Малфой внимательно смотрел на неё, и Гермиона поймала себя на том, что разглядывает его чересчур оценивающе. Опустив глаза к сэндвичу, она услышала, как он ушел.

18 сентября; 4:00

Под неверный свет фонаря они шли по ослиной тропе, ведущей в горы. И Гермиона была рада тому, что нужно шагать.

19:43

Малфой пялился на её шею. Она заново почувствовала напор его губ, ласку языка, прикосновение рта. На плече у неё имелось нежное местечко, и Гермиона не сомневалась, что там остался синяк. Малфой встретился с ней взглядом, и она залилась румянцем от воспоминаний.

========== Часть двадцать шестая ==========

19 сентября; 15:04

Гермиона вгрызлась в грушу и покосилась на Малфоя.

— Знаешь, а ведь сегодня мой день рождения.

Ей нужно было этим поделиться. Она не рассчитывала, что Малфой как-то изменит своё отношение к ней, и уж точно не ожидала, что он за неё порадуется, но эти слова вертелись на языке целый день. Хотелось просто что-нибудь сказать и обозначить факт, в некоторой степени важный для её жизни. Не в той, как в десять лет, когда, проснувшись, Гермиона целый день улыбалась. Но она обдумывала своё появление в этом мире, и в голове вертелось слишком много мыслей о сперме и матке. И это было лишь немногим лучше образов голого Малфоя.

Он молчал в течение тринадцати шагов.

— С днём рождения, Грейнджер.

21 сентября; 16:08

— Думаю, нам стоит писать записки самим себе.

Малфой приподнял бровь, перепрыгивая через поваленное дерево.

— А ты обычно пишешь себе записки?

— Я имею в виду, на случай, если мы вернёмся. Во времени. Что, если мы всегда опаздываем? Я знаю, теперь, начав сотрудничать, мы изменили ход вещей — я почти уверена, что если бы мы решились на такое раньше, то вряд ли бы продержались долго. Но вдруг мы не изменили финал? И движемся той же дорогой? Может, местная магия не позволит заклинанию сработать или…

— Магия здесь сильная, но она не может заблокировать кровную магию. Мы же не сквибы, пытавшиеся что-то выжать из себя.

— Надеюсь. Но если мы не найдём способ изменить исход, мы просто… окажемся во временной петле, повторяющейся снова и снова. И будем делать одно и то же. Так что думаю, нам надо носить в карманах записки самим себе. Чтобы по возвращении мы знали, куда именно направляться.

Малфой что-то пробормотал и дёрнулся в сторону — подальше от белки, которая запрыгнула на ствол. Они оба нервничали, ожидая, когда же магия опять себя проявит, и понимая, что она может принять любые формы. Но всё же видеть, как Малфой шарахается от белки, было немного смешно, так что Гермиона не сумела сдержать улыбку, и он недовольно зыркнул на неё в ответ.

22 сентября; 6:44

Им и вправду стоило придумать какой-нибудь утренний знак на случай, когда кто-то из них спал и нельзя было кивком и направлением движения обозначить желание отправиться в туалет. Малфой, видимо, не стал слишком углубляться в чащу, пока Гермиона спала, в противном случае, она бы его услышала и быстро повернула назад.

К счастью, он стоял спиной, так что Гермиона увидела только приспущенные штаны и правую руку, согнутую так, чтобы… держать… Малфой повернул голову, и Гермиона предпочла не замечать, что его бёдра тоже чуть качнулись. Он провёл пальцами по спутанным со сна волосам, она извинилась и немедленно ретировалась в поисках безопасного места.

23 сентября; 8:32

— Малфой… Мне кажется, животные бегут, — она заметила ещё двух белок, проскакавших в нескольких метрах.

— Ага, животные такое делают.

— Нет, я хочу сказать…

Гермиона остановилась, услышав мерный топот по обе стороны от них. Они посмотрели на небо и увидели стаи пролетающих над ними фламинго, чаек и соколов.

Гермиона даже голову опустить не успела, как Малфой схватил её за руку и резко дёрнул.

— Давай-ка…

— Погоди, может…

Но он не остановился и не выпустил её. Гермиона побежала следом, и их топот растворился в животном гуле.

17:39

Всякий раз, когда Малфой терял желание дискутировать или спорить — в отличие от Гермионы, — он либо игнорировал её, либо хмурился, словно бы погружаясь в размышления, и принимал задумчивый вид. Как только Гермиона замолкала дольше, чем на двадцать секунд, его лицо расслаблялось. Сперва она думала, что Малфой так осмысляет сказанное ею, но потом раскусила его трюк.

— …Так что это не совсем полные данные. Как установил Фьюзер в…

— Прошлой ночью ты мне снилась.

Гермиона на секунду захлопнула рот и обернулась: Малфой бросил свои попытки одурачить её задумчивой миной.

— Да?

— М-м… Ты прекратила разговаривать. Вырванные голосовые связки.

— Звучит… ужасно.

— Нет, совсем наоборот. Все в мире были счастливы. Войны прекратились. Люди перестали испытывать плохие эмоции. Мир стал утопией.

Она фыркнула.

— И куда же я делась?

— Стала единственной пациенткой в Мунго, вообще-то.

— Если это принесло мир и радость, наверняка я была счастлива…

— Неа. Ты освоила язык жестов, — Малфой цокнул языком, — вдобавок к своим диким движениям, и мир снова погрузился во тьму.

— Надеюсь, я отыгралась на тебе.

— Разумеется. С тех пор, как мне исполнилось десять, ты вынашиваешь план по уничтожению моей жизни.

Гермиона с улыбкой покачала головой.

— И он до сих пор работает.

— Недооцененная гриффиндорка.

— Типичный слизеринец.

Малфой хмыкнул.

— Едва ли тут есть моя вина. Моё единственное действенное орудие защиты — убийство. Но тогда я окажусь в Азкабане, а ты так и будешь гробить мою жизнь.

Гермиона ухмыльнулась.

— Какая же я умная.

24 сентября; 12:08

Облака расступились, и солнечные лучи пробились сквозь деревья. Гермиона успела лишь подумать о том, как это было красиво — и попытаться определить время по направлению света, — как один из них упал ей на руку и обжёг. Она так резко отдёрнула руку, что, вторя крику Малфоя, угодила плечом под второй луч, но всё же умудрилась осторожно втиснуться между пучками света. Малфой впереди явно бился в припадке: дёргаясь и изгибаясь, он то и дело попадал под лучи.

— Замри! — заорала Гермиона, заметив, что от его одежды поднимаются завитки дыма.

— Оно меня жжёт!

— Прекрати дёргаться… В сторону! Повернись в сторону!

Он послушался, отдёрнув руку от одного из лучей, и замер. Гермиона посмотрела на розовое пятно ожога на своём предплечье и аккуратно собрала волосы в пучок. Не желая подставлять лицо под опаляющий жар, она медленно огляделась, отмечая, где именно падали лучи. Задник кроссовки как раз оказался под одним из них, резина начала плавиться, и Гермиона быстро переставила ногу.

— Хорошо, — Малфой по-прежнему стоял в той же позе. — Ты можешь двигать головой, чтобы осмотреться. Только не отклоняй её назад слишком сильно.

Обогнув пучки света, она направилась к нему, и они принялись пробираться между деревьями. Пока она двигалась, один луч опалил ей бедро, плечо, руку и выжег дорожку посреди спины. Малфой впереди громко ругался, но за своими криками она с трудом разбирала его вопли. Отыскав безопасное место, Гермиона застыла, подогнув ногу и вытянув руки над головой. Она чувствовала себя гимнасткой, готовой к тренировке. Малфой же замер с перекошенным от ярости лицом, выполняя кату карате.

— Шагай влево и разворачивайся. Нам надо действовать быстро, — выдохнула она, изгибаясь между лучами.

— Хорошо, — рявкнул Малфой, и они бросились бежать изо всех сил, лавируя между пучками света.

15:03

— Ты сильно обжёгся?

Они всё ещё недоверчиво оглядывались в поисках лучей, но те три, которые были видны Гермионе, не двигались в течение последних двух минут.

— Конкретизируй слово «сильно».

Лучи были не такими уж горячими — если находиться под ними не дольше секунды, то, по большей части, одежда защищала. Но их жара было достаточно, чтобы Гермиона ощущала стянутую на спине кожу; насколько она могла судить, у неё имелись розовые отметины на руках, кисти и плече. Кроссовка частично расплавилась, в футболке образовалось несколько дыр, а на джинсах — пара подпалин. Дела Малфоя обстояли чуть хуже, но лишь потому, что ему потребовалось время сообразить: паника помогает плохо.