя, как щёки заливает румянец. Она-то думала, что Малфой спал, когда приступила к поеданию банана своим излюбленным способом: она сгрызала верхний слой плода до тех пор, пока не оставалась лишь мягкая восхитительная сердцевинка. С тех пор как мама застукала за такой трапезой девятилетнюю Гермиону, никто этого больше не видел, и большей частью как раз по причине странных взглядов и комментариев наподобие того, что только что отпустил Малфой.

— Я не знаю, это хуже или лучше твоего обычного «бобриха», так что не уверена, стоит ли мне обижаться.

Малфой издал сонный смешок, чем снова удивил её.

— Сам факт таких колебаний, когда тебя обозвали хоть каким-либо животным…

— Малфой, твои оскорбления стали обыденными. Сложно обижаться, если бросающийся ругательствами человек умственно отсталый. Как бы там ни было, сочувствую твоей нехватке остроумия.

— И это говорит человек, который обижается каждый раз…

— Это несколько иное, — перебила Гермиона, понимая, что он собирался сказать, и посмотрела на него, словно не веря в его серьёзность. — К тому же это не имеет никакого отношения к остроумию.

— Грейнджер, только лишь то, что я шучу именно над тобой, не означает, что мои шутки несмешные. Но понимаю: тебе приходится принижать мои интеллект и способности к юмору, дабы чувствовать себя лучше — ведь у тебя нет ни того, ни другого.

Малфой сел, пока Гермиона медленно жевала банан и сверлила его своим лучшим убийственным взглядом. Она заметила что-то в небе и подняла голову, надеясь рассмотреть там метлу, но увидела лишь пару птиц. Чуть раньше, пока Малфой спал, она пробовала воспользоваться палочкой за деревьями, но ничего не вышло, так что вряд ли Министерство уже объявилось.

— Когда они прибывают?

Гермиона удивлённо посмотрела на Малфоя.

— Прошу прощения?

— Когда здесь должно оказаться Министерство? — в ожидании ответа он чуть приподнял брови, остальное выражение его лица было нечитаемым.

— Как ты узнал?

Малфой пожал плечами и отряхнул штанину. Гермиона заметила: он делал так всякий раз, когда собирался изречь нечто, доказывающее его превосходство над собеседником, о котором, впрочем, ему и так было хорошо известно.

— Я и не знал до этого момента. Ты же не умеешь хитрить, верно?

Гермиона сердито уставилась на него.

— Я…

— Как ты с ними связалась? Местные думают, что ты проклята — твои телефонные проблемы хорошо известны.

Гермиона открыла было рот, но застыла, склонив голову.

— Так вот почему тот мужчина, с которым ты разговаривал, не пожелал со мной общаться?

— М-м. Полагаю, ты постараешься снова атаковать меня в грязном бассейне и обвинить в распространении слухов.

В ответ на его беспечное выражение лица она прищурила глаза и взмахнула пальцем.

— Именно ты столкнул меня туда.

— Ты меня вывела из себя. Я…

— О, это что-то новенькое!

— …Ударил физически… — Малфой усмехнулся. — У тебя к этому особый талант.

Гермиона закатила глаза.

— Малфой, я живу, чтобы тебя злить.

— Раз ты всё ещё жива, то да, ты…

— Знаешь, у тебя просто какая-то одержимость моей смертью. Мне бы стоило начать волноваться, если бы я не знала, что твоих больных мозгов на убийство не хватит.

— Это всё потому, что я планирую тебя съесть.

Гермиона замолчала и заморгала, пытаясь осмыслить склонность Малфоя к каннибализму. Серьёзное выражение на его лице сменилось удивлённым недоверием.

— Чёрт возьми, Грейнджер, не в этом смысле. Я…

— Что? Что ты подразумеваешь под «не в этом смысле»?.. — Гермиона широко распахнула глаза и за две секунды стала пунцовой от смущения. — Боже, я даже не… Это… Конечно же, никогда, я…

— Твою ж мать, ты красная, как Уизли, — засмеялся Малфой и, сведя брови, подался вперёд. — Грейнджер, у тебя грязные мыслишки. Узнала об этом из книг? Представляла озорные картинки, пока учила Уизли читать?

Окончательно стушевавшись, Гермиона избегала его взгляда, стараясь унять жар в щеках.

— Это не у меня грязные мыслишки! Меня удивило твое упоминание каннибализма, а ты превратил это во что-то… что-то…

— Связанное с сексом?

Гермиона фыркнула и поднялась на ноги.

— Мне нужно в туалет.

Впервые ей показалось, что об этом требуется сказать. Обычно они оба игнорировали друг друга, когда кто-то из них исчезал на минуту за деревьями. С тех пор, как они покинули поляну, ей пришлось задержаться… подольше лишь однажды, по большей части из-за диеты. Ради этого Гермиона дождалась середины ночи и решила свой вопрос, пока Малфой, по её прикидкам, спал. Сам он, похоже, не испытывал серьёзных проблем в те два раза, когда возвращался после пятиминутного отсутствия — вот только выражение его лица было слегка недовольным, что типично для всякого, кто решится справлять нужду в лесу.

Гермиона обернулась, чтобы окинуть Малфоя злобным взглядом — наверняка же он смеялся ей в спину — но он был занят тем, что пытался встать на ноги.

28 мая; 10:29

Оба вглядывались в слабое мерцание перед ними. Они уже прошли несколько метров в обе стороны и выяснили, что преграда, видимо, простиралась наподобие магического барьера, опоясывающего острова. Они сунули в неё палку, чтобы проверить не взорвется ли та или не загорится, но ничего не произошло. Гермиона сомневалась, что при другом положении солнца они бы вообще её разглядели. Прозрачная завеса едва заметно светилась магией. И напомнила Гермионе преграду возле пещеры в Балканских горах.

Они с Малфоем повернули друг к другу головы и секунд пятнадцать обменивались решительными взглядами.

— Я уже обжёг колено.

— Ну…

— И мне пришлось первым карабкаться на уступ.

— Но это было…

Гермиона собиралась возразить, что это был их единственный шанс, а ещё согласиться пройти сквозь преграду первой, когда вдруг почувствовала, что ладонь Малфоя пихает её в спину между лопатками. Она задержала дыхание, всё её тело онемело и только ноги шевелились, переступая границу. Гермиона неловко встала, ожидая хоть чего-нибудь, но ничего не произошло, и она развернулась к Малфою.

— Я и так собиралась это сделать! Ты не можешь просто пихнуть кого-то вот так! Где… Знаешь что, неважно. Я должна была это предвидеть! Конечно же, ты…

— Грейнджер, как ты себя чувствуешь? — он с любопытством осмотрел её и остановил взгляд на лице. — Ты немного похожа на животное, но это нормально. Ощущаешь какие-нибудь изменения? Ты…

Она обеими руками схватила его за футболку и дёрнула на себя. Малфой замычал, споткнувшись и сильно согнув больное колено, чтобы сохранить равновесие.

— Ощущаешь изменения, Малфой? Ты немного похож на засранца, но это нормально.

— Не см…

— А ты не смей снова так со мной поступать!

Они сверлили друг друга свирепыми взглядами; Малфой стукнул её по пальцу, пытавшемуся проткнуть ему грудь, и Гермиона отдёрнула руку. Он разгладил футболку, а Гермиона опустила взгляд на его колено, размышляя над необходимостью извиниться за причинённую боль, но, фыркнув, отвернулась.