Но это не имело никакого значения — выбора у них всё равно не было. Одна из тварей вцепилась Малфою в челюсть, и он располосовал её кинжалом, залив кровью и себя, и Гермиону. Защищаться вдвоём было проще: Малфой останавливал большинство летунов, подбиравшихся к ним со спины, а Гермиона занималась теми, кто кружил спереди. Они продвигались к уступу; Малфой выскочил перед носом Гермионы, и её сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

— Иди первая.

— Я не… — она обеими ладонями отшвырнула очередное животное на землю. — Не могу, ты должен идти первым.

— Я не…

— Ты не сможешь вскарабкаться самостоятельно, а я не сумею тебя вытащить! — прокричала Гермиона и вздрогнула — Малфой взмахнул кинжалом над самым её плечом и стряхнул к её ногам мёртвое существо.

У них не осталось времени спорить — это был единственный способ выбраться. Не имея возможности вытянуть себя, она должна была довериться Малфою. Гермиону это пугало больше тварей, но иного выхода не существовало.

— Ты должен вытащить меня! Если…

— Если я не сдохну первым!

Летающая тварь задела лицо: Гермиона закричала, краем глаза заметив клыки, пронзила её пером и упала на четвереньки. Малфой, не теряя времени даром, упёрся ногой ей в спину и оттолкнулся так, что её руки подогнулись. Гермиона вскочила, отшвырнула животное и подпихнула ногу Малфоя.

Он забрался на уступ и выпрямился; в Гермиону влетело одно из существ, и она отдёрнула голову. Она неистово махала руками, таращась на пустое место, где только что был Малфой, и чувствовала, как, несмотря на жаркую панику, тело сковывает лёд. Она не знала, погиб ли Малфой или просто бросил её, но вдруг разглядела его, лежащего на краю. Его вид стал прежним; Малфой опустил свои длинные руки, растопырив пальцы, и Гермиона уцепилась за его предплечья; сердце её облегчённо забилось.

Он тянул её за руки, его мышцы от усилия напряглись и вздулись. Гермиона помогала себе ногами, карабкаясь по стене. Что-то врезалось ей в спину, и она завопила; Малфой рванул её с такой силой, что Гермиона уж было решила, что сейчас рухнет обратно, оставив свои конечности у него. Он подался назад, его руки дрожали, пальцы Гермионы скользили по его коже. Её подбородок уже был над уступом, и Малфой выпустил одну её руку. Гермиона дёрнулась в сторону, но он подхватил её подмышку, последним усилием затаскивая на площадку.

Гермиона встала на колени, её ступни всё ещё свисали с края; Малфой откинулся назад, обессиленно уронив руки на землю и на живот. Он задыхался так, словно страдал ожирением, хотя подтягивать любое тело на высоту в несколько метров только лишь за счёт силы рук было очень трудно. От задержки дыхания его лицо раскраснелось, жилы на шее вздулись; за его спиной клубилась непроглядная темнота.

Он выпрямился, а Гермиона отползла от края, толкнув перед собой сумку — их никто не преследовал. Удивительно, что Малфоя не хватил сердечный приступ — её кровь измазала ему все рук… Она вскинула глаза, услышав сухой, трескучий смешок. Малфой смотрел ей за спину и хохотал всё сильнее — она никогда раньше не слышала, чтобы он смеялся просто так, без намерения поиздеваться. Гермиона обернулась, не зная, что именно обнаружит, и, моргнув, уставилась на маленькие чёрные шары, озарённые тусклым зелёным свечением.

Она тоже рассмеялась, низко и сухо, и неверяще подняла глаза к потолку. Поймала взглядом летучих мышей, которые рассаживались по своим местам. Летучие мыши. Мыши. Совершенно нормальные, пусть и немного пугающие, мыши.

— Грейнджер, мы только что устроили резню среди летучих мышей. Чёртовых мышей.

Гермиона засмеялась сильнее, чувствуя себя немного чокнутой и не особо понимая, что ей теперь делать.

15:38

Гермиона стиснула старый пакет из-под сухариков, заполненный колдовскими травами, которые она сумела отыскать. Листья мирта в её руке намокли — она прижала их ремнём от сумки, пока переходила реку к Малфою. Он сидел на берегу, закатав штанины выше колен и опустив ноги в воду. Его колено обгорело достаточно сильно: кожу покрывали красные и розовые пузыри. Рана выглядела болезненно — теперь понятно, почему он хромал по дороге из пещеры и двигался так плавно.

Гермиона выбралась из воды в метре от него, положила сумку на траву и неловко приблизилась. Затем открыла пакет и посмотрела на Малфоя — тот, сжав челюсти, покосился на неё.

— Это поможет при ожоге, — проговорила она, протягивая пакет, полный жёлтых цветов, и пригоршню листьев. — А это снимет опухоль и поможет предотвратить заражение.

Он окинул травы скептическим взглядом, потом, вскинув бровь, посмотрел на Гермиону.

— Мне их съесть?

— Нет. Мне придётся сделать припарки. Это значит, нужно их сварить, так что… либо подержи кинжал, либо дай его мне.

Она не смогла разобрать выражение его лица — не спуская с неё глаз, он дёрнул подбородком в сторону её ладони.

— Откуда мне знать, что это поможет?

— Я… Я начала изучать этот вопрос в прошлом году. Полезная информация: природные лекарства, что можно есть… Я знала об их роли в зельеварении, к тому же мирт связывают с бессмертием. Несколько месяцев назад я подумала, что стоит об этом почитать, после того, как я выяснила… Ну, очевидно, это не то, что мы ищем, тогда бы все…

— Что-то из этого помогает при головной боли? Грейнджер, это был простой вопрос, я не просил читать мне лекцию.

Гермиона поджала губы, снова удивляясь, зачем вообще ему помогает. Она не могла бросить его, раненого, посреди леса — поступить так было немыслимо. Ещё Гермиона мучилась от того, что перебила и покалечила множество летучих мышей, пусть ей и казалось тогда, что они собирались с ней расправиться. Стало особенно стыдно, когда, помывшись в реке, она не обнаружила никаких ран — вся кровь была мышиной. Одного плохого поступка на сегодня было достаточно.

Возможно, Гермиона надеялась, что, получи она ранения, он бы тоже пришёл ей на помощь. Она тряхнула головой — перед глазами вспыхнуло воспоминание: Малфой лежал на уступе, а создания, кажущиеся опасными убийцами, летали над его головой. Он был абсолютно беззащитен, но всё же помог ей. Она почти ждала, что он уйдёт, но у неё не было иного выбора, кроме как довериться ему. Малфой мог бросить её и отыскать растение — никаких препятствий и конкуренции с её стороны, — но он этого не сделал. И она не до конца понимала почему.

— Грейнджер, почему ты мне помогаешь? Ты должна бежать разыскивать Флоралис и оставить меня самого разбираться с моими проблемами, — очевидно, он подумал о том же самом.

Гермиона посмотрела на него, открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь обидное, но передумала.

— Я — это я. Может, будь ты психопатом, я бы тебя здесь оставила, но… ты отвратителен лишь наполовину.

— Так, значит, я больше не психопат? Как…

— Ну, если ты прекратишь пыхтеть надо мной, пока я…

— Это никак не связано с тобой, и я вовсе не пыхчу. Это ты задыхаешься, прошагав всего мил…

— Вот уж нет!

— Полагаю, книжные черви не уделяют внимания упражнениям. Это объясн…

— Да какая разница, человек-рыба, — она не совсем понимала, почему у неё вырвалось это слово, но упоминание упражнений напомнило ей о стоящем в воде полуголом Малфое.

— …Что ты только что…

— Я пойду поищу ветки.

24 мая; 10:21

Если бы Малфоя не беспокоило то, что, уйдя вперёд, Гермиона имела шансы добраться до растения первой, он мог бы потребовать, чтобы она оставила его ковылять в одиночестве. Он был явно не рад тому, что она стала свидетельницей его затруднений и была вынуждена останавливаться, чтобы не уйти слишком далеко. Малфой пытался держать темп, но уже десять минут спустя его кожа приобрела зелёный оттенок, а на покрывшемся испариной лице застыло болезненное выражение. Пожалев его, Гермиона пошла медленнее, но он не перестал посылать в её сторону смертоносные взгляды — она почти не сомневалась, что он обдумывал убийство.

Однако Гермиона его не бросила. По нескольким причинам, в которых сомневалась, из-за того, какой личностью была, и вследствие осознания кое-каких фактов. В те два раза, когда магия оказывалась по-настоящему опасной, они бы не выжили поодиночке. Гермиона бы так и осталась на той поляне или бы сгорела в пламени, не сообрази она благодаря Малфою, что это иллюзия. Пока она не доберётся до города и Министерства, Малфой являлся единственным способом противостоять всё возрастающей магической угрозе.