Гермиона изучала виноградные лозы, которые росли на крутом холме, тянущемся к очередному вулкану. На большинстве из них ягод не было, но если вдруг по какой-то жуткой случайности она задержится тут ещё на несколько месяцев, то хоть будет знать, где их искать. Гермиона не думала, что две недели спустя по-прежнему будет обыскивать остров. Она не знала, охватывал ли загнавший её в ловушку барьер другие острова или же он окружал только этот участок суши. Если верно последнее, ей придётся позвонить Гарри.
Гермиона всё равно собиралась с ним связаться, если сумела бы убедить какого-нибудь туриста одолжить ей мобильный телефон. У неё самой никогда его не было — среди её знакомых телефоны имелись только дома у Гарри да у её родных. Гермиона рассудила, что стационарного устройства ей хватит — так оно и было до настоящего момента. Она не хотела звонить Гарри из какого-нибудь отеля или ресторана, чтобы тем самым не выдать своё местоположение, но ей действительно надо было дать знать, что она в безопасности, а также попросить сообщить Министерству, что она занимается расследованием, а её родителям — что с ней всё в порядке. Гермионе очень не хотелось утаивать от друга правду, но если в мире существовал человек, нуждающийся в передышке от приключений, опасности и странной магии, то это был Гарри Поттер. Что касается Рона, то либо он слишком сильно обидится на её молчание и нежелание их привлекать, чтобы что-то предпринять, либо всего лишь поддержит возмущение Гарри.
Она любила своих лучших друзей, но совершенно не желала впутывать их в дело, с котором могла справиться самостоятельно.
15:58
Грохочущая поступь выдала его присутствие до того, как он показался на глаза. Если бы он так к ней не ломанулся, то наверняка бы сумел подкрасться со спины и схватить. Гермиона по звуку шагов поняла, кто это — его образ вспыхнул в её мозгу; развернувшись, она таращилась на него поверх плеча.
Мужчина подбежал и на полной скорости, которую успел набрать за время спуска по склону, налетел на Гермиону. Он вцепился пальцами ей в руку и дёрнул на себя, но было уже слишком поздно. Он врезался в неё с такой силой, что она на мгновение ослепла, хотя, возможно, потеря зрения стала результатом удара об землю. Гермионе не хватило времени сделать глубокий вдох или полностью осознать свои шок и боль, как мужчина сместился, и они покатились вниз. Он был гораздо тяжелее, поэтому падал быстрее, и это было удачей — ведь если бы они постоянно бились друг о друга, Гермиона переломала бы себе все кости.
Она постаралась уцепиться хоть за что-нибудь. Пальцы скользили по траве, камням, грязи — никакого толку. Валуны и ветки впивались в тело при каждом движении, и она могла видеть только землю и небо, землюнебоземлю. Наконец Гермиона ухватилась за виноградную лозу, хотя в такой круговерти с трудом сумела её рассмотреть. Растение затрещало, под воздействием её скорости и веса вырвалось из почвы, но всё же замедлило падение. Цепляясь за стебли, Гермиона сумела перевернуться на живот.
Закрыв глаза, она закричала сквозь стиснутые зубы — футболка задралась, и земля царапала голую кожу, пока Гермиона тормозила. Она сделала два вдоха и открыла глаза — живот и ладони горели, а в носу ощущался странный холод. Ей потребовалась секунда, чтобы сообразить, — в горло текла кровь. Но всё это сейчас было совершенно неважно; Гермиона сжала в кулаке камень и перевернулась на спину.
Подножие горы было всего лишь в нескольких метрах ниже, и обидчик наверняка остановился там, пока она хваталась за лозы. Он обнаружился в десятке шагов от неё — глаза его выпучились, а лицо побагровело. Гермиона приподнялась на локтях, пытаясь подтянуть ноги, но он уже настиг её. Она лягнула его, ударив по голени и колену так, что он скрючился. Гермиона снова согнула ногу, метя противнику в лицо, но его огромная ладонь обхватила её лодыжку.
Он дёрнул Гермиону на себя, волоча спиной по земле так, что она заорала, и стиснул её горло своей мясистой рукой. Она пиналась и лягалась; голова начала кружиться: навалившись, мужчина перекрыл доступ кислорода в лёгкие. Гермиона впилась ногтями в его запястье и, пока он не придавил её своим телом, подтянула ногу и со всей силы лягнула его в живот. Мужчина хрюкнул и захрипел так, что слюна полетела ей прямо в лицо; на его лбу вздулась вена. Краем глаза она уловила блеск металла в его второй руке и, крепко сжав камень, впечатала его в висок обидчику.
Заорав, мужчина повалился на бок, его взгляд расфокусировался, а хватка на её горле ослабла. Гермиона резко втянула воздух; в глазах у неё начало проясняться, и она пыталась вскарабкаться выше по склону. Сердце готово было выскочить из горла, где уже успело обосноваться; она видела, как бешено пульсирует её кровь. Мужчина выпрямился — выражение его лица стало ещё злее, чем раньше, — и схватил Гермиону за руку, проигнорировав все её попытки его ударить или лягнуть. Он прополз то расстояние, что она сумела отвоевать, и прижал её ноги своими. Пока Гермиона взбрыкивала и билась, он сдавил её руку своей, стискивая нож во втором кулаке — и она среагировала, даже не задумываясь.
Она вытащила из кармана перо, изогнула кисть и воткнула своё оружие острым концом в плечо нападающему. Тот заорал, всем весом наваливаясь на Гермиону, и лезвие ножа чиркнуло её по щеке. Почувствовав жжение от пореза, она оттолкнула его кулак и воткнула перо ему в щёку. Один раз, второй, четвёртый — он закричал и отпрянул, задев её челюсть лезвием. Высвободив руку, она отпихнула нож и, вложив в удар все свои силы, врезала мужчине по груди кулаками. Он развёл руки в стороны, стараясь удержать равновесие, и Гермиона снова его ткнула, опрокидывая на спину.
Рывком высвободив ноги из-под его туши — теперь, когда он лежал навзничь, сделать это было проще — она ударила ему ногой в пах. Гермиона никогда бы не подумала, что такой большой мужчина сможет так тонко завизжать — он рухнул, оставив попытки подняться, и обхватил руками ушибленное место. Гермиона вскочила на ноги, игнорируя боль в мышцах, схватила свою сумку и бросилась бежать. В спешке она выронила связку бананов, но проверять, не потерялось ли что-то ещё, времени не было. Когда Гермиона пробегала мимо, мужчина схватил ее за кроссовку, но она удержалась, дёрнула ногой и снова припустила.
От паники перед глазами всё расплывалось зелёными и коричневыми пятнами; Гермиона неслась между деревьев, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки. Стукстукстукстукстукстук — отбивало сердце болезненный ритм. Спотыкаясь о камни и корни, Гермиона задевала плечами стволы, но едва ли что-то замечала. Стукстукстукстук — кто-то схватил её за руку и рванул в сторону; набрав в лёгкие воздуха, она заорала.
Гермиона падала, несмотря на быстро раскинутые в стороны руки и отчаянные попытки отыскать опору. Она рухнула на спину, что-то врезалось ей в рёбра, а какая-то тяжесть попыталась вдавить её живот в грудную клетку. Гермиона с присвистом вдохнула, кончика её носа коснулось лезвие; ошалевшие карие глаза уставились в бешеные серые.
Она разглядела Малфоя, и дыхание сбилось — она ослабила хватку, а затем опять стиснула перо. Над бровью у него виднелся порез, но не свежий — кровь уже запеклась и потемнела. Малфой склонил голову и нахмурился — она не могла припомнить, чтобы он когда-нибудь рассматривал её вплотную.
— Грейнджер? — хрипло и резко произнес он.
— Малфой? — не менее хрипло откликнулась она — голос сдавленно вырывался из пересохшего горла.
— Скажи что-нибудь, — тот факт, что он проверял её личность, подразумевал, что это действительно он. Мужчина на горе не утруждался никакими беседами.
— Убери нож от моего лица? — она не могла вызвать в себе ни раздражения, ни злости на то, что Малфой так её дернул, уселся сверху, да ещё приставил к лицу кинжал. Она слишком боялась после пережитой первой стычки — после настоящей угрозы.
Делая вдох, Гермиона подавилась и с удивлением поняла, что плачет. Малфой смотрел то ли на струящиеся по её щекам слёзы, то ли на кровь — Гермиона обнаружила её, пытаясь вытереть лицо. Часть неё ненавидела то, что он стал свидетелем её слабости, но в данный момент в ней господствовала другая, гораздо бóльшая часть. Та самая, что разгоняла сердце до нечеловеческой скорости, и застилала глаза слезами, паникой и страхом.
