— Это не… Ты уже достаточно выздоровел для путешествия на лодке, и авроры решили, что будет лучше вернуться к прежнему распорядку. Это был не мой выбор или… из-за… чего-то конкретного.

Он посмотрел на нее долгим взглядом. Если Малфой и моргал, то подергивания мышц его век были абсолютно синхронизированы с ее, потому что Гермиона этого не замечала. Это не наказание. Это не потому, что я не доверяю тебе или себе. Особенно себе. Но она не могла озвучить свои мысли.

Она неловко зашла внутрь, чтобы оставить ему фонарь, чувствуя груз невысказанных слов и тяжесть непредпринятых шагов, хотя и не могла определить их природу. Малфой так и не пошевелился. Она не осмелилась поднять на него глаза.

— Спокойной ночи, Малфой, — сказала на прощание Гермиона и сжала зубы, закрывая дверь.

23 ноября, 14:13

Прюит склонил голову набок, его глаза слегка расширились, когда он перевернул следующую страницу.

— Безупречно.

— Да, я имею в виду — его послужной список безупречен, но если он из тех, кто поддерживает Возрождение, то должно быть он хорошо заметает следы.

— Его могли выбрать мишенью именно по этой причине, а затем наложить Империус.

— Или ему угрожали, — пожал плечами Гарри, — если все же дело в Империусе, то таких сотрудников было бы больше, чем один.

— Да, и это все еще возможно, — подал голос Личер.

— Насколько нам известно, охранник никак не взаимодействовал с Люциусом Малфоем, но он проводил обыски у Нотта и фальшивого Драко Малфоя, — Прюит закрыл папку, — следует ли нам перевести его на другой уровень?

— Это может спровоцировать Возрождение слишком рано начать активную фазу, — вмешалась Гермиона, — чтобы успеть воспользоваться услугами своего человека до того, как того переведут, или в попытке спасти план.

— А нас это не устраивает, потому что мы можем выяснить, что они затевают, если подождем и понаблюдаем еще немного.

— Как продвигаются дела у Беллса с ингредиентами и местонахождением темномагических объектов? — спросил Кингсли, глядя на нее поверх разворачиваемого им свитка.

— Пока никак.

— Заставь его стараться сильнее. Он…

— Он пытается…

— Он должен это сделать, — с нажимом проговорил Личер, — мы все знаем, что произойдет, если мы не опередим их.

— Он делает все, что может, чтобы не подставиться и не провалить Задание. Это процесс.

— …который ему необходимо ускорить, — Прюит откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, — ему нужно получить информацию, а затем наложить Обливиэйт. И все мы знаем, что некоторые из них хранят воспоминания не в голове, а в Омуте памяти на случай, если их поймают.

Гермиона покачала головой.

— В Омутах памяти, которые надежно спрятаны и находятся под охраной. Кроме того, возможно, у них есть сканеры для выявления определенных заклинаний, особенно таких, как Обливиэйт. Они осторожны и, скорее всего, имеют разные средства проверки на обман, а это означает, что Беллсу придется имплантировать новые воспоминания поверх стертых и при этом очень качественные. Это крайне сложная задача, требующая наличие правильного времени, правильного места, правильного человека и правильного метода, и даже в этом случае это все еще чрезвычайно рискованно. Он не будет идти на неоправданный риск, но он достанет нужную информацию.

— Хорошо, — подвел черту Гарри, отодвигая папки к краю длинного стола, — давайте посмотрим планы этажей.

— Какие? — Гермиона расстегнула портфель, залезая в верхнее отделение.

— Все.

— Места и люди указаны на обороте, — уточнила она, раскладывая пергаменты на столе.

24 ноября, 21:17

Он был холодно-безупречен, словно зима, замораживающая мир за окном. Туман и иней на стекле размывали картинку из легкого снегопада и голых деревьев, но все же неплохо передавали отражение его лица.

— Зима всегда так долго длится. Весна и лето пролетают, по ощущениям, за несколько недель, а зима тянется в этих краях целый год.

Это как постоянная грусть и краткие проблески счастья, которые мы помним и которых с нетерпением ждем, но которые так быстро исчезают. И даже, когда случается солнечная зима, это все равно суровое и морозное время года, символизирующее увядание и смерть природы.

Гермиона хотела было озвучить свои рассуждения, но Малфой, возможно, и сам думал о том же — он часто заканчивал ее мысль, прежде чем она успевала договорить. В других случаях он просто ее высмеивал.

— Люди, которые предпочитают зиму, чувствуют обратное.

Ее взгляд переместился по стеклу, с теней деревьев на его глаза — почти теряющиеся в морозе черные зрачки.

— Ты один из них?

— Нет, для меня зима тоже длится слишком долго.

— Ты выглядишь так, будто принадлежишь зиме. Сплошь белое с серым.

Он мог быть холодным, а иногда и жестоким. Твердый, как деревья, но лишенный их массы. Впрочем, слабые деревья склонялись под жизненной бурей, тогда как сильные выстаивали независимо от толщины ствола.

— То, как ты выглядишь, и по этому признаку принадлежишь или думаешь, что принадлежишь к чему-то, не всегда оказывается тем, к чему ты принадлежишь на самом деле.

Гермиона тихо хмыкнула и в который раз задалась вопросом, о чем же Малфой думал.

Она подняла подбородок, проводя руками по своей одежде и вспоминая, что он сказал ей буквально полчаса назад.

— Значит, мне не место в библиотеке только потому, что я так выгляжу, верно?

Ей показалось в отражении, что он перевел свой взгляд с пейзажа за окном на нее, а то розовое пятно вполне могло быть ухмылкой.

========== Шестнадцать ==========

Комментарий к Шестнадцать

Страсти накаляются;)

25 ноября, 05:22

Гермиона пихнула сумку ему в грудь, продолжая зажимать ее между его телом и своими руками, пока Малфой не перехватил ручку. Он выглядел озадаченно, как будто она только что вручила ему головоломку и дала всего минуту на решение. Она прочистила горло, протягивая одной рукой фонарь, а второй отбрасывая с лица выбившиеся пряди волос. Малфой медленно поднял руку, цепляясь двумя пальцами за металлическую петлю держателя. Во время этой краткой мизансцены Гермиона старательно отводила взгляд.

— Что это, Грейнджер?

Он, должно быть, уже и сам догадался. Вряд ли он мог подумать, что она внезапно решила вручить ему большую сумку, набитую одеждой или мягкими игрушками.

— Вещи. Ну спокойной…

Малфой выронил сумку, когда его рука взметнулась, чтобы поймать захлопывающуюся дверь. Он смотрел на нее, и Гермиона смотрела в ответ широко раскрытыми глазами.

— Просто вещи. — Толстое одеяло, ботинки и подушка получше. Если только ему не нравились жесткие, тонкие подушки, которые больше напоминали…

Малфой сделал шаг вперед. Его пальцы убрали один из завитков с ее лица и зависли около уха — свет фонаря в его руке качнулся, когда он наклонил голову. Его губы были теплыми и мягкими и разительно отличались от характера самого поцелуя — требовательного и решительного, как будто Малфой был твердо уверен, что именно это и должен делать в данный момент.

Но ведь он не должен был быть ни в чем уверен. Ну разве что в паре вещей. Например, если он сжимал ладонь так же крепко, как Гермиона свою, то металлический держатель наверняка впивался в его кожу так же сильно, как и в ее ключ от камеры. Вероятно, он мог быть уверен и в том, что у нее перехватит дыхание, когда он склонится ближе, и в податливости ее рта, когда она раскроет свои губы ему навстречу.

Прерываясь для вдоха, Гермиона отклонилась назад, и ее рука поднялась к его груди, но в этот момент Малфой отступил. Они смотрели друг на друга в течение трех быстрых ударов сердца, а потом он наклонился вбок и закрыл дверь. Гермиона ошарашенно уставилась на внезапно возникшую преграду, все еще продолжая видеть перед собой выражение его лица, которое не могла разгадать. Однако спустя пару мгновений ярость начала брать верх над удивлением.

— Ты… ты не можешь просто закрыть дверь!

Она заглянула в окошко, но не смогла разглядеть ничего, кроме едва освещенного края кровати и полоски пола. Ей было интересно узнать, где он сейчас стоит. Может быть, Малфой специально закрыл дверь, чтобы она его не видела, или потому что осознал, что теряет контроль, и хотел выставить между ними барьер.