========== Один ==========

27 мая, 19:05

Защелкнув замок портфеля, Гермиона развела руки в стороны, натягивая ткань пиджака на спине. Она вздрогнула, когда краем глаза заметила пурпурную вспышку заклинания, закручивающуюся спиралями вокруг ее тела и угасающую в районе бедра. Гермиона наклонилась, доставая палочку, и встретилась взглядом с охранником.

— Нам нужно ее проверить, — неприветливо бросил тот, хватая перо и со скрежетом подтягивая к себе портфель через весь стол.

Взгляд из-под густых нахмуренных бровей быстро перебежал с министерского удостоверения на лист пергамента. Отточенное движение рук выдавало, что мужчина давно был знаком с особенностями процедуры регистрации палочек. Он протянул руку, даже не глядя на девушку, и сердце Гермионы болезненно сжалось на несколько мгновений, прежде чем она вложила свою палочку в открытую ладонь. Она напряженно проводила ее взглядом, словно ожидая взрыва от контакта с чужой кожей, и лишь с трудом удержалась от того, чтобы вытереть пот, выступивший у края лба.

Ей нужно принимать больше умиротворяющего бальзама. Ей вообще не нужно было приходить сюда.

— Мисс Грейнджер? — раздался рядом женский голос, и Гермиона, подняв глаза, обнаружила лицо с волевым подбородком и твердым взглядом. — Следуйте за мной, пожалуйста.

Гермиона подхватила портфель со стола, украдкой бросила последний взгляд на палочку и повернулась к металлической решетке. Раздалось громкое жужжание, парализующее позвоночник. Она скованной походкой прошла за открывшееся ограждение, после чего решетка снова встала на место. Два охранника постучали палочками по каменной стене в определенной последовательности. У Гермионы на мгновение перехватило дыхание, прежде чем камень сдвинулся. Их появление в просвете коридора приковало внимание четырех пар глаз, и девушка сконцентрировалась на цокоте каблуков собственных туфель.

Она еще раз мысленно пробежалась по плану, вспоминая, что именно Кингсли говорил ей, и кивнула охраннику в конце коридора.

Пока четыре палочки снова выстукивали узор на каменной кладке, Гермиона водила туда-сюда большим пальцем по гладкой ручке портфеля, пытаясь выровнять дыхание.

— Мы проводим вас на пятый уровень, мисс.

Гермиона посмотрела на два лица, появившихся по другую сторону стены, и кивнула.

— Мне нужно на восьмой.

— Охранники с этим уровнем допуска будут ждать вас на пятом.

Верно. Гарри говорил что-то подобное.

Стена встала на место, как только она сделала шаг вперед, и Гермиона услышала позвякивание и скрежет ключей по металлу. Она практически подпрыгнула от отражающегося от стен гулкого звука, почувствовав, как моментально сдавило грудную клетку и перестало хватать кислорода в легких.

Тюремные камеры. Гермиона вздернула подбородок, устремив взгляд вперед, и крепко прижала к себе портфель. И хотя это они, уже признанные виновными, ждали приговора Визенгамота, это их нетерпение и беспокойство выражалось в движении тел и гневных выкриках, но дойдя до решетки в конце коридора, Гермиона почувствовала себя такой же заключенной и запертой в клетке, как и эти люди. Крики и вопли стали громче, когда раздался лязг очередной открывающейся двери, за которой последовала еще одна, и уже другой охранник вытащил связку ключей, чтобы ее отворить.

Они миновали ярко освещенную комнату — охранники болтали о позднем завтраке и копались в папках — затем, петляя по коридорам, прошли мимо рядов камер, вверх по лестнице, а потом вниз, вниз, вниз. Гермиону преследовал постоянный гул открывающихся дверей, постукивания палочек по стенам, снова открывающихся дверей и очередного постукивания. Гермионе начало казаться, что она хоронит себя заживо в стенах Азкабана, и представила на мгновение, какая бы ее накрыла паника, не прими она до этого умиротворяющий бальзам. Чем ближе она подходила к месту заключения Пожирателей Смерти, тем сильнее колотилось сердце. Ей пришлось бороться с заполняющими сознание образами и навязчивым желанием дотронуться до кончика палочки, которую у нее забрали, постоянно напоминая себе о том, что преступники надежно заперты.

Стражник со смутно знакомым лицом кивнул, когда их глаза встретились, в то время как второй посмотрел на нее жестким взглядом поверх густой взлохмаченной головы — мгновение, и они оба отвернулись. Палочки охранников затанцевали и закружились в незнакомых заклинаниях по поверхности стены.

Высеченная поверх строки на незнакомом языке надпись «ПРАВДА» раскололась, открывая проход. Охранники молча и неподвижно ждали, пока она пройдет вперед, а затем, очутившись после поворота на крутой лестнице, заняли места по бокам, сопровождая и освещая палочками спуск. Воздух здесь был пропитан сильной магией и немного сырой землей, а ступени под осторожной поступью были потемневшими от сырости.

На несколько панических секунд Гермионой завладела паранойя. Она практически убедила себя в том, что стражники предали Министерство и теперь вели ее, беззащитную и одинокую, в какое-то заброшенное место. От этих мыслей сердце заколотилось, желудок перевернулся, а ручка портфеля так и норовила выскочить из потной ладони.

Достигнув лестничной клетки, Гермиона застыла на мгновение, наблюдая, как вода стекает по неровным стенам, но ее сопровождающие прошли дальше, увлекая за собой в глубь сумрачного коридора.

Двери в каменной стене в основном были плотно закрыты, но в одном из проемов она увидела комнату с цепями, а затем еще одну с единственным стулом в центре. Гермиона задалась вопросом, для чего именно использовался восьмой уровень. Высеченное слово «ПРАВДА» вспыхнуло воспоминанием, заставляя внутренности сжаться как от удара раскаленным ножом.

— Изменилась ли процедура встречи? — спросил охранник — тот, кого она где-то видела раньше. Гермиона прочистила горло и вытерла ладонь о брюки, отгоняя тревожные образы бледных рук, прикованных цепями к стене.

— Нет.

Он протянул ей перо, которое успело коснуться кожи, прежде чем она его взяла.

— Постучите им три раза, если наше присутствие понадобится.

Гермиона кивнула, цепляясь за перо как за спасательный круг, когда они остановились перед нужной дверью. Стражники заняли позиции с двух сторон от входа, лицом в коридор.

Прежде чем взять себя в руки, Гермиона посмотрела на дверную ручку так, словно та была в огне. Она проживала эту ситуацию сотни раз после того, как получила Задание на прошлой неделе. Не было ничего, к чему бы она не была готова. Дело бы не в нем, дело было в самом месте — оно слишком о многом напоминало. И чем скорее она пройдет через это, тем скорее сможет вернуться в Министерство и покончить с прошлым, которое диким животным болезненно свернулось в ее груди.

Гермиона снова прочистила горло и вздернула подбородок:

— Я так понимаю, все необходимые чары уже наложены.

— Да.

Гермиона кивнула и с отстраненным выражением лица, на котором не отражалось ничего, кроме холодного профессионализма, повернула ручку. Она быстро осмотрела помещение: сплошь размытые темные цвета, за исключением него, сидящего на противоположной стороне стола. Гермиона мысленно поблагодарила того, кто привел его сюда, за то, что он не приковал его к стене. Тогда шансов на сотрудничество стало бы еще меньше. Да и она не была уверена, что смогла бы произнести заготовленную речь, наблюдая подобную картину.

Ей пришлось приложить усилие, чтобы взгляд не метался по комнате при каждом колебании теней от горящих факелов. Вместо этого она сконцентрировалась на блеске влажной земли, оранжевой от зарева огня, и черной, покрытой трещинами, каменной кладке. Гермиона чуть не споткнулась о кусок скалы, торчащий из неровного пола, и резко вдохнула тяжелый, сырой и затхлый воздух.

Она обхватила спинку металлического стула и подняла глаза на заключенного. Ножки с громким царапанием проскребли по полу, пока она выдвигала стул. Его руки, положенные одна над другой, были прикованы цепями к столешнице. Казалось, что стандартный черный тюремный комбинезон, резко контрастируя с бледностью его кожи и цветом волос, высасывал из комнаты последние остатки слабого света. Его волосы отросли до плеч — те стали шире, а торс длиннее. Борода делала его почти неузнаваемым. Он стал крупнее, чем Гермиона его помнила, но, с другой стороны, последний раз, когда она действительно смотрела на него, был… на шестом курсе. Тогда ему было всего шестнадцать. Конечно, он стал крупнее, учитывая юношеский скачок роста и последовавшие за ним годы войны и Азкабана. Сейчас ему было почти двадцать два — самый расцвет. Она гадала, в какого мужчину он превратился, и скоро ей предстояло это выяснить.