— Прости, — пробормотала она. — Просто… Господи, Малфой, твое лицо. Если я тебя исцелю, они не…

— Они узнают. То, что я, не сопротивляясь, позволил им наказать себя, доказало, что я чувствовал себя достаточно виноватым перед ними за свое бездействие в прошлом, и теперь их доверие основывается именно на этом фундаменте. Они копили обиды на Малфоев, и я погасил этот долг.

— Ты и так заплатил сполна! Они знают, что ты пытал и убивал людей, руководил группой, выполняя их задания, преуспел в миссиях. Этого должно было быть достаточно…

— Но не было. Не для этих людей. Теперь стало, если только ты не исцелишь меня. Так что просто Оставь. Все. Как есть.

Гермиона нахмурилась, снова изучая повреждения на его лице. Вот что происходило с ним. Она знала, что что-то было не в порядке. Она чувствовала это — беспокойство, постоянно кружившееся и твердеющее в глубине ее желудка в то время, как она работала в своем офисе или пыталась уснуть, или пила чай. Гермиона опустила глаза, издав раздраженный, рычащий вздох.

— Невероятно, — она бросила взгляд на полосу, рассекающую его губы, — может быть, мы могли бы…

— Нет.

— И наложить Чары гламура после…

— Нет.

— Знаешь, твоим наказанием была тюрьма, и нет нужды позволять себе иметь дело с …

— Я должен. Я не хочу рисковать тем, что они узнают, потому что тогда все это было зазря. Или я никогда не стану командиром и застряну на этом Задании на весь свой тюремный срок, а значит все равно потерплю неудачу, — казалось, что он запыхался к концу монолога, потому что его грудь часто опускалась и поднималась.

— Некоторые бальзамы ускорят…

— Нет.

— Они просто подумают, что ты исцеляешься…

— Слишком быстро.

— Мы…

— Блять, Грейнджер, я сказал, что мы закрыли эту тему!

— Отлично! Но я не в восторге от этого! — Она впивалась в него взглядом достаточно долго, чтобы сквозь пелену собственного гнева заметить румянец на щеках и шее и услышать хриплое быстрое дыхание, с шумом вырывающееся из его легких. Гермиона прикусила губу, ощущая укол вины. — Где еще у тебя повреждения? — спросила она все еще слишком резким голосом.

Его рука поднялась к животу, но он, кажется, передумал, потому что его ладонь просто скользнула по ткани, прежде чем снова опуститься на бок. Малфой приподнял подбородок, глядя на нее сверху вниз. Он даже не пытался ей ответить.

— Ладно, пошли.

Казалось, что Малфой не собирался двигаться, поэтому Гермиона сдалась первой, и через некоторое время услышала его шаги: глухой удар, шш, глухой удар, шш, глухой удар…Она распахнула дверь спальни на всю ширину и отступила в сторону, пропуская его внутрь. Он не смотрел на нее, пока шел, но повернулся, когда достиг центра комнаты.

— Тебе нужна помощь?

— Нет.

— Что-нибудь?

Малфой, наконец, посмотрел на нее, его челюсть сжалась, и он вздрогнул от этого движения.

— Нет, — ответил он, на этот раз менее резко.

— Хорошо. Мы, э-э… тебе нужно вернуться сегодня вечером?

— Да.

Что ж, от этого Гермиона тоже была не в восторге. Что это за люди, которые мучают тех, кого считают своими, а потом с садистским удовольствием наблюдают, как они страдают, пока не исцелятся? Боже, как ей не терпелось покончить с ними. Она не могла дождаться, когда они все окажутся в камерах, и, может быть, она однажды пройдет по коридору мимо них с высоко поднятой головой, чтобы больше никогда не оглянуться.

— Спи. Я разбужу тебя, когда будет время собираться. Мне нужно связаться с Министерством, но я буду здесь, когда ты проснешься.

Он кивнул один раз, не покидая своего места в центре комнаты, и она кивнула из дверного проема в ответ. Гермиона наклонила голову, судорожно вздыхая, и ушла, прикрывая, но не запирая дверь.

18:04

— Ты выглядишь измученной, Гермиона. Иди домой.

Она покачала головой.

— Я сказала ему, что буду здесь.

Гарри непонимающе нахмурил брови.

— И?

Она почесала затылок, ерзая под его взглядом.

— И я сказала ему, что буду здесь.

Гарри уставился на нее, и несмотря на то, как хорошо она его знала, Гермиона не могла прочитать выражение его лица. Может быть, потому что он сам еще до конца не понял, что именно ему нужно проанализировать.

— Я не собираюсь заставлять его бегать по дому с травмами.

— Я знаю. Просто я обещала ему, что кое-что сделаю, так что я собираюсь это сделать.

— Хорошо, — тихо согласился Гарри.

Гермиона скрестила на груди руки, наблюдая, как ноябрьский ветер гоняет за окном октябрьские листья.

— Моя работа — заботиться о нем.

— Ну да. — Гарри поднял глаза от стола с папками, и понимание, сквозившее в них, заставило ее взгляд снова метнуться к окну.

— Давай покажу, как вести записи.

2 ноября, 05:13

Гермиона кивнула подбородком на флакон, катящийся по столу, прежде чем тот остановил свое движение у вмятины посередине. Малфой сделал шаг, чтобы взять пузырек. Его длинные пальцы могли бы дотянуться и отсюда, но он предпочел подойти еще на один шаг. Когда Гермиона подняла взгляд на его лицо, она лишь по косвенным признакам смогла уловить, что Малфой поморщился.

— Мы останемся в доме на некоторое время. Путешествие на лодке — лишний стресс. — Как и твои травмы, хотелось добавить Гермионе, но она огромным усилием воли удержалась, и то только потому, что Малфой был прав, как бы ей ни тяжело было это признавать.

Он изогнул бровь, откупоривая флакон, и наклонил голову, чтобы понюхать содержимое.

— Это Министерство так решило?

— Нет, я. Теперь выпей.

Малфой снова понюхал жидкость — просто чтобы разозлить ее, не иначе — а затем запрокинул голову и одним махом вылил в себя содержимое — его кадык поднялся и опустился. Его глаза были все еще прикрыты, когда он вернул голову в исходное положение, и кончик его языка высунулся, чтобы облизать губы. От этого действия в ее животе что-то затрепетало, и Гермиона выдохнула, предпочтя не обращать внимание на это чувство. Абсолютное игнорирование, да, вот так.

— Ладно. Пойдем в спальню… Э, ты пойдешь… спать, а завтра поговорим.

Его язык скользнул по нижнему ряду зубов, когда Малфой посмотрел на нее. Гермиона проанализировала достаточно его воспоминаний, чтобы знать, что этот жест означал, что он задумался. Он поставил флакон обратно на стол ­— тот опрокинулся и снова покатился к вмятине. Малфой прошел мимо Гермионы, слегка ее коснувшись, но она решила, что эта намеренная близость была лишь плодом ее воображения. Скорее всего, он просто устал и сбился с траектории.

Она подошла к столу, разворачивая стул спинкой к стене. Гермиона посмотрела в коридор, когда шаги Малфоя внезапно замерли, и переведя взгляд с его спины на лицо, встретилась с ним глазами.

— Ты не запираешь дверь.

Ей было интересно, делал ли он подобные заявления, чтобы обосновать причину своего пристального внимания или чтобы доказать, что он знал, как работает ее разум в данный момент, или потому, что он предполагал что-то, но хотел убедиться в своих догадках, не спрашивая напрямую.

— Нет.

— То есть для того, чтобы ты перестала запирать дверь, всего лишь нужно было, чтобы меня били и пытали? — В его голосе слышалось смутное удивление, которое никак не отразилось на выражении его лица. — Ты чувствуешь, что теперь можешь справиться со мной?

— Я всегда могу справиться с тобой, Малфой.

Он хмыкнул, прежде чем развернуться в сторону комнаты, и губы Гермионы на мгновение растянулись в ухмылке.

3 ноября, 07:52

Винсент Крэбб был очень похож на своего отца, если судить по мужчине, стоящему сейчас перед ней. Его имя не было произнесено, но Гермиона отчетливо видела его лицо с тех пор, как погрузилась в воспоминание. Ей было любопытно, узнал ли Крэбб, что случилось с его сыном, рассказали ли ему об этом Малфой или Гойл. Если он был в курсе, то мог из мести причинить Малфою гораздо больший урон, чем просто физические повреждения. Пожалуй, нанести худший вид повреждений.