Шум, доносящийся из небольшого туннеля, по которому она карабкалась, постепенно нарастал. Гермиона неподвижно таращилась на проход, а её сердце стучало так сильно, что она чувствовала пульсацию крови в висках. Затем она перевела взгляд на кинжал. Она не желала иметь с ним никаких дел, но и не хотела, чтобы он попал в чужие руки. Крик свидетельствовал о том, что сюда приближался человек, и приближался быстро. Спрятать кинжал было негде, а прикасаться к нему Гермиона не собиралась. Засунув свиток за пояс и прикрыв его футболкой, она пнула кинжал, отбрасывая его как можно дальше. Он пролетел сквозь отверстие в стене, шар света последовал за ним, а Гермиона с ужасом уставилась на свою кроссовку.

Пульсирующий тёмно-зелёный дым окутал носок, из горла Гермионы вырвался тонкий писк — она торопливо скинула ботинок. Туман пожирал его. Белый материал постепенно съёживался, чёрное кольцо разрасталось по мере того, как растворялись резина и ткань. Шнурки, металлические люверсы, а затем и плотный задник. Не было ни пепла, ни дыма — кроссовка просто исчезала.

В горле пересохло настолько, что Гермиона смогла сглотнуть лишь с четвёртой попытки. Она перешагнула через остатки ботинка так, чтобы его не задеть, и осторожно отступила к краю зала. Сквозь отверстие в стене она тут же заметила огонёк — далеко внизу, справа, — освещающий каменный пол, упавший кинжал и кромку озера. Лезвие лежало наполовину в воде, и от чернильно-чёрной воды поднимался зеленый дым. Больше она ничего разобрать не смогла — шум раздался прямо за её спиной, и она развернулась, отступила от проёма и подняла палочку.

Малфой вылетел из туннеля с такой скоростью, словно к его ногам были привязаны ракеты. Его глаза были широко раскрыты от шока, и Гермиона решила, что подобное выражение ужаса отлично гармонирует с её собственным. Всё произошло за секунды. На бегу защищаясь от чего-то, он появился совершенно внезапно и бросился ко второму отверстию в стене — выход из туннеля оказался завален камнем. Гермиона успела только крикнуть, чтобы он остановился, как что-то с силой врезалось в неё — она будто на полном ходу влетела в стену дома. От удара Гермиона закричала, а затем их обоих спихнули с обрыва. Сообразив, что они оба упали, Малфой заорал, Гермиона же завопила, понимая, что именно их ожидало. Озеро и зелёный дым, который разъел её кроссовку, словно кислотой.

Она перебирала ногами в воздухе, молотя руками так, словно пустота вокруг могла превратиться в пол или в канаты, за которые было бы можно уцепиться. Гермиона вошла в озеро головой вперёд, ботинок Малфоя впечатался ей в висок, и ледяная вода поглотила её. Она опускалась на дно, острые камни впивались в руки. Единственной мыслью крутилось понимание того, что она ещё не умерла, и, пока этого не произошло, ей надо выбираться как можно быстрее.

Гермиона перевернулась и оттолкнулась ото дна — в правую, необутую, ногу вонзилось что-то острое и проткнуло кожу. Она не обратила на это внимания, толкаясь ногами и гребя руками до тех пор, пока не вынырнула на поверхность. Глотнув воздуха, она подняла палочку над головой и заозиралась в поисках дыма. Малфой уже всплыл с ней рядом; вся его рука была покрыта кровью.

— Что за чёрт? — заорал он — свет его палочки уже выхватил туман, клубящийся всего в нескольких метрах от них и подбирающийся всё ближе.

— В другую сторону, в другую сторону! — завопила Гермиона, разворачиваясь. — Оно сожрёт тебя! — Наверное, это была величайшая нелепость, которую она когда-либо произносила, но сейчас этот крик казался ей наполненным очень важным смыслом.

Гермиона отчаянно гребла, плывя старательнее, чем тем летом, когда ей было двенадцать — тогда её друзья сказали ей, что в озере живет пятиголовый монстр. Дело происходило после первого года обучения в Хогвартсе, и перепуганной Гермионе такая мысль показалась вполне правдоподобной. Малфой всё же обогнал её: он захлёстывал ей лицо водой, работая руками, а свет от их палочек бил ей в глаза при каждом гребке. Дым мог настигнуть их в любую секунду и тогда они исчезли бы так же, как её кроссовка. Рывок, оказавшийся недостаточно сильным, гребок, не продвинувший тело вперёд, проигранная, невзирая ни на что, битва — Гермиона могла поклясться, что дым уже добрался до её ног и подползал всё ближе.

Наконец она достигла такого места, где смогла встать, и побежала, шлёпая по воде и скользя на камнях. Малфой чуть не нырнул прямо перед ней, но удержался, яростно балансируя руками, на мгновения создав впечатление, будто занимался сёрфингом. Пытаясь поймать равновесие, он ударил Гермиону по лбу, и та, булькнув, отпихнула его руку. Поскользнувшись на камне, она не глядя потянулась, хватаясь за мокрую ткань. Вместо того, чтобы умереть от инфаркта — что было бы объяснимо, Малфой лишь хрюкнул. Гермиона почти не сомневалась, что запыхавшись так сильно, они только и могли, что продвигаться к берегу.

Вода уже была на уровне икр, потом щиколоток, и наконец Гермиона выбралась на сушу. Малфой держался в нескольких шагах впереди, его спина исчезла в темноте, послышался глухой стук, и его шаги замерли. Гермиона не притормозила; она дышала так шумно и тяжело, что лёгкие обжигало огнем. Палочка Малфоя металась по стенам пещеры — должно быть, он искал выход.

Она сбавила скорость и остановилась, затем зажмурилась и сконцентрировалась, прежде чем аппарировать. Нахмурившись, она распахнула глаза и вгляделась в темноту вокруг. Она предприняла ещё одну попытку, пока не удостоверилась в том, что аппарировать им не под силу. Наверняка, это было как-то связано с тем, что их столкнуло. Гермиона снова зажгла свою палочку, осветив Малфоя, и повела ею в противоположном направлении. Но продолжала поглядывать в его сторону — на случай, если он найдёт выход, но не посчитает нужным рассказывать об этом ей.

Ничего. Она повернулась к воде: часть неё боялась, что туман окажется прямо за ней, но тот добрался лишь до кромки воды. Гермиона выпустила поток света над озером одновременно с Малфоем: оба луча взорвались яркими вспышками на другом берегу. Снова ничего. Малфой выругался, и громкий стук несколько раз повторился, заглушив её лихорадочное дыхание. В боку кололо, и Гермиона прижала ладонь к больному месту — кислород, кислородкислород. Не опуская палочки, она не сводила взгляд с тумана, однако, кажется, достигнув берега, он прекратил своё продвижение.

Она открыла рот, чтобы сообщить об этом Малфою, но он заговорил первым:

— Это… твоя вина.

— Моя? Почему… это?

— Что ты там… сделала… в той… комнате.

Гермиона нащупала за поясом пергамент. Он был по-прежнему там, хоть и насквозь промок. Ей оставалось только надеяться, что он не уничтожен или что она сумеет извлечь из него хоть какую-то информацию. Ей мучительно хотелось это проверить, но она не собиралась показывать Малфою свою добычу.

— Это ты… притащил… с собой… ту штуку! — говорить было тяжело. Что бы он ни ответил, она собиралась его игнорировать, пока не восстановит дыхание.

— Я не сделал… ничего… чтобы… она появилась. По-видимому… ты поднялась туда… тем же путем. Так что… если ты ничего не задела… в том туннеле… то и я тоже. Это был… алтарь? Ты… стояла… рядом с ним? Ты… — она проследила глазами за палочкой, указывающей на провал, из которого их выпихнули. На мгновение у них обоих перехватило дыхание. — Что ты натворила?

— Я же тебе сказала! Я ничего не делала! — похоже, вся эта ситуация возникла по её вине. Но она не собиралась ему в этом признаваться.

Всё началось, когда она схватила свиток. Должно быть, это запустило действие каких-то чар или проклятия. Если бы они не оказались напротив того отверстия, их бы наверняка размазало по стене. Вообще-то, тот пролом мог появиться потому, что кому-то повезло гораздо меньше. А потом этот кинжал…

— Чёрт, твою ж мать! — воскликнул Малфой и пнул камень так, что эхо разнесло этот звук.

Отлично. Фантастика. Она оказалась в ловушке в пещере с убийственным зелёным дымом и сумасшедшим Малфоем. Разве существование после войны не должно было стать проще? Разве Гермионе не полагалось всю оставшуюся жизнь потягивать фруктовый сок в тёплых странах или попивать чай в компании хорошей книги? Какую бы жизнь она ни заслужила, наличие Малфоя, посылающего ей сардонические взгляды с другой стороны пещеры, в ней точно не предполагалось.