Гермиона сузила глаза, наклоняясь ближе, чтобы прочитать этикетку на маленькой баночке. Она ухмыльнулась и взяла ее с полки. Сколько бы она ни занималась отрицанием, в ее голове постоянно всплывало имя, с которым она не знала, что делать. Но это… это могло сработать.

22 декабря, 11:11

Гарри изучал пергамент, который она ему вручила, затем перешел ко второму этажу, потом к третьему.

— Это Беллс начертил?

Он никогда раньше не спрашивал ее об этом, и Гермиона наклонилась вперед, чтобы посмотреть, не упустила ли она какую-нибудь ошибку.

— Да…

— Он всегда рисует двери в виде квадратов и ставит стрелку с той стороны, в которую они открываются. А ты проводишь диагональную линию.

— О. — Получается Гарри уже знал, что Малфой иногда сам чертил планы, и его это нисколько не беспокоило.

— Это копия? — уточнил он.

— Ага.

Гарри повернулся к пространству между двумя книжными шкафами, доставая палочку. Гермиона поднялась со своего места, зная, что произойдет дальше еще до того, как друг начал выстукивать стену — пространство прочертили золотистые линии, превращаясь при угасании в черные. Он схватился за ручку материализовавшейся двери и толкнул ее.

— Это пятый, верно? Значит, у нас есть еще трое из высшего круга и трое уровнем ниже.

— Верно, — пробормотала она, следуя за ним в комнату.

Левая стена была увешана планами домов аристократов, правая — командиров. По центру стоял стол, заваленный свитками карт и пергаментами с заметками. Повсюду стояли планшеты с прицепленными на них газетными вырезками, именами и местами.

— Господи, Гарри.

Гарри подошел к стене и с помощью Приклеивающего заклинания последовательно разместил на ней планы первого, второго и третьего этажа рядом с другими. Он взял со стола ручку и что-то написал под планом первого.

— Без подвала?

— Неизвестно, — Гермиона обвела рукой пространство вокруг себя, — это…

— Все, что касается Задания, — он обернулся и серьезно посмотрел на нее, — пора начинать готовиться.

24 декабря, 21:02

Гермиона видела, как он смотрит на нее в окошко, пока она открывала дверь ключом. Она мысленно приготовилась к его реакции, прежде чем откатить дверь в сторону. Взгляд Малфоя ожидаемо переместился на ее ноги, прошелся по телу, а затем снова вернулся к лицу.

— Я замерзла.

— Ты похожа на чертову подгоревшую зефирку.

— Зато мне не холодно! Если я заболею в такое время, это будет ужасно.

Возможно, Гермиона слегка переусердствовала с количеством слоев, натянув сразу столько свитеров, что ее руки раздулись, как будто у нее были накачаны бицепсы. Из-за это двигаться стало немного сложнее, но главное, что она все еще могла быстро дотянуться до палочки. Она проверила. Дюжину раз.

— Ты просто завидуешь, что мне будет уютно, когда мы окажемся в море.

— Или ты упадешь за борт и пойдешь ко дну как якорь.

— Даже не мечтай. Я буду сидеть на своей скамейке, укутанная от холода, наблюдая как ты дрожишь.

Она бросила ему мантию, громко фыркнув. Ее бросок из-за обилия слоев вышел неуклюжим, словно кидал двухлетний ребенок.

Малфой в любом случае поймал ткань, но вместо того, чтобы бросить самодовольный взгляд, сосредоточился на ее руке. Гермиона уже и забыла об этом.

— Это что? — он кивнул подбородком и посмотрел на нее так, словно уже знал правду, но не рассчитывал, что она признается.

— Драпировка руки.

— У тебя есть драпировка для руки? — его брови сошлись к переносице и приподнялись, а уголки губ дернулись.

— Да.

— Похоже на свитер.

— Это такой хитрый ход.

— И кажется, он немного великоват для тебя.

— Это идеальный размер для драпировки рук, — она подняла подбородок, — завидуешь? Поэтому продолжаешь говорить об этом?

— И я уверен, что это мой.

Гермиона посмотрела на серый свитер, перекинутый через руку.

— Или, может быть, я только что его купила и…

— Я также почти уверен, что и на тебе один из моих.

Он пристально посмотрел на нижнюю часть ее шеи, где виднелся ворот его синего свитера. Выходя из дома, Гермиона хотела застегнуть мантию под горло, но та ее душила.

— Это не твой. Ты сказал, что никогда не наденешь его, потому он выглядит так, как будто я сама его связала. Что на самом деле я воспринимаю как комплимент, потому что думаю, что это… В общем, мне нужно было одеться потеплее. И мне понадобился размер побольше.

— То есть из тех тридцати свитеров, что сейчас на тебе, ты принесла мне один?

— На мне семь, и два из них очень тонкие, — она нехотя протянула ему руку, — я захватила тебе парочку. Я знаю, что у тебя толстая мантия, и ты хладнокровный, поэтому решила, что ты сам не захочешь надеть больше.

Малфой посмотрел на нее нечитаемым взглядом и забрал одежду. Гермиона потерла рукой бок, чувствуя, как тот начинает зудеть от выступившего пота, краем глаза наблюдая за тем, как он одевается. Он выглядел до смешного нелепо в двух дорогих свитерах и штанах от тюремного комбинезона, но Гермиона предпочла оставить это без комментариев.

Его волосы встали дыбом от статического электричества, и она не смогла сдержать улыбки. Малфой бросил на нее взгляд, приглаживая пряди и застегивая мантию.

— Я не думал, что ты придешь сегодня.

— Почему нет? — Он ничего не ответил, заканчивая с парой последних пуговиц, но она и так знала ответ. — Я уйду утром.

Он посмотрел на нее.

— До того, как я вернусь?

— Нет, не сегодня. Что ж, считай, что утро это все еще продолжение сегодня. Я планировала уйти около восьми, а потом вернусь вечером. Около шести.

Малфой оглянулся на камеру, беря фонарь из ее руки, и паранойя Гермионы вынудила ее посмотреть в ту же сторону.

— Значит, я останусь в доме?

— Да. Завтра у тебя ужин с Возрождением, верно?

— Не раньше десяти.

— Проще остаться дома.

Гермиона дождалась, когда Малфой начнет движение, и пошла следом, отставая на полшага.

— Кто будет дежурить днем?

— Личер придет с восьми до полудня, Гарри — до трех, а Прюит — до шести. Потом я вернусь.

Она думала, что Малфой начнет возражать, что это слишком хлопотно и не проще ли вернуть его в Азкабан, чем задействовать всех авроров, но он промолчал. Возможно, он уже знал ответ, и ему было некомфортно услышать подтверждение своей догадки о том, что Гермиона просто не хотела оставлять его в камере на Рождество.

Ей пришлось убедить Прюита согласиться, сославшись на благотворное влияние домашней атмосферы на психологическую устойчивость Беллса. Личеру она сказала, что члены Возрождения могут нагрянуть в любой момент, чтобы лично поздравить командира. Гарри был единственным, кто легко согласился без всяких уловок, хотя и вызвал раздражение Джинни необходимостью работать в Рождество. И даже если бы Гермионе самой пришлось дежурить в Риме весь день, она бы осталась без малейших раздумий.

25 декабря, 07:28

Белая рубашка смялась после сна, шнурки пижамных штанов были завязаны узлом на середине. Ее мозг тут же завис на разгадке предназначения этого узла, но судя по ухмылке Малфоя и вспыхнувшим в глазах искоркам веселья, он расценил ее интерес к области паха по-своему.

Он уселся напротив Гермионы — его взгляд был все еще сонным, а волосы взлохмачены. Наверное, он продолжил бы спать, если бы не услышал, как она зашла к нему в комнату. Она рассчитывала улизнуть раньше, чем Малфой встанет, потому что, откровенно говоря, не хотела бы, чтобы он открыл подарок в ее присутствии.

Гермиона мучилась вопросом, что бы такого придумать праздничного и надо ли. Он подумывала принести маленькое деревце, но не знала, как семья Малфоев обычно отмечала Рождество, и оценил бы он вообще такой символизм. Она даже не была уверена в том, что нужно сделать подарок, пока случайно не наткнулась на подходящую вещицу в магазине. И чтобы он не посчитал ее дар слишком оскорбительным, добавила к нему сладостей. Несколько упаковок сладостей, если быть точной, притом довольно дорогих — все, что он когда-либо упоминал с теплотой в голосе. Но это все равно были лишь сладости, ничего особенного. Поэтому ее план состоял в том, чтобы тихо оставить подарок в комнате и исчезнуть, избавляя их обоих от неловкости.