Потерпевшая безумно довольна тем, что она потерпела. А иначе бы жизнь не сложилась. Ну, характер такой – подчиняться и быть верной хозяину. В той степени, в какой её верность его прикалывает. Не исключено, что завтра его будет прикалывать неверность.

На задаваемые вопросы она отвечает односложно: «Тебе нравится, когда тебе приказывают? – Да. – Стараешься выполнять всё точно? – Да. – А если тебя наказывают? – Нормально. – Хотела бы ты быть одной и ни от кого не зависеть? – Не знаю. Вряд ли». Разве так не бывает? Кому-то «век свободы не видать» не зарок, не судьба, а жизненный принцип.

Можно продолжать ныть в том же духе дальше, но совершенно не нужно. Потому что, как вам это уже, разумеется, понятно, не чувствовала она всей тонкости того, что с ней произошло. Она реально понимала только физическую боль, а всё это обрамление, начиная со свечей, было ненужным. Странным. Немного удивляющим. Но нисколько не эротичным.

Надо признать, что вокруг есть люди, полностью лишённые восприятия того, что называется «тонкая эротика». Ни в одежде, ни в аксессуарах, ни в антураже, ни в словах, ни в текстах. Вы ведь тоже встречали таких? У них есть понятие двух состояний: состояния секса (то есть генитальный контакт и ничто кроме него) и состояние без секса (без генитального контакта). И всё. Остальное лишнее. Не нужны ни одежда, ни свечи, ни вообще хотя бы что-то. Вот он, чистый замес хуя и пизды.

Раз меня прорвало на мат, то это пиковая точка рассказа. Хочется сравнить этот мат с клавишами субконтроктавы пианино. Нажимаешь крайне нечасто, но они тоже бывают нужны.

А тут получилось так. Всё для неё кругом непонятно, но в то же время совершенно не противоречит её сути. Она смутно понимает, что всё должно как бы и быть таким. Это соответствует её натуре. Она грубо, по-народному, хотела отдать себя в чьи-то руки. Типа так. Пусть бьёт, если любит. А бить меня надо по-любому: я ленива и могу делать глупости. Но ему виднее. А там пусть скажет, что и сколько делать. Я всё сделаю, я выносливая.

Всё, что с ней происходит; всё, что с ней делают, реально отвечает этому её внутреннему запросу. С одной стороны, совсем не необходимо, но в то же время абсолютно естественно, потому что не противоречит картине мира в преломлении её сознания. Она и родом из среды насилия, где понимают телом. Где практикуют такое в течение нескольких сотен поколений.

И в нынешнем поколении тоже, не прервались ещё династии тех, у кого в роду не было бы никого, кто не подвергался физическим наказаниям. И сколько таких династий? Их всё ещё больше пятидесяти процентов населения? Или всё же значительно меньше? Тут каждый интерактивный читатель должен, сверившись с интернетом, прикинуть по-своему. С учётом того, что любой статистике по данному вопросу, как мне кажется, верить нельзя ввиду крайней неоднозначности затрагиваемой темы.

Один Из всё же позаботился о Марине. В посёлок, где она жила, приехал человек с корочками и небольшой пачкой денег – всё уладил. И с органами опеки, и с бабушкой. Говорят, дембельнувшийся Ромик, когда с ним разговаривали, чуть не описался от страха. А саму Марину потом определили к тематическому товарищу в том же поселении, где была вилла Одного Из. Люди одного уровня могут не только знать друг друга, но и иметь одинаковые запросы.

В её обязанности входило самое обычное: следить за домом, убирать, учиться готовить разные блюда по книжкам, о возможности приготовления которых она в детстве даже не подозревала. Тот, кому её отдали, не хотел себе полноправную жену, а хотел такую – зависимую полуприслугу без права голоса. Чтобы реализовать в себе присущие на самом деле многим желания примитивно доминантного самца, упивающегося покорностью самки. Пожалуй, многие специфические мужчины разделили бы желание иметь в качестве нижней женщину, которая органически привыкла к грубости и жестокости, на которой можно всегда безопасно разрядиться и выместить злобу. Психосоциальные диплодоки, в вечном когнитивном диссонансе с правильным и гуманным обществом. Скрипя зубами, исполняют публично законы, но в постоянном искушении послать всех и всё – на… Дома, извините, такой индивид порой уже просто скот.

«Вон ты куда, аффтар. Знакомо. Но по этому поводу как раз папаша Мюллер мрачно сказал Штирлицу: “А в подоплёке-то одна суть: простая и понятная, человеческая суть”. Он и это тоже имел в виду», – вклинивается в изложение интерактивный читатель.

Новый хозяин учил её правильно сервировать стол. И с тем же усердием – удовлетворять разные его потребности. Он был ею вполне доволен, давал денег, покупал хорошую одежду, косметику, бижутерию и не возражал, когда она всё свободное время тупо проводила перед телевизором за просмотром бесконечных мыльных опер и популярных базарно-скандальных телешоу. И не сильно, без фанатизма пробовал на ней кое-что, что считал любопытным из нашей Темы.

А потом он неожиданно умер. Какая-то мутная история. И вот тут Марине уже повезло конкретно. Наследники оказались очень порядочными людьми и не стали выкидывать её на улицу. Догадываясь, чего она натерпелась за несколько лет с их родственником, чей характер они испытали на себе в детстве, наследники предложили ей из всего полученного и поделённого полюбовно большого наследства однокомнатную квартиру в ближайшем Подмосковье. Вот это настоящая удача! Говорят, у того человека была целая пачка свидетельств права собственности на недвижимость; тогда как раз начиналось время стремительного ценового роста московских и подмосковных квартир.

Марина могла попасть и ко мне. Связей с тематическим миром она не порвала. Она нашла кого-то, кто выступил в роли своеобразного сутенёра. А может, просто находил прикол в том, чтобы сдавать её в аренду верхним. Дико звучит для кого-то? Но только не в отношении той, которая сама хочет быть в этой роли. «Сдать в аренду» – для неё это развлечение: почувствовать нового хозяина, сравнить. Не подумайте о таких плохо. Не подумайте плохо и обо мне, я её «в аренду» не взял. Но познакомился и пообщался.

В жизни она совсем не была такой уж робкой и застенчивой девушкой, как может показаться из рассказа. Наоборот, очень даже скандальной бабой, причём довольно самоуверенной. Я был свидетелем одного эпизода. Как-то заехала во дворе на газон тогда ещё милицейская машина, след остался. Вышли двое с автоматами. Так она их так бесстрашно охаяла, что они опешили и даже извинялись, что для людей их профессии несвойственно. Какой-то характер есть, иначе она до сих пор жила бы в трёхэтажке около завода.

Марину можно понять, если представить себе, что она человек из более далёкого прошлого. Она всё воспринимает, как столетия назад. Она там осталась в своём развитии. Она, как и наши предки, физически понимает, что такое голод. Удар розги. Унижение, которое надо терпеть, потому что законы и обычаи ставят одних членов общества выше других. А дальше на… можно класть остальное. Иголка в попку. Пинок. Грубый окрик. Взрослый хозяин. Это всё там.

Там, где так научились за поколения. Там, где с этим согласны.

Там, где без этого в себе не уверены.

Там, где на этом строится всё дальнейшее.

И где есть, как бы протест… нет, не по сути процесса, его-то как раз все одобряют. А вот так – по количеству. Заслужить двадцать ударов ремня вместо тридцати и воспринять как достижение в самосовершенствовании под началом верхнего. И испытать удовольствие.

Вы знаете, мне это неинтересно. Ну вот предельно скучно! Мне не нужна такая нижняя, которая по-человечески не состоялась и представляет собой только тело, тупо реагирующее на раздражители. Мне нужны личность, борьба и протест… И – доминирование с преодолением.

Марина не стала нижней. Ни случайно, ни закономерно. Она родилась ею.

Не почувствовав никакого интереса, я не предпринял в отношении неё никаких действий, которые имели бы физический сексуальный контент. Только разговоры «за жизнь», но зато пристрастные. Очень скудный словарный запас у неё. Речь без каких-либо красивых, запоминающихся деталей, односложная. Все подробности для рассказа честно наскрёб по сусекам сам, частично используя воспоминания о ситуациях из личного и чужого опыта, которые хоть сколько-то были похожи на то, что удалось уложить в логическую канву. Чтобы построить эмоциональные и смысловые мостики, не упуская разрозненной фактуры. Надеюсь, мне это удалось.