— Привет, — поздоровалась Гермиона, игнорируя недоверчивый взгляд Драко.

— Мы здесь не для того, чтобы кого-то обидеть или побеспокоить, — ответил низкий. На пятом слове Гермиона сообразила, что он говорил с русским акцентом. — Мы просто ищем друга.

— Он исчез во время поиска сокровищ, — подхватил высокий. — Мы разыскиваем его уже неделю. Наняли вертолет и прилетели на этот остров, потому что он о нём упоминал. Несколько человек прочёсывают другую его часть.

Гермиона нахмурилась.

— Поиски сокровищ?

— Да, какие-то утраченные римские драгоценности или что-то в этом роде. Твердил об этом годами.

В течение нескольких секунд все четверо пристально всматривались друг в друга. Гермиона не поверила ни единому слову. Тот, что покрупнее, улыбнулся и взмахнул руками.

— Здесь с нами всё будет в порядке?

— Не знаю, — протянул Драко. — Мы ужасно голодны.

Гермиона покосилась на него, а высокий отступил.

— У нас самих ничего нет, — откликнулся крупный, снова неуверенно улыбаясь.

Драко прищурился, и Гермиона схватила его за футболку. Дёрнула и руку не убрала.

— Тогда желаем удачи в поисках еды. И вашего друга.

— Вам тоже.

Драко воззрился на Гермиону, явно интересуясь, не сошла ли она с ума, и требовательно намекая, что они должны что-нибудь сделать. Гермиона ответила ему взглядом, который ясно сообщил: «Сейчас не время, не создавай проблем, уходим». Только это мало помогло, потому что они игнорировали послания друг друга, обмениваясь сверкающими взглядами и гримасами. Однако он пошёл за ней тем же путем, которым они пришли, оставив мужчин смотреть им вслед.

Судя по всему, эти двое не были плохими людьми. Что они должны были сделать, пырнуть их? Лучшим выходом было бы как можно дальше оторваться от незнакомцев и решать проблемы по мере их появления. Гермиона не собиралась их связывать и тащить за собой.

— Они охотятся за Флоралисом, — прошипел Драко.

— Мы должны поторопиться.

10 декабря; 6:25

— Грейнджер, — что-то зашевелилось под ней, и чужие пальцы коснулись лопатки. — Грейнджер.

— Нет.

— Мы должны идти.

— Мы только что легли, — почувствовав копошение и тяжёлое дыхание Драко возле лица, Гермиона так и не открыла глаз. Наверное, вчера вечером они сменили Позы для Сна — точнее, сегодня утром, — ведь она не засыпала, положив голову ему на грудь. Хотя было приятно. Мило, тепло; а она так устала.

— Не только что. Мы должны увеличить отрыв. Если они знают, где находится это место, нужно добраться туда раньше. Если не знают, нельзя, чтобы они следовали за нам…

— Слишком много говоришь.

Драко усмехнулся, и от этого движения его грудь дёрнулась.

— Мы чувствуем себя очень энер…

— Всё ещё болтаешь.

— Трава всегда зеленее, да?

— М-м, — Гермиона улыбнулась. — А теперь заткнись, Малфой, пока у меня не начал кровоточить мозг. Я отрежу твои волосы и приманю ими животных — может, сумеем поесть без твоих припадков.

Он фыркнул.

— Слушай, Гермиона, я должен говорить, чтобы уничтожить в людях человечность, ведь тогда мне всегда будет кого спасать. Есть что-то в людях, плачущих от звука моей непрерывной болтовни, что приносит мне…

— Ни капельки на меня не похоже. Не верю.

— …Невозможно остановить, даже если ты вырвешь мне голосовые связки. У меня гораздо больше знаний, чем у кого-либо другого, благодаря книгам, которым я уделяю время, не потраченное на геройс…

— У тебя плохо выходит копировать меня.

— …И думаю, уже доказали, что синий цвет гораздо более унылый, чем чёрный, вот почему тебе нравится синий, Гермиона. Знаешь, тебе не обязательно…

— Ладно. Я встаю.

Драко семь раз постучал её по плечу, набрал в грудь воздуха для новой тирады, и она, наконец, подняла голову. Глаза горели, конечности будто бы налились свинцом, а голова, должно быть, была набита ватой. Последнее, чего ей сейчас хотелось, это двигаться.

Отстранившись от Драко, Гермиона вздрогнула — холод просачивался в те места, которым раньше было комфортно в тепле их тел. Она закуталась в простыню и, нахмурившись, встала. Повернулась, чтобы найти свою сумку, и почувствовала, как на макушку опустилось что-то тяжёлое. Ее окутал запах Драко, и она схватилась за края мантии.

— Тебе не холодно?

— Я разрешаю сначала согреться тебе. Всё что угодно, лишь бы ты шевелилась и не скулила…

— Ты такой засранец.

— Это талант.

— Должно же быть хоть что-то. Ты единственный мой знакомый, который умудряется быть грубо милым.

— Я не милый.

— Я сказала грубо.

Он одарил её сердитым взглядом.

15:03

Драко хлюпнул носом так, что Гермиона немного отстранилась — она не хотела заболеть вместе с ним. Заметив это, он недобро покосился на неё и поставил между ними банку.

— По крайней мере, ты справилась.

— Я в состоянии сделать множество вещей, которые мне делать не хочется.

— Ты есть собираешься?

Драко посмотрел на неё; помолчав, она прижала руку к животу, стараясь избавиться от воспоминаний о разделке кролика.

— Ты поешь позже.

11 декабря; 13:10

Они оба чувствовали себя погано, но Драко вёл себя хуже. Из-за погоды, отсутствия нормальной еды, сломанной руки и простуды он пребывал в угрюмом и подавленном настроении или же огрызался на Гермиону из-за того, что ветер развевает её волосы, или по иной столь же глупой причине. Обнадеживающим событием стало то, что они добрались до реки, но момент был омрачён отсутствием каких-либо изменений в книге и их плохим настроением. По крайней мере, Гермионе удалось заварить для Драко травяной чай от простуды, но она к нему подошла, прикрыв рот рукой, словно он распространял смертельные вирусы, и благодарности не получила.

— Я поймала рыбу. Большую, серебристую, — глядя на брошенные в жестянку куски мяса, она зловеще ухмыльнулась. Судя по выражению лица Драко, он не помнил о её прошлых взаимоотношениях с одной конкретной серебряной рыбкой, и Гермиона сделала вид, что ничего глупого в том, чтобы представить на месте добычи ту самую рыбину, не было.

— Я не понимаю, почему ты не заболела.

— У меня сильная иммунная система, — со вчерашнего дня она прикрывала рот и нос за его спиной, а прошлой ночью спала отвернувшись.

— Ну разумеется, — в его голосе прозвучала горечь.

— Просто сиди в мантии, отплёвывай мокроту и пей чай. К завтрашнему дню будешь в порядке.

Как ребёнок.

— Это же ты имеешь дело с простудой, переломом руки и постоянной болью при каждом движении, — рявкнул он.

Ой. Неужели она ляпнула про ребёнка вслух?

— Я сказала, до печёнок. Голод до печёнок пробирает, а как съем эту рыбу, станет лучше. Потому что… она еда.

Ловко, как заметил бы Рон.

Драко сделал глубокий вдох, словно ему требовалось продышаться, чтобы иметь с Гермионой дело, и в груди хлюпнула мокрота. Он закашлялся на выдохе, и Гермиона почувствовала себя виноватой за свой дурацкий комментарий. Он посмотрел на неё, будто бы говоря: «Видишь, что ты натворила?» — именно из-за её слов у него случился приступ.

— Сделай глоток чая.

Он очень сердито что-то проговорил, но Гермиона не сумела разобрать слов за кашлем; его лицо стало ярко-красным.

— Оставайся… там.

— Я лишь…

— …Назад, как… Ребёнок… Чувствовать вину… Умру.

Как. Ребёнок.

12 декабря; 8:33

Гермиона была рада тому, что выбрала купальник: то, как Драко сейчас на неё смотрел, отвлекало бы и смущало гораздо сильнее, будь она обнажённой. Ситуацию усугубляло то, что он просто стоял на берегу реки, успев помыться, пока она спала. Но если пристальный взгляд провоцировал радость от принятого решения, то раздавшийся треск веток привёл Гермиону в восторг от собственной предусмотрительности.

Они оба резко обернулись на звук; спустя три стука её ускорившегося сердца из-за деревьев кто-то появился. Даже не смыв с рук мыло, Гермиона помчалась к берегу, а Драко подхватил свою сумку. Рядом с высоким мужчиной возник пухлый, улыбающийся, как и в прошлый раз. Гермиона попыталась замедлиться, чтобы не выставить себя сумасшедшей и не отпугнуть незнакомцев, но всё же достаточно быстро шла к своей сумке, лежащей у ног Драко. Прикрыв грудь рукой, она держалась у него за спиной, чтобы идущие к ним мужчины ничего не могли рассмотреть.