— Деньги?

Что-то, к чему они могут стремиться, что могло бы успокоить высший круг.

В том, как исказился его рот не было настоящего веселья, возможно, горечь, злость, злонамеренность. Она не видела раньше этой мимики.

— Только если он загнан в угол.

Гермиона не решилась спросить, что именно он планирует сделать, чтобы Забини там оказался.

— Этого будет достаточно? Если…

— Никогда не бывает достаточно, — Малфой снова посмотрел на нее и шумно выдохнул, — хотя любые галлеоны и информация, которую он даст, могут помочь заслужить немного уважения. Это лучше, чем ничего. Верхнему кругу должно быть хорошо известно, что Забини не занимают чью-либо сторону. Это давняя шутка, что они в любой гонке ставят большую часть своих денег на себя, пока остальные делают ставки на своих врагов.

— Хорошо, — кивнула Гермиона, ее руку свело судорогой. — Мы обсудим время встречи, а потом спланируем…

— Они хотят получить результаты к концу недели.

— Хорошо.

31 июля, 23:42

Семейство Уизли и куча друзей из Хогвартса и Министерства общались тесными кругами в небольшом пространстве Норы. Артур рассказывал группе авроров о своем последнем маггловском открытии, Молли смеялась вместе с Джинни, пока они суетились на кухне, а Джордж с весьма подозрительным видом следовал за Невиллом, который пытался вместе с Луной протиснуться сквозь толпу.

Гермиона стояла около окна в углу, из которого открывался вид на всю комнату, и пыталась расслышать хоть что-нибудь сквозь визг Лаванды и громкий голос подвыпившего Симуса, пока они спорили о выборе музыки. Сливочное пиво стало теплым — оно успело нагреться в ее руке за все то время, что она потягивала его для вида. Гермиона была полна решимости остаться совершенно трезвой. На всякий случай. Сегодня вечером за Малфоя отвечал Личер, и она подозревала, что дела шли не очень хорошо с того самого момента, как аврор появился перед камерой Малфоя несколько часов назад.

Ее взгляд устремился к копне рыжих волос слева. Она смотрела на профиль Рона, когда тот внезапно к ней повернулся. Его рука легла ей на плечи — Гермиона догадывалась, что он больше не злится, но решила подождать, пока он не заговорит первым, чтобы окончательно в этом убедиться.

Рон бросил на нее косой взгляд поверх напитка, и его брови приподнялись, одновременно выражая понимание и раздражение. Однако он улыбнулся, опуская бокал, и его рука сжалась вокруг нее, притягивая ближе к себе.

— Мы захватили несколько игр из магазина.

— О, Боже, — прошептала она.

— Ты будешь играть.

— Я не…

— Ты будешь играть.

Гермиона подпрыгнула, когда другая рука прижалась к ее лопаткам. Это оказался Гарри, небрежно улыбающийся им. Они с Роном засмеялись, и она протянула руку, чтобы поправить его очки.

— Начинаем? — спросил Рон.

— Да, — ответил Гарри, а затем взглянул на нее, расширяя глаза и кивая, — да.

Гермиона щелкнула языком по нёбу, но не смогла сдержать улыбки.

— Ох, ладно.

1 августа, 21:14

Динь…динь…динь…

Малфой, должно быть, все еще смотрел на нее, как делал это с тех самых пор, как она добралась до восьмого уровня и обнаружила его в кандалах и смятении.

Динь…динь…динь…

Она чувствовала покалывание в центре лба и напряжение в середине спины.

Динь…динь…динь…

— Работа стала слишком сложной для тебя?

Напряжение расползлось по плечам, и Гермиона раздраженно отвела их назад. Хотя его тон был небрежным и насмешливым, но в нем отчетливо проскальзывал гнев, и это всегда приводило ее в ярость.

— Ни в коей мере. Меня не было здесь прошлой ночью, потому что у меня есть жизнь помимо работы.

— Один вечер за два месяца. Да ты отрываешься на всю катушку, Грейнджер.

— В отличие от тебя? — рявкнула она.

— Я пять лет провел в тюрьме. Я заключенный, которого завербовали в качестве шпиона, чтобы положить конец Возрождению. А вот ты, с другой стороны… — он сдвинулся вперед, слегка наклонив голову, — скажи мне, Грейнджер, сколько у тебя сейчас кошек? — спросил Малфой проникновенно-шелковистым, но в то же время словно царапающим по металлу голосом.

Она посмотрела на его темнеющую фигуру, ее пальцы сжались до боли в костяшках.

— Моя жизнь поставлена на паузу до тех пор, пока это не закончится, Малфой. Возрождение Пожирателей Смерти, которые хотят убить половину мира и контролировать остальную, важнее, чем полноценная жизнь.

На этих словах в сознании Гермионы всплыла тишина ее квартиры, эхом отдающаяся гулом в ушах и тупой, ноющей тяжестью в костях.

— Но не так важно, как торт, алкоголь и гриффиндорцы, вспоминающие о славных деньках Поттера?

Значит, он был в курсе, что они отмечали день рождения Гарри. Это должно было быть ожидаемо. Весь волшебный мир знал, что это день рождения Гарри, и даже если Малфой не помнил этого со школы или от Пожирателей Смерти, пересказывающих пророчество, кто-то подсказал ему.

— Я праздновала торжество жизни. Если бы это не было чем-то важным для меня в целом, я бы не взялась за это Задание. Кроме того, авроры вполне способны меня подменить, если мне нужно присутствовать в другом месте. Если бы они не смогли, я была бы здесь. Не сомневайся в моей преданности делу, Малфой.

— Я буду подвергать сомнению все, что сочту нужным. Если мне кажется, что твоя приверженность делу недостаточна, я обязан удостовериться в этом, поскольку ты мой… как тебя назвал Личер? Да, мой куратор. Я также чту жизнь, Грейнджер. Мою собственную.

— Я знаю это, но могу гарантировать, что не будет ничего, что смогло бы поколебать мою приверженность этому Заданию.

— Я могу гарантировать, что не будет ничего, чтобы смогло поколебать мою приверженность этому Заданию, — повторил Малфой и сделал паузу, наклонившись вперед, и Гермиона была уверена, что он почувствовал, как в этот момент поднялись и сдвинулись ее брови, — ты думаешь, что если произнести это вслух, то это сразу станет более правдоподобным, не так ли?

В ответ Гермиона закатила глаза к темно-синему небу. Она была немного удивлена, что он не обрадовался возможности остаться в эту ночь без ее присмотра, после того как провел с ней столько времени. Однако Личер был не лучшей заменой. У них были разные взгляды на то, как они должны обращаться с Малфоем, с тех пор как он впервые присоединился к Заданию. Малфой до сих пор не особо верил, что она не проклянет его при первой удобной возможности, что уж говорить об авроре, который, кажется, готов был сделать это в любой момент. Судя по его поведению, она догадывалась, что для него это была длинная ночь.

Гермиона почти сказала ему, что это другое, что она действительно верит в то, что говорит, но она понимала, как мало это имело значения. Он также мало верил ее словам, как и она его. В отличие от других пунктов по этому вопросу они единогласно сходились во мнении. Слова могут приобрести вес только после того, как будут доказаны действиями. До сих пор Малфой не сделал ничего, чтобы предать ее доверие, но он еще не сделал достаточно. И она не знала, будет ли достаточно когда-нибудь. Для них обоих.

2 августа, 02:10

Малфой молча снял мантию, сложил пополам и повесил на спинку стула. Гермиона медленно шла от начала коридора к кухонному уголку, сверяясь с часами, прежде чем снова взглянуть на него. Он выглядел отрешенным. Нет, не так. Гермиона опустила голову и стряхнула воображаемые пылинки со своей рубашки, изучая его краем глаза. Это не было гневом, высокомерием или страхом. Похоже, он глубоко задумался. Хотя было и что-то еще. Грусть? Нет. Он также не походил на человека, который что-то замышлял, но…

Гермиона отвела взгляд, рассматривая полки, когда Малфой повернулся, и покашляла в кулак, найдя занятие своим рукам.

— Ты голоден?

Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как он ел в последний раз. Гермиона видела его нетронутый поднос в камере, когда пришла. Сперва она решила, что это из-за вчерашней истории с Личером, но после его ухода из дома предположила, что Малфой мог нервничать из-за встречи, которую ему предстояло провести сегодня. Ведь нужно было не только увидеться с кем-то, кто когда-то был другом, но и сообщить об отсутствии успеха Возрождению. И каким бы ни было выражение его лица, это было нечто большее, чем обычное проявление эмоций.