Стоя на трясущихся ногах, она оглянулась в поисках сумки, но Малфой дёрнул её, побежав, и она увидела, что её сумка висит у него на плече поверх его собственной. Его рука скользнула в её ладонь, и Гермиона припустила, не зная, смогут ли они даже с двумя ножами одолеть животное, способное издавать столько шума. Они бежали в темноте, спотыкаясь и налетая на деревья, но не останавливались. Запыхавшиеся, потные, покрытые синяками, они не расцепляли ладоней.

4 октября; 20:20

Гермиона сложила руки на коленях и посмотрела на Малфоя. Тот пытался её игнорировать, но она знала, что он заметил её взгляд: спокойное выражение лица сначала сменилось бесстрастным, а потом и злым. Гнев Малфоя было нелегко распознать, но его челюсти то и дело сжимались, а глаз начал подёргиваться.

Наконец он поднял взгляд и сердито уставился на неё в ответ. Гермиона прищурилась, и Малфой ухмыльнулся. Она ответила тем же и приподняла губы в характерном для Элвиса жесте, пародируя малфоевское выражение лица. Тот вскинул бровь и поднял нос, судя по всему, посчитав её идиоткой.

Гермиона барабанила пальцами по коленям, пока Малфой, видимо, обдумывал какую-то жестокую кару. Она не удивилась, что эти мысли, похоже, его успокоили, но уже через три секунды её взгляд снова его взбесил. Малфой полез в сумку, вытащил бинокль и бросил прибор в её сторону. Гермиона опять сердито уставилась на него, и он встретился с ней глазами. Малфой знал: ей хотелось бы читать до тех пор, пока усталость не возьмёт верх, а ещё осознавал, что занявшись книгами, она перестанет на него таращиться. Но Малфой кинул бинокль так, что Гермионе пришлось бы встать, чтобы его поднять, а это приравнивалось к проигрышу.

Малфой снова занялся кинжалом, и не прошло и минуты, как Гермиона подскочила и схватила бинокль. В ответ на ухмылку она зло зыркнула на него.

5 октября; 14:02

Проследив за его взглядом, Гермиона не поняла, стоило ли ей обижаться. К тому же она сама посматривала на грудь Малфоя. Она испытывала вину за кое-какие образы, возникшие во время того, чего никогда не было, так что нынешний дискомфорт мог служить расплатой. Однако Гермиона чувствовала себя уязвимой и не думала, что пялиться на её грудь — так уж цивильно с его стороны. Особенно с таким выражением лица — как во время поедания апельсинов, только угрюмее. В горле слегка перехватило дыхание, и Гермиона опустила глаза, проверяя, надежно ли она замотана. Фыркая и быстро моргая, она повернулась спиной и сердито посмотрела на Малфоя через плечо, хотя тот так и не поднял взгляд. Она разрывалась между желанием спрятаться за деревьями подальше от реки и метнуть в него камнем.

6 октября; 19:20

Гермиона сходила с ума от невозможности хоть чем-нибудь занять мозг. Мыслительной деятельности без возможности заглянуть в книгу или с кем-то поговорить много не требовалось. Она прочитала свои миниатюрные тома по меньшей мере дюжину раз. И начала их заучивать, что не слишком способствовало отвлечению.

Она стала бормотать себе под нос и громко смеяться своим мыслям. Сначала это было забавно, потому что, кажется, до чёртиков пугало Малфоя, но теперь такое поведение до чёртиков пугало её саму. Гермиона начала размышлять над странными темами, вроде ослиных хвостов, и задаваться вопросами, например, что будет, если овца овладеет боевыми искусствами. Когда она поймала себя на абсурдной заинтересованности в передвижениях муравья на земле, то пришла к выводу, что у неё, похоже, возникли проблемы.

7 октября; 18:54

Она увеличила масштаб изображения и навела бинокль на то, что выстругивал блондинчик. Книга начала наводить скуку, и Гермионе становилось всё любопытнее, что же Малфой пытался от неё спрятать. Упускать предоставленную биноклем возможность она не собиралась.

Гермиона попыталась рассмотреть, что Малфой делал с палкой, но его руки вдруг замерли, и она, не успев вовремя остановиться, начала поднимать бинокль к его лицу. Затем медленно положила прибор на колени и встретилась с Малфоем взглядом.

— Ты раздеваешь меня глазами?

Она открыла рот.

— Чт… Я смотрела на твою палк… Нет! — Она откашлялась — после долгого молчания в глотке пересохло. — Я имею в виду, эту палку, и лишь потому, что она лежала возле… — Гермиона покраснела и сердито уставилась на ухмыляющегося Малфоя: бровь у него подрагивала.

— Хочешь спрятаться за кустом, Грейнджер? Подсмотреть, пока я моюсь? Может…

— Мне было просто интересно, насколько сильно мне потребуется приблизить изображение.

Он помрачнел, а она усмехнулась.

8 октября: 20:24

Гермиона улыбнулась пойманной рыбе — самая большая радость с тех пор, как вчера утром они были вынуждены выбираться из очередной западни. Она покосилась на Малфоя и тут же опустила глаза, заметив его взгляд. Улыбка потухла, и Гермиона направилась обратно к берегу. Положив копьё, она выудила из сумки кинжал и принялась чистить тушку.

Услышав плеск воды, она подняла голову, увидела выходящего из реки Малфоя и тут же отвела глаза, заметив, насколько сильно его шорты были… облегающими. Щеки залило румянцем, но тут раздался треск ветки, и она снова покосилась в ту сторону. Гермиона не сразу смогла оторваться от малфоевской талии, но, вконец смущённая, уставилась на костер широко распахнутыми глазами. Будь прокляты мысленные образы.

13:38

Обхватив живот, Гермиона скрючилась за деревом спиной к Малфою, которой согнулся в нескольких метрах от неё.

— Думаешь, мы отравились?

— Твою мать, я в этом уверен.

На середине фразы его затошнило, и Гермиона зажмурилась, словно так можно было спастись от неприятных звуков.

— Я имею в виду магию, — прежде чем объяснить, она подождала, пока его прочистит.

Гермиона потёрла живот, отошла от разведённой за деревом грязи и отправилась за зубной пастой. Горло обжигало кислотой, а во рту чувствовался отвратительный привкус. Малфой отвернулся от лужи рвоты и осел перед деревом.

— Не знаю, — он открыл глаза, сделал глубокий вдох и посмотрел на Гермиону.

Вытерев пот со лба, она схватила вторую сумку и бросила возле Малфоя на случай, если тот захочет почистить зубы. Он кивнул, хотя ей хотелось, чтобы он не замолкал. Она скучала по разговорам с ним. Скучала по общению и грубым комментариям, спорам обо всём на свете, начиная с философии и кончая тем, где живут червяки. Ей нужно было узнать, зачем ему понадобилось растение, и тогда это молчание прекратится. Может быть.

9 октября; 10:10

— Мои причины — это моё дело! Я не идиот и не собираюсь разрушать мир, что бы ты ни думала о моём отношении к людям. У меня есть душа. И если ты не можешь поверить мне теперь, после всего этого, ты никогда…

— Я уже доверилась тебе однажды и…

— Это была единственная грёбаная ошибка! Я поцеловал тебя, чтобы отвлечь внимание, а сам даже не смог увидеть, что происходило снаружи! — Гермиона имела в виду другое: она подразумевала доверие в плане пребывания на винограднике и не понимала, с чего вдруг он сразу вспомнил про поцелуй. — Как ты вообще завела хоть одного друга? Как ты выстраиваешь отношения хоть с кем-нибудь, если не можешь простить единственную ошибку?

— Может, меня достало прощать твои ошибки, — отрезала она и тут же, увидев выражение его лица, пожалела о сказанном.

Малфой откинул голову, словно Гермиона врезала ему по подбородку, и упёрся языком в щёку.

— О, — он кивнул и прикусил губу, отведя глаза. — Хорошо.

Малфой отвернулся, чтобы уйти.

— Подожди, Драко…

— Никто тебя об этом и не просил! Хочешь ненавидеть меня — пожалуйста. Если желаешь делать ложные выводы, обвинять меня во всяком дерьме. Хочешь плюнуть на мою могилу, тогда…

— Это чересчур мелодра…

— Мне. Плевать. Можешь…

— Я не ненавижу тебя! Просто… Я хочу, чтобы ты рассказал, зачем тебе понадобилось растение, и тогда, возможно, всё это закончится! Мы могли бы…

— Что? Стать друзьями? — он рассмеялся глухо и неестественно.

Она смотрела ему в спину и размышляла над его словами. Хоть одного друга, выстраиваешь отношения… Значит, Малфой тоже думал о них как о чём-то большем, нежели просто враги. И воспринимал их, по крайней мере, как нечто иное, чем они были раньше. Он не возражал, если она получит растение. Ему было важно, чтобы ему самому цветка хватило для чего-то. Он не собирался мешать ей добраться до Флоралиса, он лишь планировал не дать ей помешать ему заполучить столько растения, сколько требовалось. Она по-прежнему не видела здесь своей вины. Ну почему надо было так упрямиться?