— Что конкретно ты просишь меня сделать?

— Раздобыть информацию. Не… знаешь, никому не причиняй вреда, но, если тебе понадобится пригрозить перед тем, как наложить Обливиэйт, сделай это. Получи образцы, если сможешь. Из каждого котла. Если мы разберем зелье на составляющие, мы сможем выяснить, в чем заключается их цель. В случае темномагического объекта у нас, вероятно, есть лекарство, и большинство из них достаточно просто уничтожить. Но зелье…

Малфоя сжал челюсти и вздернул подбородок.

— Я достану.

4 октября, 12:22

Гермиона вышла из спальни в коридор, направляя палочку в его конец. Ей казалось, что ее дыхание было таким громким, словно ветер трепал жестяную кровлю. Сердце билось где-то в глубине горла, сковывая его спазмом. Она проверила весь дом, кроме спальни Малфоя. Она точно знала, что внутри нее кто-то был, потому что дверь в комнату была прикрыта. Но Гермиона не была уверена, находился ли там Малфой один или с человеком, с которым аппарировал в Рим более шести часов назад.

Она задержала дыхание, прислушиваясь к малейшему намеку на звук, но ничего не происходило. Гермиона подошла к правой стороне полотна, прижимаясь к раме, но увидела только кровать и небольшое пространство возле двери. Она крепко сжала дверную ручку, чтобы та не дребезжала, сделала глубокий вдох и, направляя палочку, вошла.

Что-то звякнуло, но никаких вспышек заклинаний за этим не последовало. Она мельком увидела одежду и светлые волосы на кровати — Малфой — и повернулась к другой стороне двери, все еще держа комнату под прицелом.

Пусто.

Гермиона еще раз внимательно просканировала комнату: прикроватная тумбочка, комод и вешалка для верхней одежды. Она выглядела так же, как и перед его уходом, и даже кровать под Малфоем была все еще заправлена. Он был одет, хотя его ботинки стояли рядом у изножья кровати. Рубашка сбилась и, туго натянутая в области груди, обнажала живот — бледную кожу, полоску золотистых волос… она считала его вдохи, пока ее взгляд совершал неизбежное путешествие от оголенного живота к поясу его брюк. Гермиона сглотнула, глядя на тусклый оттенок синевы на его веках и выбившиеся пряди волос. Было что-то чрезвычайно интимное в том, как он небрежно распластался на кровати, в его уязвимости. Они никогда бы не увидела его таким, если бы не обстоятельства… И Гермиона снова посмотрела на Малфоя.

На левой стороне рубашки виднелась красная полоса, размытая по краям там, где кровь расцвела на голубой ткани, но она была уже сухая и покрытая корочкой вдоль основной линии. На прикроватной тумбочке стояла полупустая бутылка с развернутой к стене этикеткой, наполненная янтарной жидкостью.

Подойдя ближе, Гермиона почувствовала слабый запах алкоголя с ореховыми нотками, и ее губы сжались. Ее пальцы скользнули по ткани рубашки, и она осторожно ткнула пальцами в полоску крови, ища разрыв, чтобы проверить рану.

— Ну и кто, — она вскочила, отдергивая руку, — прокрадывается в спальню и…

— Господи, Малфой! Я думала, ты спишь.

— Ждала, пока я стану беззащитным? — Спросил он хриплым ото сна голосом и со все еще закрытыми глазами.

— Чт…

— Нужно быть глухим, чтобы не услышать, как ты топчешься здесь.

— Я не топталась. — Гермиона перевела взгляд на другую сторону комнаты, замечая стакан, лежащий боком на полу, и вспомнила раздавшийся звук, когда она открыла дверь. — Ты поставил стакан, чтобы услышать, если кто-то войдет.

Малфой потер глаза, и она сузила свои.

— Ты пил?

— Да.

— С тем человеком, с которым ты вернулся сюда… это он принес?

— Это имеет значение? Закрой дверь, Грейнджер. У меня была длинная ночь.

У них обоих была долгая ночь — Малфой, по крайней мере, вздремнул.

— Ты пьян?

— Да.

Гермиона покачала головой.

— Зачем тебе это? Ты знаешь, как опасно…

— Я знаю об этом больше, чем ты.

— Тогда почему… Ты не кажешься пьяным.

Малфой тихо застонал, открывая глаза, и она отступила на шаг назад, когда он сел и спустил ноги с кровати.

— Тогда давай проведем допрос.

— Я не хочу этого делать, если ты пьян.

Он откинул волосы назад, раздраженно глядя на нее. У Гермионы появилось такое чувство, что он сказал ей, что был пьян, только чтобы отвертеться от отчета. Однако она не была уверена на сто процентов и предпочитала, чтобы он отвечал на ее вопросы, будучи абсолютно трезвым.

— Что случилось с твоей грудью?

— Я же сказал, что это была длинная ночь. Мне пришлось наложить Обливиэйт на одного из исследователей. Никто не просек.

Он наклонился назад, хватая мантию, валявшуюся клубком на краю кровати у стены. Его рубашка снова задралась, и Гермиона автоматически посмотрела на оголившийся участок кожи, дорожку волос и линию бедер, прежде чем перевести взгляд на его одежду. Малфой снова сел, сжимая кулак, и вложил ей в руку шесть флаконов.

— Ты уверен…

— Да.

— Ты даже не знал, о чем я собиралась спросить.

Он бросил на нее тяжелый взгляд, прежде чем повернуться, чтобы отбросить мантию.

— Уверен ли я, что никто не заметил драку? Да. Или уверен ли я, что это образцы зелий, с которыми они экспериментируют? Да.

Гермиона фыркнула, изучая разноцветные зелья в своей руке.

— Палочка?

Он протянул ей, и она снова посмотрела на засохшую кровь.

— Ты в порядке?

— Да.

Гермиона кивнула, поворачиваясь к двери.

— Я разбужу тебя в шесть, и ты мне все расскажешь.

— Ты одна?

— Почему ты всегда меня об этом спрашиваешь?

Малфой поднялся, откидывая одеяло на кровать.

— А ты бы не стала?

Стала. Она бы не смогла вынести, зная, что кто-то придет, но не зная, кто. Особенно, если одним из них оказался бы Личер, который и в свои лучшие дни наводил жуть и вел себя как придурок.

— Я одна, — ответила Гермиона, прикрывая дверь.

6 октября, 21:51

Гермиона подула себе в лицо, охлаждая горящие щеки и осушая выступивший пот. Некогда запущенные шкафы — даже крысы предпочитали здесь не столоваться — теперь сверкали чистотой и аккуратно расставленными вещами.

Она слезла со стула, скрипнувшего под ее весом, и схватила красный квадрат ткани с кухонной стойки. Она взглянула на Малфоя, ничуть не удивившись, что тот наблюдает за ней со своего места. Гермиона чувствовала, как его взгляд обжигает кожу, пока она, повернувшись спиной, заполняла полки.

— Каждый раз, когда мне нужно покинуть Рим, потому что кто-то приходит сюда, ты должен вывешивать этот флажок снаружи, у входной или задней двери, чтобы я знала, что они ушли, — Гермиона махнула перед ним красной тканью, — это будет означать, что в доме никого нет. Я также заказала запас консервированной еды, потому что ты отказываешься готовить для себя, хотя есть несколько совершенно простых блюд, которые ты мог бы освоить. Я знаю, что у нас заканчивался… Почему ты продолжаешь пялиться на мое горло и волосы?

— Размышляю, можешь ли ты задушить сама себя всеми этими энергичными движениями головы.

Поначалу Гермиона думала, что Малфою просто в новинку ее распущенные волосы, но, когда его глаза переместились на горло, она больше не смогла игнорировать это пристальное внимание. Взгляд в сторону горла всегда символизировал опасность, и ее внутренняя система предупреждения начала сходить с ума.

Глаза Малфоя метнулись к вырезу на ее груди, и Гермиона подняла руку, чувствуя пот на коже. Она провела тыльной стороной ладони вверх, вытирая влажную дорожку, оставленную стекающей каплей на ее горле, шее и за ухом.

— Менее вероятно, чем то, что я задушу тебя.

— Ты уже неоднократно пыталась это сделать своей готовкой.

— В отличие от твоей, которая просто взрывается в кастрюле, прежде чем попасть кому-нибудь в рот?

— По крайней мере, я заявляю об этом во всеуслышание, в то время как ты безмолвный убийца.

— Я не какой-то мим, — Гермиона подняла вверх указательный палец.

— Ну да, ты скорее умрешь, чем промолчишь. И нет, я не хочу снова слышать твою теорию о серийных убийцах-мимах или спорить о превалирующей ценности слов над действиями или наоборот.