Сердце Гермионы колотилось как загнанный кролик, пока она сделала два осторожных шага в сторону двери. Малфой заметил ее движение, выбросил свою длинную руку, схватил ее и дернул на себя. Гермиона бросила на него обвиняющий взгляд, но тот никак

не отреагировал.

— Кажется, мы ее напугали, — сказал Грин, явно получавший удовольствие от происходящего. — Так всегда веселее, не правда ли?

— Я предпочитаю растягивать удовольствие, — его рука сжалась сильнее, когда Гермиона снова попробовала отстраниться, в его взгляде всего на мгновение вспыхнуло предупреждение, прежде чем выражение лица снова стало скучающим.

— Наблюдать, как их постепенно поглощает страх. Понимаю. Ламур делает то же самое, насколько я помню…

Гермиона наконец вырвала свою руку из его хватки, но успела сделать только шаг, прежде чем Малфой потащил ее обратно. Она уперлась каблуками в пол, отняла руку от палочки в кармане, чтобы упереться свободной ладонью ему в грудь, и попыталась просигнализировать взглядом, что он должен ее освободить. Очевидно, Грин собирался присоединиться к замыслу Малфоя, чтобы тот ни спланировал в отношении нее, а Гермиона совершенно точно не собиралась в этом участвовать. Даже если девушка-маггл сбежит, его ложь все равно не раскусят.

Малфой сжал челюсть, схватил ее за вторую руку и, разворачиваясь, с силой толкнул в стену, впиваясь глазами в ее лицо. Почувствовав прилив ярости, Гермиона снова уперлась ладонью ему в грудь, но он продолжил держать ее стальной хваткой.

— Что привело тебя, Грин?

— Нас вызывают. Десять минут.

Гермиона стиснула зубы и дернулась в сторону, а Малфой отпустил одну руку, чтобы перехватить ее за плечо, снова разворачивая в рывке. Она втянула воздух, ощущая, как липкие путы страха сдавливают ее бьющееся в аритмии сердце. Она не могла находиться к Грину спиной, и…

…Малфой прижался к ней всем телом — твердой грудью, бедрами, положил руку на живот, заключая ее в кокон своего тепла. Гермиона ударила ладонями по стене, отталкиваясь назад, задыхаясь, зажатая между каменной преградой и силой, окутывающей ее — жар и твердые мышцы, подвижные сухожилия и учащенное дыхание у виска.

Его рука, прижатая к ее животу прямо над тугим узлом хаотичных эмоций, вдруг быстро задвигалась вперед и назад, вторая рука коснулась поясницы и сползла ниже, его бедра отстранились, и в этот момент Гермиона услышала звук расстегивающейся пряжки ремня. Малфой снова крепко прижался к ее спине, и она дернулась, пытаясь отбросить его назад. Она закрыла глаза, пытаясь восстановить дыхание, ее сердце колотилось так сильно, что сознание помутилось. Он ничего не сделает. Гермиона знала, что он ничего не сделает. Если бы она сомневалась в этом, она бы била кулаками, ногами, локтями, а если бы она не справилась с ним маггловским способом, то у нее оставалась палочка.

— Это не бесплатное шоу, Грин, и у меня не так много времени. Я буду на месте через десять минут, — его голос звучал хрипло и прерывисто.

Его рука обхватила ее бедро, но нежно, мягко, почти невесомо.

Единственным звуком, нарушавшим тишину кухни, было их с Малфоем дыхание. Три, пять, семь ударов сердца… наконец раздался хлопок аппарации, за которым последовала напряженная пауза, в течение которой ни один из них не двигался, а затем Гермиона судорожно вздохнула, отталкивая его.

— Тсс, — прошептал Малфой ей в волосы, и она могла подумать, что это всего лишь вздох, если бы он снова не прижал ее к стене.

Гермиона замедлила дыхание, прислушиваясь к звукам вокруг. Она стояла неподвижно, ожидая скрипа двери или половицы, но ничего не происходило. Со стороны улицы тоже не раздавалось ни звука. Малфой медленно оторвал руки от ее тела, прежде чем сделал шаг назад, и Гермиона тут же резко развернулась. Он отошел еще на шаг. Она прижалась спиной к стене, глядя на напряженное выражение его лица, как будто он вступил в дуэль и ждал, когда Гермиона произнесет первое заклинание.

— Никогда больше так не делай!

— У меня не было выбора. Грин последовал бы за тобой, если бы ты убежала, поэтому это было единственное, что мне оставалось, чтобы заставить его уйти, не вызывая при этом подозрений.

— Ты мог просто сказать ему, чтобы он ушел!

— Возможно, если бы ты не начала прорываться к двери! — прорычал Малфой.

— Потому что испуганный маггл именно так бы и сделал!

— Хорошо, Грейнджер, в следующий раз я просто наложу на тебя Обливиэйт и отправлю в лес, этот вариант для тебя предпочтительнее?

— Никакого следующего раза не будет! Даже этого не должно было быть! Ты должен был сказать им, что если они собираются прийти в гости, то пусть аппарируют вне пределов дома!

— Невозможно поднять этот вопрос невзначай, Грейнджер…

— Так ты им даже не сказал!

— Меня только что назначили командиром…

— Тогда разозлись, что они не уважают твою личную жизнь и поставь вопрос ребром!

— Я и собирался.

— Хорошо! — Гермиона сделала глубокий вдох, глядя на него. — И никогда больше не подставляй мою спину врагу. Ты…

— Я полностью прикрыл тебя. Он не смог бы проклясть тебя, не попав в меня.

— Просто. Не. Делай. Этого.

Они смотрели друг на друга некоторое время, прежде чем Гермиона развернулась и скованной походкой направилась в сторону ванной.

16 ноября, 14:20

— Что ты делаешь? — спросила она, когда его руки скользнули по ее рукам, по тыльной стороне ладоней, прижатых к стене.

— А что, по-твоему, я делаю, Грейнджер, — прошептал он у ее виска, а затем поцеловал в шею, ухо, щеку, прижимаясь к ее заднице и покачивая бедрами.

17 ноября, 04:18

Малфой внимательно изучал лежащий перед ним пергамент, а затем нарисовал большую комнату с линией посередине. По бокам разместились маленькие квадратики, а затем точно по центру он добавил круг.

— Отметь как 4С, когда закончишь.

— 4С? — Он посмотрел на пергамент. — Почему бы просто не написать адрес?

— Потому что я так не делаю. — Как они добрались сюда от той точки, где ей достаточно было пристально посмотреть на него, чтобы Малфой просто выполнил то, что она сказала?

— Разве с адресом не проще?

— Нет. Так я обозначаю раздел, в котором содержатся сведения об адресе, людях и дополнительная информация о доме.

— И ты не можешь указать это на плане этажа? — в его голосе звучало недоверие или удивление, или что-то такое, что могло заставить ее почувствовать себя идиоткой.

— Нет.

— Ты все усложняешь, Грейнджер.

Она оторвала взгляд от своей папки.

— Вовсе нет.

— Ты слишком заморачиваешься и всегда выбираешь более трудный способ, потому что находишь массу незначительных или нереалистичных причин в его пользу вместо того, чтобы сконцентрироваться на существенных вещах.

— Это неправда. Я рассуждаю логически. Мои решения логичны.

— Это кажется логично под тем углом, под котором ты смотришь на задачу, но если бы ты не игнорировала другие ракурсы, то увидела бы, насколько твоя логика хромает. Что логичного в том, чтобы не указывать адрес на плане этажа? Можно добавить номер ссылки, хотя вероятность того, что тебе понадобятся дополнительные сведения, ничтожно мала.

Гермиона пожала плечами.

— Зачем дублировать информацию?

— Зачем тратить свое время на то, чтобы не делать этого? Ведь тогда все данные будут у тебя под рукой прямо на плане, и их не придется искать.

Она смотрела на Малфоя в течение двух длинных вдохов, а затем перевернула еще один пергамент в своей папке.

— Я всегда делала так. Для меня это оптимальный способ хранения информации.

— Ты не можешь знать этого наверняка, поскольку никогда не пробовала других. Нет ничего плохого в переменах, когда они к лучшему.

— А, возможно, и нет.

Он пожал плечами, удерживая зрительный контакт все то время, пока что-то отмечал на плане этажа, а затем подтолкнул пергамент к ней.

— Или все же да.

09:20

Гермиона осторожно взяла конверт, подписанный с лицевой стороны убористым округлым почерком Малфоя.