Есть тематические сборщики, которые раскладывают контент по паре сотен полочек. Я к такому обратился, и он мне дал около десятка клипов, где примерно то же самое. Я выбрал тот, который, хотя и имел локализацию на ягодицах, сопровождался также усиленной реакцией ягодичных мышц на порку. Но – мимо…

Она сказала: всё правильно, но бить нужно не туда. Тогда я попросил моего тематического товарища записать для меня похожий клип со своей нижней, на минутку-другую. Она, кстати, не просто его нижняя, но ещё и жена. Но нижняя она в первую очередь, на этой почве и контакт у них возник. У неё тоже очень тренированная спортивная задница. Я объяснил, что клип может помочь закадрить одну даму, он заинтересовался и сказал: «Сейчас мы её порадуем, своим единомышленникам надо помогать».

Тематический товарищ прекрасно понимал, что такое зрительный фетишный ряд. Он изобразил зачётную комбинацию. Без лиц, конечно. Да предварительно ещё и со щипками за это самое место, как Асе нравилось. Причём он мастерски нарисовал синяк на бедре в том месте, куда у кик-боксёров приходят лоу-кики.

Попали в точку. Она дала свой номер, мы мило пообщались. Спустя более десяти лет она меня не узнала по голосу, но я всё же старался его чуть изменить и приглушить. Мимоходом узнал, чем она занималась на тот момент: была тренером в каком-то фитнесе; предлагала девушкам не только сбросить вес, но и получить пару навыков, чтобы постоять за себя. Впрочем, она осталась и массажисткой, но уже не в салоне, а частным образом, оставив себе пять-шесть наиболее приятных и щедрых клиенток.

Кто сказал, что секс по телефону нужен только мужчинам? Именно женщины, как говорят, даже любить ушами умеют. Я рассказывал ей кое-какие случаи, адаптируя их под её девиацию. Прекрасно понимал, что без ударов по синякам в районе верхушки бёдер все иные построения неинтересны, и муссировал соответствующие эпизоды в каждом рассказанном мной сюжете. Она прислала фото своих бёдер с синяками, на которые я и смотрел, когда писал этот рассказ.

Однако БДСМ-секс по телефону продолжался недолго. В процессе разговора я чем-то себя выдал, и она меня узнала. На предложение встретиться ответила отказом. Ей не нужен был реал, она хотела только информацию по своей фетишной теме. А я либо был для неё скелетом в шкафу, к которому не стоит возвращаться, либо по каким-то иным причинам не подходил. Ничего страшного, такое бывает часто.

Она была замужем, и супруг её вполне удовлетворял, в том числе в её девиантных запросах. Был ли он реально тематическим верхним, я так и не понял, но по некоторым моментам было ясно: отношения, к которым она стремилась, построить не удалось. Не реализовалось желание найти вариант, при котором она бы давила, использовала и унижала, а потом получала бы ответку в виде возможности посмаковать специфические удары и насытиться ритуальной болью. Самое главное, что она, по-видимому, смирилась.

Про Севу рассказала, что тот запил и из-за своего довольно трудного характера что-то там совершил в начале нулевых, после чего оказался в местах не столь отдалённых. Что с ним было дальше, её не интересовало.

Ася разрешила мне использовать свою историю для рассказа и даже оставить в ней достаточно много подлинного. Она просила, если вдруг кто-то найдётся на неё похожий, познакомить её с ней или с ним. Сказала, что искренне завидует тем, у кого нет специфических отклонений.

Каждый раз, когда я о ней вспоминаю, у меня всплывает в голове понятие «ноцицептивной системы». Мы все в XXI веке стали немножко большими медиками, чем были люди ещё пару поколений назад. Жизнь заставляет учить разные непонятные медицинские выражения и в них разбираться. По счастью, упомянутым термином большинство сограждан пока ещё не пользуется. Он из обихода неврологов и означает механизм передачи болевых ощущений нервными рецепторами. Тематическому интерактивному читателю не помешает хотя бы в общих чертах познакомиться с этим разделом человеческой анатомии.

Что представляется важным: количество этих нервных волокон – ноцицепторов – на разных участках тела неодинаково и они разной чувствительности к болевому раздражителю. Кроме того, у них разное назначение: одни проводят «быструю» боль, другие – «медленную». Наверняка же были исследования и «сладкой» боли мазохистов, только мне их не удалось найти. Прекрасно, если человек ко всякой боли относится одинаково, будь то от печёночных колик или от синяка, и не ведает, что существует сакральная боль, которая может оказаться приятной.

Впрочем, таким и должен быть абсолютно нормальный человек.

Я был молодым, и мы как-то по приколу решили с ребятами показать мужику в возрасте за шестьдесят порнуху по видаку. Видеомагнитофоны тогда буквально только-только появились, и Макаревич воспел их как безумно дорогой «видеорай» и «видеосон». Старик, которого мы решили приобщить к вершинам прогресса, работал в нашей конторе сторожем. Вот было поколение! Этих людей уже за редким исключением нет в живых, а тем, кто жив, значительно больше девяноста, так что никого не оскорбим.

Пожилой сторож был женат единственным за всю свою жизнь браком, никогда не изменял, а с женой всё время делал «это самое» под одеялом на ощупь, поскольку «на срам смотреть срамно, осрамиться можно». Очень трудно поверить. Парадокс эпохи начала перестройки в том, что на тот момент подобные супружеские отношения были весьма реалистичны.

Когда дед увидел записи, его чуть кондратий не хватил. А мы ему нарочно включили попурри: compilation кульминационных моментов, как сейчас принято называть. Со всевозможными извратами. Оказывается, дед имел очень неполные представления о том, как в реальности выглядит женский половой орган. Жизненный опыт, основанный на избирательной органолептике. Короче, на ощупь узнал бы сразу. Его зрительные эротические впечатления ограничивались разными случайными моментами и изучением схемы в медицинском учебнике по гинекологии, с которым он познакомился, когда ещё учился в школе. Схему до мелочей тайно перерисовал карандашиком. Даже выучил оттуда слово hymen и произносил его как «хуймин». Он почему-то решил, что так вся эта байда целиком по-научному называется, а не девственная плева. Видимо, когда учебник-то изучал, в корень зрил, если по Козьме Пруткову. У него в подъезде гинеколог жил из местной поликлиники. Пристал к нему дед однажды: «Ну и как тебе там ковыряться?» – «Да всё одно и то же». Ведь врач видел то самое сокровенное у всех женщин и девочек в их дворе, включая жену этого самого деда, у которой тот так ничего и не увидел. Дед завидовал гинекологу!

Ой, что с человеком сделалось от того эксклюзивного просмотра! Мы твёрдо решили: без справки от кардиолога так больше не шутить. У людей того поколения и без того был непреходящий культурный шок от рекламы «прокладок с крылышками». Знаете, что сказал дед? «Счастливые вы! Можете посмотреть, что хотите увидеть. И тогда, когда захотите. А вот нам не довелось». Поколение ушло. Но ведь они ещё так недавно были с нами и даже полностью определяли нашу жизнь. Что, диковато? Как бы и про нас наши потомки того же не сказали.

Когда немцы в начале семидесятых прошлого века ещё только начинали массово погружаться в воды грянувшей сексуальной революции, там наснимали сериал «Schulmdchenreport». Крайне примитивная по современным понятиям ретро-эротика. Содержание можно определить следующей фразой: «А наши школьницы… Они, оказывается, о сексе знают больше, чем пестик и тычинка. Ну-ка, ну-ка, что там у нас… Поподробнее. Фу, какая гадость! Ещё поподробнее…» Но для семидесятых сериал был революционным. В кино шёл, аншлаг. Фильм для взрослых. По телевизору не пускали. Врезал по мозгам всем, кто делал выговор молодым девушкам, если они в воскресное утро не в церкви, а бегают по парку в спортивном костюме. «А наши дети, оказывается, того-с… проблемы-с… совсем не как мы-с…»