— Я… — Драко осёкся в ту же секунду, когда Гермиона услышала хлопанье крыльев.

Быстро закрыв бутылку с водой, она собрала волосы в пучок. Затем чуть откинулась, готовая в любую секунду услышать шипящий звук, но было тихо. Хотя Гермиона бы всё равно ничего не заметила — она разглядела кружащихся над головами птиц.

— Нет, — пробормотала она, следя за тем, как животные описывают круги, и снова посмотрела на подвижные лучи.

Жар на плече и колене, огонь на шее — задержав дыхание, она прыгала между новыми пучками света. Гермиона пискнула, проверяя, не загорелись ли пальцы, и замерла в новой позе. Хлопанье стало громче, и она пихнула бутылку в сумку и вытащила нож. Они не могли сейчас сражаться с птицами. Проведя под лучами слишком много времени, они превратятся в куски сырого мяса, и это будет гораздо хуже нынешних травм.

— Дра… — Гермиона перешла на визг — птицы спикировали им на головы.

Не успела Гермиона хотя бы сформулировать какой-то логичный план, как Драко пролетел мимо, и она решила, что бегство было наиболее разумным решением. Она вскинула сумку над головой, сжав её так, чтобы ничего не вывалилось, и припустила вслед за Драко и потоком ругательств. Шипя и морщась от боли в голых руках, она сквозь одежду ощущала жар. Сумка над головой то и дело скворчала, и Гермиона надеялась, что в ней не останется дыр. Не будь здесь когтистых птиц, она бы предпочла подпалить волосы, а не полезную сумку.

За звуками их криков она различала за спиной тяжёлое хлопанье крыльев. Она петляла среди деревьев, а за ней следовали солнечные лучи и пернатые твари. Плечи окаменели от боли в руках и в ожидании нападения. Гермиона перепрыгнула большое дерево, протиснулась между двумя мирровыми кустами и выскочила на поляну. Жжение прекратилось, и она бросила сумку на землю. Драко замер на середине поляны лицом к ней, так же хорошо понимая, что птицы последуют за ними…

Он опустил кинжал; она повернула голову быстрее, чем корпус, и упала бы, если бы крепко не упиралась ногами в землю. Тяжело дыша, Гермиона осматривала деревья, но птицы исчезли.

20 октября; 8:00

— Ты хочешь, чтобы я намазал, или нет?

— Я не виновата в том, что дёргаюсь! Это обычная реакция на боль.

Драко что-то пробормотал, но его пальцы осторожно прошлись по её плечу и спустились к позвоночнику. Пролезли под тонкую бретельку купальника, который, чередуя с лифчиком, Гермиона использовала как нижнее белье, и она, как в первый раз, задержала дыхание. Ладонь Драко обосновалась у Гермионы на бедре — она уже трижды дёрнулась, но не понимала, как его рука удержит её, если двигалась только спина. Она чувствовала шрам на его ладони, грубую кожу подушечек пальцев. Большой палец скользил взад-вперёд, то ли успокаивая, то ли ощупывая, и она полностью сосредоточилась на этом ощущении.

— Нам стоит начать использовать травы, хотя бы для рук. Мазь почти закончилась.

— Угу.

========== Часть двадцать девятая ==========

22 октября; 11:43

— Я больше не собираюсь с тобой об этом спорить.

— Хорошо, но зелье…

— И об этом.

— Зл…

— И об этом.

— Мы ещё не обсудили…

— И…

Гермиона запустила оливкой Драко в голову, и тот остановился.

— Грейнд…

Она бросила ещё одну, ещё, затем каперс, виноградину. Драко попытался отбить ягоды в воздухе, и она рассмеялась.

— Немудрено, что Гарри всегда первым ловил снитч. И как тебя сделали ловцом с такими рефлексами?

Гермиона вскинула брови, но все ожидаемые грубые и раздражённые комментарии померкли в сравнении с бананом, угодившим ей в лоб. Открыв рот, она посмотрела на плод, упавший между кроссовок.

— Не в лицо же!

— Если у меня плохие рефлексы, то ты вообще труп.

Гермиона ухмыльнулась и принялась очищать банан.

— Ты рассчитываешь, что я поймаю виноградину, которую запустила мне в плечо, а сама…

Драко перехватил брошенный в лицо кусочек банана, но времени торжествовать не осталось: жёлтая мякоть размазалась по пальцам. Гермиона захихикала и метнула очередной «снаряд»; четвёртый прилип к его волосам.

— Отлично пойм…

— Ты в своём уме? Эти… Прекрати. Грейнд… Если ты бросишь…

— А, почти, Драко! Ты был так близок к цел… — он залез в сумку, и она увернулась от горсти каперсов. — А ещё фигово целишься! Ты же играл в квиддич, а книжный червь…

— Ловец не участвует… Это был мой глаз!

— Ага! — обрадовалась Гермиона, но забеспокоилась — Драко по-прежнему прижимал ладонь к лицу. — Тебе же не очень больно?

Он согнулся, ругаясь, и она приблизилась с виноватым выражением лица.

— Жжёт.

Она наклонилась, тут же отпрыгнула, уворачиваясь от дёрнувшегося к ней Драко, раздавила у него на лбу банан и отступила.

— Можно подумать, я на это купилась! Я провела со слизеринцем пять месяцев, двадцать четыре часа в сутки!

Нахмурившись, он собрал с лица мякоть и запустил ею в обидчицу. Банан врезался в щёку, и Гермиона едва успела ответить Драко виноградом, как угодила под обстрел тремя оливками.

— И кто сейчас…. Ты же специально метишь в глаза!

— О, прости, пожалуйста, больно? Может, я сделаю тебе повязку. Отличная идея. Мы можем вернуться, взять небольшую вёсельную лодку, и ты окрестишь себя Капитан Рыбьи Кишки или Корсар Костлявая Нога. Я даже…

— Чт… Какого хрена тут рыбьи…

— Ай! Это был мой глаз! Я…

Гермиона закашлялась, прижимая руку к горлу — что-то попало в глотку, и Драко рассмеялся.

— Скажи мне, что…

— Не сработало! И… Ой! Не подходи ближе! Ты не должен торопить события, Мал… Прекрати целиться в мой рот!

— Раз уж он всегда открыт, я могу… Ай, чёрт! Я…

— Я разучила кое-какие слизеринские трюки, а вот ты превращаешься в гриффиндорца! Ты…

Драко замер, так и не вынув из сумки то, что собирался, и повернулся. Медленно наклонил голову и прищурился.

— Что?

— М-м-хм. Надо было купить тебе красную футболку. Может, золотые шорты и… Стоп. Остановись. Я же сказала не подходить ближе!

Гермиона отпрыгнула на пару метров и развернулась, чтобы убежать, но успела сделать лишь шесть шагов, прежде чем была поймана за талию. Драко развернул её, оторвав от земли, и она завизжала. Гермиона попыталась вырваться, но он притянул её к себе и поднёс к лицу дольку апельсина. Она опять завопила и отвернулась — на щёку брызнул сок.

— Так нечестно! Будет жечь, если…

— Грейнджер, слизеринцы не играют честно, они играют, чтобы победить!

Она вертелась в его руках, стараясь не дать едкому соку попасть на кожу рядом с бедными глазами. Он стиснул её покрепче и снова поднёс дольку — тогда Гермиона сделала единственную доступную ей вещь. Ещё она могла наступить ему на ногу и врезать по челюсти, но это было бы перебором — вот если бы он попал ей соком в глаза, тогда да.

Она подобралась к его пальцам совсем близко, быстро наклонилась и впилась в апельсин зубами. Вскинув брови, она принялась жевать, высокомерно поглядывая а Драко. Но выражение его лица вовсе не соответствовало проигрышу, и Гермиона нахмурилась.

— Что? — она с трудом удержалась, чтобы не поинтересоваться причинами его пристального внимания — уж не в превосходстве ли её интеллекта и быстроте реакции было дело?

Рука на талии ослабила хватку, но не исчезла. Драко мотнул головой.

— Ничего.

Этот взгляд Гермиона знала; она опустила глаза — Драко предлагал ей остаток дольки. Покосившись на него, она опять перевела глаза на апельсин. Сердце ускорило свой ритм, хотя Драко едва касался её. Краснея, она подхватила дольку губами и ощутила вкус банана и винограда на его пальцах.

Легонько коснувшись ладонью его запястья, она подняла голову и почувствовала, как он схватил её за футболку — и сжимал ткань в кулаке, пока она жевала. Гермиона встретилась с ним взглядом и при виде выражения его лица покраснела ещё сильнее. Проглотив апельсин, она облизнулась — Драко со стоном наклонил голову, и желудок сделал кульбит.

Она встретила губы Драко на полпути, обняв его за шею и приподнявшись на цыпочки. У него был банановый вкус, и хотя ей было интересно почему, все мысли растерялись под напором его языка. Его губы были мягкими, нижняя оказалась полнее — Гермиона замечала это каждый раз. Когда несколько месяцев назад она впервые поймала себя на мысли о том, каково было бы целоваться с Драко Малфоем, у неё возникла ассоциация с жёсткими углами. Наверное, из-за представлений о его характере. Но жёсткость в поцелуях с ним проявлялась лишь тогда, когда они слишком грубо прижимались друг к другу, а острота, когда он прикусывал её губу.