Малфой сделал шаг вперед, заставляя ее отступить к краю кровати. Он прижал ее сильнее, обвивая рукой.

— Чт… — Гермиона повернула голову, — подожди, я… — она посмотрела на дверь, облизывая покалывающие губы, а затем на постель, — я, э…

Она снова оглянулась на дверь, краснея, когда подумала о мучительно смущающих словах, которые собиралась произнести. Малфой все равно решит, что она нелепа. Какие бы фразы Гермиона не использовала, они в любом случае будут звучать странно. Просто она не сможет видеть дверь, если ляжет вот так. Ее палочка осталась на тумбочке, но если она не может…

Она посмотрела вниз, когда почувствовала, что его боксеры скользнули по ее рукам. Ее взгляд был прикован к покрасневшему возбужденному члену, который слегка покачивался, освобожденный из плена ткани. Ей хотелось протянуть руку и прикоснуться к нему, провести по всей длине, выучить наизусть, но Малфой внезапно обошел ее и взял с тумбочки палочку. Его рука погрузилась в кудри, когда он снова вовлек ее в затуманивающий сознание поцелуй, и Гермиона ответила ему с той же отдачей.

Малфой потянул ее за собой на кровать, и она слегка запнулась, когда положила одну руку ему на грудь, другой нащупывая матрас. Она резко приземлилась на него сверху, щелкнув зубами, и приподнялась, когда он отполз назад. Гермиона следовала за ним, пока он не остановил ее, сжимая пальцами затылок, и подтянув ноги, повернулся.

Его горячий взгляд скользил по ее лицу, груди, животу, когда она, смущаясь, забралась на него сверху. Он бросил ее палочку на край кровати, и Гермиона мельком посмотрела на дверь — с этого ракурса она прекрасно просматривалась вместе с участком коридора слева, который нельзя было миновать, если только человек не залез через окно. Ей не надо было озвучивать свои мысли — Малфой понимал ее без слов.

Он приподнялся на локтях и скользнул рукой между ее ног, прижимаясь к клитору подушечкой большого пальца и устремляясь ниже. Гермиона почувствовала, что краснеет, когда он погрузил в нее один палец — Малфой зачарованно смотрел на собственную руку, его губы слегка приоткрылись. Он сделал пару ритмичных толчков и добавил еще один палец. И повинуясь инстинкту, она сама стала насаживаться на его руку, прежде чем остановилась и выдохнула, встречаясь с ним взглядом. Гермиона подумала, что даже если бы Малфой не привлекал ее до этого, было бы невозможно не захотеть его прямо сейчас.

Он задвигался быстрее, его большой палец начал скользить вверх, пока ее бедра не дернулись, а из горла не вырвался стон. Его язык проложил влажную дорожку от ключицы к груди, прежде чем пройтись по затвердевшей горошине соска. Гермиона больше не чувствовала себя смущенной и уязвимой, она была сильной, могущественной и умопомрачительной… ей было умопомрачительно. Наклонившись, она обхватила его член ладонью — тот был шелковистым и твердым. Гермиона сделала пробное движение вверх-вниз, сгорая от желания узнать, как тот будет ощущаться в ее руке, и как Малфой отреагирует. Его бедра дернулись, пальцы сбились с ритма, а стон, вырвавшийся из его рта, ласкающего грудь, вызвал какую-то невиданную чувственную вибрацию, прошившую все ее тело.

Гермиона отодвинулась назад, судорожно втягивая воздух, когда он отнял от нее пальцы и губы. Она медленно начала опускаться на его член, расширяющимися глазами наблюдая, как Малфой положил два влажных пальца, только что побывавших в ее теле, себе в рот. Она почувствовала, как вспыхнули кончики ушей, и замерла, ожидая отвращения на его лице. Но Малфой снова и снова кружил вокруг них языком, слизывая все до последней капли.

Гермиона схватила его за плечо, еще больше раздвигая колени и вбирая его максимально глубоко. Он застонал, низко и хрипло, водя мокрыми пальцами по ее разгоряченной коже. Она поднялась, опустилась, поднялась, все больше ускоряясь, пока ее пальцы запоминали линии его плеч, изгиб шеи, форму ушей. Его ладонь легла на ее ягодицы, приподнимая, и Гермиона слегка оттянула волосы Малфоя, наклоняя свою голову и находя его губы для нового поцелуя. Он резко вскинул бедра под углом, от которого у них обоих вырвался сдавленный стон — на несколько секунд ритм сбился и стал рваным, прежде чем они снова нашли идеальный темп…

18 декабря, 03:37

Гермиона вздрогнула, подтягивая ноги к груди в попытках немного согреться. Она закрыла глаза и задрожала под порывом ветра, проникавшего сквозь одежду и забирающего сберегаемое тепло. Она хотела сесть рядом с Малфоем, но не знала, как он на это отреагирует, кроме того, ей пришлось бы отвернуться от берега.

Малфой скорее всего не мерз: его одежда была как минимум в два раза толще ее, и он, казалось, чувствовал себя на холоде гораздо лучше, чем любой нормальный человек. Когда Гермиона накладывала на дом согревающие чары, она какое-то время все еще продолжала трястись, в то время как Малфой тут же стягивал с себя мантию. Он должно быть…

— Г-Грейнджер, если ты продолжишь так на меня смотреть, я буду вынужден выбросить тебя за борт, повинуясь инстинкту самосохранения. — Его голос звучал странно, как будто он тоже дрожал. Хм, а вот и ее план по насильственному обмену зимней одеждой.

— Я не смотрю на тебя каким-то определенным об-бразом, ты з-задница.

— Убийца.

— Н-нет. Вор. Краду твое тело… тепло. — Она не думала, что сможет правильно произнести последнее слово после того, как по ней прошла новая волна дрожи.

Динь… диинь… динь…

Интересно, мог ли колокол промерзнуть настолько, чтобы треснуть от постоянных ударов. Может быть, когда станет еще холоднее. Но ей не настолько любопытно было это выяснить. Если температура понизится, то Гермиона попросту замерзнет, не доплыв до берега. Утром ее обнаружат охранники, обледеневшую и примерзшую к скамейке.

— Ну? — спросил Малфой резким тоном от холода или чего-то еще.

— Что н-ну? — Она попыталась казаться сердитой, но ее голос трясся вместе с телом, поэтому прозвучало скорее испуганно.

Лодка качнулась, когда он встал, и Гермиона напряглась, хватаясь за борт, как будто это могло ей помочь, если они опрокинутся. При мысли о ледяной воде она задрожала сильнее.

Малфой плюхнулся рядом с ней, зашипев от соприкосновения с замерзшим участком скамейки. Она моргнула, испугавшись на мгновение, что лодка перевернется от неровного распределения их веса. Противоположный край судна теперь выглядел непривычно пустым, соседство Малфоя рядом с ней тоже было странным. Конечно, их тела бывали уже в достаточно близком контакте… при других обстоятельствах, но просто сидеть рядом, а не смотреть друг на друга с разных концов лодки — такое случилось впервые.

Динь… динь… динь…

Гермиона почувствовала легкую дрожь его тела, касающегося ее руки, и прильнула к нему, привлеченная его слабым теплом. Малфой прижал ее к себе сильнее, когда она повернулась к нему лицом, и ощущение излучаемого им тепла стало отчетливее.

20 декабря, 13:04

Над дверью зазвенел колокольчик, извещая о новом посетителе — Гермиона вошла в магазин и тут же замерла, поражённая головокружительной комбинацией запахов, вызывающей ассоциации с уроками Снейпа и неудавшимися зельями. Она сделала глубокий вдох, успокаивая учащенное сердцебиение и усмиряя головокружение. Гермиона уставилась в пол, ожидая, когда зрение перестанут затуманивать слезы, набежавшие из-за сильного колючего ветра.

Ее поход по магазинам занимали не столько покупки, сколько остановки, которые были необходимы, чтобы переждать накатывающие приступы паники и собраться с мыслями. Но она не сдавалась. Гермиона бродила по городу вот уже пять часов, и это было рекордное по продолжительности время, которое она провела в окружении незнакомцев с момента окончания войны. Она гордилась собой, хотя никогда бы не призналась в этом никому другому. Налицо был очевидный прогресс, пусть она и была единственной, кто об этом знал. Гермиона продолжала бороться со своими страхами — вот что было важно.

Она подняла голову, снова осматривая магазин и услышала чьи-то шаги за рядами стеллажей, но судя по звукам, какой-то волшебник просто открывал коробки. Вытащив из кармана пергамент, она развернула влажную бумагу и просмотрела список, пока не дошла до имени Лавгуд. Гермиона все еще не решила, что собирается купить ей, но была почти уверена, что попала в нужное место. Большинство продаваемых здесь вещей были совершенно бесполезны, но Луне такое нравилось. С годами она перестала сомневаться в убеждениях подруги и снизила градус скепсиса — Луна все равно оставалась Луной, чтобы ни происходило. Гермионе нравилась ее непоколебимая вера в то, что столь многие считали смехотворным. Она никогда…