Гермиона фыркнула.

— Я бы не стала спрашивать ничего личного. Боже, не могу поверить: ты заявил, будто ешь домашних эльф…

Он ухмыльнулся, и она прищурилась.

— Попробуешь ещё раз выпытать ответы, пока я сплю, и я сделаю это специально для тебя.

— Это были несерьёзные вопросы. На самом деле, даже вообще не вопросы.

— Поэтому предупреждаю, а не злюсь.

Ну-у. К счастью, она не успела добраться до «Гермиона».

— Что бы ты спросила потом?

— Я говорила наугад. Может… кофе.

— Чай.

— Хм. Сахар.

— И сливки.

— Сливочное пиво.

— Огневиски.

— Хм-м, — она повозилась, двигая головой, чтобы поудобнее устроиться на его руке. — Масло.

— Джем.

— Вид.

— Зависит от того, с чем я его ем.

— Но никакой клубники.

— Вообще-то, один сорт клубники мне нравится. Да, странно. У неё хвостик чёрный, я не знаю названия.

— Интересно. Маффины.

Упёршись языком в щёку, он хмыкнул и в задумчивости уставился на деревья. Наблюдая за ним, Гермиона улыбалась и обдумывала следующий вопрос.

3 декабря; 16:28

— Что ты собираешься делать, когда мы вернёмся домой?

Драко подозрительно посмотрел на Гермиону, но ей нужно было как-то отвлечься от нарастающего чувства голода. Пары горстей каперсов в день организму не хватало, она постоянно мучилась тошнотой и урчанием в животе.

— Не знаю.

— Просто возвращаться на работу после всего этого кажется странным. Боже, мне придётся рассказать эту историю тысячу раз. Моя работа будет… Рон и Гарри… Мои родители… Я уверена, что твои о тебе беспокоятся.

Он пожал плечами.

— Они знают, что у меня небольшой отпуск.

Гермиона с любопытством на него посмотрела, но он проигнорировал её взгляд. Она чувствовала, что при упоминании его родителей они ступали на зыбкую почву. Она не могла представить, что однажды навестит Драко в его доме. Она никогда не простит Люциусу того, что он сделал. Гермиона ни на секунду не поверила в то, что он искупил свою вину. Конечно, в конце он беспокоился о Драко, но где он был раньше? Ах да, промывал сыну мозги и превращал его в массового убийцу…

— Ты можешь перестать думать о моих родителях с таким выражением лица, — протянул он.

— Я не… Я не думаю о твоей маме.

Секунду он выглядел так, словно собирался рассердиться — возможно, он уже разозлился, но потом вспомнил, кто она такая и с какой стороны знала его отца. Он задумался, перестав барабанить пальцами по сумке, и Гермиона ощутила, что они стали немного дальше друг от друга.

4 декабря; 15:12

Она заметила, как Драко отшатнулся, раньше, чем почувствовала, что рука перестала двигаться. Драко развернулся и широко распахнутыми глазами уставился на застывшую конечность, пока Гермиона пыталась высвободиться. Застрявшая в стене рука не шевелилась, и Драко надавил на неё так, будто собирался сломать запястье. Гермиона поймала его пальцы, чтобы успокоить, и, глядя на сумку, принялась копаться в старом пакете из-под сухофруктов, который хранился в кармане на молнии.

Она вытащила червяка и, взглянув на Драко, сжала его пальцы, привлекая внимание. Готов? Она не знала, зачем беззвучно это проговорила, но Драко всё равно кивнул; на его лице теперь отчётливо читалась не паника, а неверие. Гермиона бросила червя к его ногам, промучилась паникой в течение пяти секунд, а затем стена исчезла.

Отпрыгнув, Драко не выпустил её руку, и они оба бросились бежать, чтобы земля их не поглотила.

— Хочу ли я знать, зачем ты носишь с собой червяков?

— Подготовка — ключ к успеху, — Гермиона оглянулась через плечо: почва выглядела нормальной, но она знала, что в ней кроются такие же ямы, в которую провалился Драко. Только теперь они росли и преследовали их. — Мою руку зажало. Это спасло тебе жизнь.

— И всё же странно, Грейнджер, что ты таскаешь с собой червей, которых приносишь в жертву.

— Как ты думаешь, зачем я тащу за собой тебя? Ради удовольствия? — она фыркнула и уже собиралась ухмыльнуться в ответ на его наверняка недовольную гримасу, но он ухмыльнулся первым. Гермиона закатила глаза и отвернулась в надежде, что Драко не заметит её румянца.

18:10

Гермиона кинулась на кролика, болезненно ударившись коленями о землю. Зверёк попытался вырваться из хватки, и она сжала добычу крепче. Драко, задыхаясь, кивнул и протянул кинжал. Гермиона смотрела на блестящее лезвие, чувствуя, как кролик мягко и тепло крутится в ловушке её рук. Она медленно подняла глаза, и, видимо, по выражению лица Драко понял, о чём она думала. Если бы эти мысли перестали возникать, она бы испугалась.

Драко подбросил кинжал в воздух, поймал его за рукоять и просунул руку, чтобы перехватить животное.

— Мы голодаем, а ты не можешь прикончить кролика.

— Это…

Черты его лица стали жёстче: он присел на корточки и прижал кролика к земле. Гермиона знала, что он тоже ненавидел такие моменты, но стоило животному дёрнуться в попытке спастись, как она поняла: если бы пришлось самой расправляться с добычей, она смогла бы продержаться без еды ещё один день.

Зверёк издал какой-то странный звук, Гермиона отвернулась и зажмурилась — кинжал вонзился в тельце. Драко выдохнул, будто его только что ударили под дых, и она глубоко вздохнула, почувствовав внезапный приступ тошноты. Драко начал разделывать тушку, и Гермионе захотелось уйти, убраться подальше от этих звуков, но она решила, что будет справедливо, если она хотя бы останется. Если вытерпит по крайней мере это, раз уж Драко приходилось заниматься остальным.

— В конце концов, ты оглянешься на мир, в котором пыталась всех спасти, и дай Мерлин, чтобы там был кто-то, готовый спасти тебя.

— Что это значит? — она сидела отвернувшись, так и не открыв глаз.

— Это значит, что ты убиваешь грёбаного кролика.

5 декабря; 12:23

Гермиона полагала, что купание в бикини было совершенно нормальным делом, пока Драко не решил полностью раздеться перед заходом в воду. Его обнажённые ягодицы маячили всего в метре от неё, и за то, что она слишком долго на них пялилась, судьба наказала её попавшим в глаза шампунем. Это была не её вина — именно Драко решил раздеться, а пятая точка осталась единственной частью его тела, ещё не изученной полностью. К тому же та оказалась вполне привлекательной, что только усложняло ситуацию. Судьба была виновата в том, что они мылись в достаточно мелкой реке, вода в которой доходила Драко лишь до бёдер.

Гермиона чувствовала себя в купальнике абсурдно, особенно когда Драко, видимо, нисколько не смущался собственной наготы, но она сомневалась, что ей тоже стоило раздеться. Она уже почти закончила, так что не было никаких причин снимать одежду. Судя по взглядам, которые бросал на неё Драко, он был с этим не согласен.

Гермиона плеснула водой, чтобы смыть мыло, и рассмеялась. Она покосилась на него, что было опасным делом, ведь теперь он стоял к ней лицом, и приходилось собирать волю в кулак, чтобы не опускать взгляд. Было бы очень неловко, если бы он заметил, как она на него пялилась.

— Грейнджер, над чем ты смеёшься?

Она покачала головой: кроме собственной неловкости, других причин не было.

— Не знаю.

— Как тогда, когда заявила, что на мне сидел жук, или когда тихонько называла меня мистером Скеленогом и думала, что я ничего не слышу?

— А ты слышал? — тихо уточнила она, и он вскинул бровь. — Ну, это полностью зависит от твоей интерпретации моего смеха в тех ситуациях. Бог знает, что ты там решил своим извращённым умишком.

— Умишком?

Гермиона моргнула и рассмеялась — против слова «извращённый» Драко не возражал. Он ухмыльнулся.

— Нет-нет. Стой там.

— А если я не хочу оставаться здесь? — прошептал он глухо и вкрадчиво, и она подумала, что, наверное, если не хочет, то и не надо.

— Ты должен. Нам сегодня ещё идти, а потом придётся опять мыться. В прошлый раз мы прошли меньше мили… — она сглотнула, когда Драко остановился перед ней. — Я читала, что эрекция в холодной воде…