– Это шантаж. – Северные нотки в его голосе усиливаются. Я пожимаю плечами в ожидании.

Он фыркает.

– Ладно. Да. День, когда мы впервые познакомились…

– В тот день ты переехал в мой дом, – бормочу я, вспоминая, в какой ярости была из-за мамы, которая ушла от нас и была виновата в том, что пришлось продать дом, уехать и оставить город и всех моих друзей. – Что с ним? – подсказываю я, в смущении вспоминая, как ненавидела семью, занявшую мой дом. – Давай.

– Я был снаружи, а ты в фургоне своего отца. Мы поговорили…

– Да. Я волновалась за тебя.

– Волновалась? – странная нотка закрадывается в его голос.

– Да, – признаю я. – Я смотрела на тебя и твоего отца. Мне не нравилось то, что я вижу. Я подумала, что он страшный. – Тут я снова жалею о той фразе, которую бросила во время нашей ссоры. Да, Джейк повалил Шона, но не избил его до полусмерти, и эта сцена не доставляла ему такого удовольствия, как его отцу.

– Я знаю, – он вздыхает и прокашливается. – Ну, перед этим разговором я впервые зашел в дом. Отец поселил меня в твоей старой спальне; ему показалось это смешным, потому что она розовая. Но потом я поднялся наверх и увидел твои нарисованные двери на стенах, представил, сколько миров за ними скрыто… Это вселило в меня надежду. Для меня это было непривычно. А еще я нашел то, что было под кроватью. Увидел, что ты там создала. Это было словно волшебное место, к-куда я мог сбежать… – он запинается. – Было ощущение, словно я иду по твоим стопам. Из-за этого мне казалось, что я уже тебя знал.

В его голосе столько боли, когда он говорит про побег, что я не решаюсь задавать другие вопросы. Но, господи… Нахмурившись, я стараюсь вспомнить картинку, о которой он говорил, ту, что под кроватью. Фея, нарисованная с меня, с серебряными волосами и звездными глазами, с волшебной палочкой и кисточкой. Эта работа была глубоко личной, детской. Мысль о том, что ее видел другой человек, вызывает тошноту. Словно он вторгся в мое пространство, увидел ту часть меня, которую не должен был. С другой стороны, есть что-то трогательное в его признании. Он использовал мое творение, чтобы сбежать из мира, в котором не хотел жить, и я делала так же, когда мама ушла. Возможно, мы не такие уж и разные, и, может, он не такой уж грубый и нахальный, каким иногда кажется.

– Поэтому когда у меня появилась возможность помочь тебе в ответ, – продолжает он, – и в то же время помочь себе, я сделал это. Довольна теперь? – Прежде чем я успеваю ответить, снова выходит луна, освещая пляж вокруг. Я оглядываюсь. Пока мы разговаривали, все разошлись, музыку выключили, и несколько ребят бредут в нашу сторону, по направлению к ступенькам, выбитым в поросшей травой скале. Заметив их, Джейк отходит, запуская руки в карманы. – В общем, хватит уже, – портит он момент. – Вот тебе объяснение.

Я таращусь на него, сбитая с толку столь резкой переменой, и, открыв рот, думаю, что бы сказать.

– Что ж, спасибо, что рассказал мне, – отвечаю я неловко. Лунный свет выхватывает из темноты мой браслет, когда я шевелю рукой, и я прокручиваю его на левом запястье, трогая шарм в виде собачки. Чтобы заполнить тишину, я начинаю болтать: – Мой папа наконец купил мне щенка в награду за экзамены, – выпаливаю я. – Я годами его упрашивала завести собаку. У меня нет братьев и сестер, и я всегда хотела компанию. В общем, мне ее наконец подарили; я назвала ее Флер. Она очень милая. Постоянно ходит за мной и хочет играть.

– Это мило. – Склонив голову набок, он спрашивает: – В честь Флер из «Гарри Поттера»?

– Да, – говорю я, удивляясь его догадливости. – Шарм пришел сегодня утром. Дедушка нашел его в конверте, который сунули под дверь. – Я хочу получить от него еще один ответ. – Ты его знаешь, да? В тот день, когда ты уезжал, он хотел пойти за тобой, остановить твоего отца.

– Не нужно было, он это знает.

– Что? – я кидаю на него резкий взгляд. – Откуда он знает? Ты с ним общался?

Меня пронзает острая ревность. Правда, не уверена, кого из них ревную.

– Тебе не стоит переживать об этом. Джонс, слушай, я должен кое-что…

– Джейк! – слышится голос с лестницы, и я узнаю долговязую фигуру Оуэна и его взъерошенные волосы. – Нам нужно идти! – кричит он. – У нас проблема. Твой папа…

– Иду, – отвечает Джейк, перебивая друга. Он уходит, и я следую за ним, но он поднимает руки, останавливая меня. – Не надо. Если это связано с отцом, мне нужно идти.

– Джейк, подожди…

– Я не могу.

– Но что ты хотел сказать про моего дедушку?

– Это неважно. – Он устремляется к груде сумок в стороне и выхватывает из нее свой черный рюкзак. Закинув его на плечо, взбирается по ступенькам. – И просто чтобы ты знала, – торопливо говорит он, – со мной все было бы в порядке без тебя. Не было необходимости меня спасать. Я хороший пловец и знаю, как вести себя в море. Правда. – Он начинает карабкаться и салютует мне, коснувшись рукой лба. – Но спасибо тебе. Неплохо для феминистки, – ухмыляется он. – Кстати, Джонс, я рад, что ты отрастила волосы. – Он указывает на мои промокшие патлы, свисающие почти до самой талии. Прежде чем я успеваю ответить, он кивает на измятую футболку, которую я держу перед собой. – И классная майка, но мне она больше нравилась на тебе. Определенно выглядело лучше. – Отвернувшись, он взлетает по ступенькам вверх, перепрыгивая две за раз, и ни разу не оглядывается.

– Что? – Я глазею ему вслед, красная от смущения. Почему я вообще когда-то считала нас друзьями?

– Охренеть, это еще что? – Джейк нажимает кроссовкой на педаль тормоза, и БМВ, трясясь, останавливается.

Крутанув головой, он всматривается в просвет между сиденьями – обзор заслоняет зеленая машина. Он рывком тянет рычаг ручного тормоза и выскакивает из автомобиля. Подбежав к машине – это оказывается старый «Фольксваген-жук», – он хлопает ладонью по заднему стеклу.

– Стой! Ради бога, тормози!

Машина останавливается, окно водителя открывается, и появляется светловолосая голова. Волосы такие белые, что похожи на серебро.

– А? – повернув голову, она вздрагивает. – О, Джейк! Это ты?

Сердце Джейка подпрыгивает в груди. Лейла. Он думал, что она уже уехала в колледж в городе и изучает искусство. В последний раз они виделись восемнадцать месяцев назад, когда она вытащила его из моря. После того как он выставил себя идиотом, накинувшись на ее друга, а она обвинила его в том, что он ведет себя так же, как отец. Определенно не лучшие моменты жизни, но он был растерян, и, к его стыду, гордыня взяла верх над воспитанием.

К его гневу добавляется потрясение от того, что они встретились сейчас так неожиданно, когда он не готов к подобным эмоциям.

– Да, это я. – Его голос повышается; в нем слышится легкий северный перелив. – И не делай вид, что не виновата. Ты въехала в мою машину и пыталась смыться. Нужно обсудить страховку. А еще, кажется, бамперы зацепились, так что ты только хуже делаешь, пытаясь отъехать.

– Ладно, успокойся. – Ее голова исчезает, окно закрывается. Она выбирается из машины, а он обходит капот «фольксвагена», чтобы ее увидеть. – Вообще-то это ты в меня въехал. Эти места напротив друг друга, тут ни у кого нет преимущества при проезде, но я сначала сдала назад…

– Я так не думаю, Джонс, – растянуто произносит он.

Она щурит глаза.

– Не надо со мной так разговаривать, Джейк, и не будь козлом. – Она говорит мягко, но язвительно. – О нет, мне лучше быть поосторожнее, а то еще подумаешь опять, что снова веду себя как феминистка. – Она поднимает брови увереннее, чем раньше. – И откуда мне было знать, что бамперы зацепились? У меня нет рентгеновского зрения, как у Супергерл.

– А жаль, потому что с ним водила бы получше. И у меня явно было право ехать первым, потому что, что бы ты там ни думала, я сдавал назад первым.

Я дважды проверил зеркало. – Но он знает, что отвлекся, думая о встрече с Оуэном, и о всех тех вещах, которые изменились, но остались прежними, пока его не было.